Тот, кто был мной. Автопортрет (том 1)

невесомых материнских рук. Так лежал он до первых капель утренней росы. С каждый мгновением, приближавшим рассвет тело его все больше закипало изнутри, источая пар и бледное свечение. Вместе с тем он наслаждался материнскими руками, качавшими его, уводившими сознание к звездам, к бесконечности, к вечному успокоению. Возможно, он даже слышал ее гипнотически мягкий голос, каким она пела свою сладостную колыбельную. Его уносило все дальше и дальше в бесконечность, и вот он уже видел чистый невесомый свет, мчавшийся ему навстречу, стремившийся соединиться с ним. Все ближе и ближе был этот свет. И едва блеснули первые лучи восходящего солнца, свет коснулся его, тяжело опустился прямо на лицо, на секунду задержался, прервав качение материнских рук. В этот миг он был повсюду, будто проглотив свое дитя, вернув себе утраченную некогда часть.
Свет вырвал его из тела, оставив последнее все в тех же нескончаемо нежных, материнских руках. В то время как свет уносил его прочь, проливая солнечными лучами на то место где он был всего мгновенье назад, его тело без остатка растворялось в примятой сырой траве.

конец

Глава 5. Между небом и землей.

…-Расскажу, что знаю.
Во-первых, их всегда трое. Сколько бы раз вам не пришлось встретиться с ними, они никогда не расстаются друг с другом. Запомните, НИКОГДА. Будто представляют собой единое целое. Нет, им случается, конечно, разделяться. Но никто из них не выходит за пределы видимости другого.
Один из них Темный. В темном плаще с высоким воротником. Всегда держит руки в карманах. Порой возникает ощущение, будто руки его пришиты к ним изнутри. Высок и строен. Скор в движениях. Волосы так же темны как и плащ, спадают на спину как если бы были его продолжением. Лица нет возможности разглядеть даже с близкого расстояния, потому что лицо затмевает взгляд. Вся сила его в этом взгляде. Взгляд притягивает в первую очередь. Как если бы в бесконечной тьме блеснула бы вспышка света. Но упаси вас бог встретить этот взгляд. Огонь и лед, жгучая ненависть и ледяной страх, бури страстей и океаны слез скорби и крови. Все это разом проникает в вас, заставляет цепенеть от восторга и ужаса. Ибо взгляд этот подобен взгляду смерти, за которым прячется нескончаемая пустота. Неважно чьи глаза встретятся с ним, все равно они познают только тщету и насилие. Этот взгляд западает в душу до конца ваших дней, ни на миг не отпустит вас, будет давить и давить пока не сломает. А когда это случится, заберет собой вашу душу.
Другой Светлый. Тоже в длинных одеяниях, так же высок и знатно слажен. Рук в карманах не прячет, да и нет при нем карманов. Как и Темный высок и знатно слажен. Блондин, даже слишком блондин, потому что настолько белых по цвету волос нет даже у стариков. Настолько СОЧНО белых. Словно его кудри наполнены жизнью. Я имею ввиду, что при определенных условиях, можно заметить их мягкое свечение. Лица его тоже нельзя увидеть, закрытого взглядом, наполненным чистым лазурным сиянием, свободно пленившем всякого кто встречал его. Таких было немного, в отличие от тех кто смотрел в глаза Темному. Взгляд Светлого освобождает, отпускает прочь, поднимает вверх. Он всегда наполнен теплом и лаской. Всегда делится светом, всегда разливает его вокруг, и чем дольше вы видите его тем родимее становится этот свет. Тем острее вы ощущаете что-то свое, что-то, о чем вы забыли, поддавшись пустым земным соблазнам. Этот взгляд подобен зову, проходящему сквозь все возможные времена и жизни, сквозь саму вечность. Этот взгляд будто внутри вас. И стоит только его взгляду пробудить ваш собственный, вы ощутите этот чистый свет, который останется с вами до последнего удара сердца, до последнего вздоха. Вы сами станете светом, не знающим ни границ ни остановок.     
Но самый главный среди них – Серый. Я не знаю его имени, да, по правде говоря, и не хочу знать. Иногда я прихожу к мысли о том, что есть только он, что Светлый и Темный  – плод моего воображения. Он никогда не снимает свой выглаженный, серый костюм. Никогда не обнажает своих рук, длинные ухоженные пальцы которых скрыты серыми перчатками. Откуда я знаю тогда, что его пальцы ухоженные? Потому что туфли его начищены до блеска. Потому что костюм его без единой помарки, вы не найдете на нем ни одной пылинки, ни одной выступающей ниточки. Потому что он всегда слегка надушен. Потому что речь его лаконична, тон уравновешен, не переходит в крик и не скатывается в шепот. Потому что в каждом движении, в каждом жесте его есть смысл. Он точен в расчетах. Каждый шаг его приносит свою выгоду. Он всегда добивается цели. Он знает, что есть только победа или только поражение, но поражение для него равносильно смерти. Выгода – вот смысл его жизни. Выгода во всем, что его окружает. Взгляд Серого – взгляд матерого хищника, выслеживающего добычу. В нем взгляд и Темного и Светлого одновременно. Серый умеет выбирать нужный из них, скрывая свой собственный, за которым нет больше ничего кроме стремления извлечь выгоду. Этот голод неутолим, такова природа Серого. Вот почему я иногда думаю, что из них троих реален только Серый.
Это все, что я знаю… Ладно, пойду, нечего языками впустую трепаться. Дела надо делать…

конец

Глава 6. Зрение.

1.Место.

Дорога петляла из стороны в сторону, рассекая то подлески, то поля, то посадки, то сменявшие один за другим мелкие населенные пункты с указателями: Полковое, Нефедово, Пикша и другие, не менее звучные названия. «Газель» то и дело подпрыгивала на разбитом асфальте, испытывая рессоры на прочность. Максим старался не гнать, все-таки машина была казенная, да к тому же только что вышла с ремонта. Однако, даже при шестидесяти километрах в час каждая выбоина казалась чревата новой поломкой.
-Нахер не сдался мне этот ящик с болтами, - высказал Макс свое настроение перед рейсом.
Впрочем, он и сам понимал, что ради чуть более пятисот килограммов никто не позволит ему пересесть за руль его родного «бычка». Но что ни говори, а вот печка в «Газели» работала на совесть, особенно сейчас, когда на улице уже почти неделю было довольно прохладно – заканчивался сентябрь. Вот и в эти минуты небо с самого утра затянуло плотными рваными слоями облаков. Унылое расположение духа за окном призывало Костяна чуток подремать. Тем более, что от тряски его глаза закрывались сами собой, а до районного центра оставалось еще минут сорок езды. Но все настойчивее требовал свое мочевой пузырь пока экспедитор, наконец, не попросил Максима остановиться. Всю дрему Костяна как рукой сняло. Они встали на обочине на краю очередной посадки, за которой начиналось очередное поле. Справив нужду, Костян уже собирался лезть обратно в кабину, ежась от ветра, как неожиданно произошло что-то, чего он не мог объяснить. Вспышка в мозгу, секундное наваждение, нечто стороннее в голове – такого с ним раньше не было. За полем начинался лесной массив, и на самой его опушке расположилось большое двухэтажное строение кремового цвета с несколькими колоннами и куполообразной крышей над центральным входом. Рядом было еще одно здание, поменьше, однако не оно являлось источником непонятного процесса в голове Костяна. Судя по наличию строительной техники и материалов, пусть вся работа и находилась в процессе ожидания ее начала, оба здания еще не были достроены до конца. Однако Костяна данное обстоятельство не волновало. Все его внимание было занято этим двухэтажным зданием, которое одновременно и притягивало и отторгало. Будто там он однажды испытал сразу и нечто приятное, что хотелось испытать снова, и что-то мерзкое, от чего хотелось бежать без оглядки. В нем проснулась некая память, прежде скрытая, о которой он прежде и не подозревал. И в этот момент он не мог четко определить, что же такого он вспомнил, что привело его в это замешательство.
-Управление ФСО, - пояснил Максим, - Должны были еще два месяца назад сдать в эксплуатацию. Землю делят.
-Бабло что ли? – риторически улыбнулся Костян, который был в этих краях впервые в жизни.
За работой он уже забыл о том, что ему пришлось вдруг испытать в дороге. Управились быстро. На обратном пути он ожидал новый наплыв ощущений. Это были приятные ощущения, так и сквозившие некоторой тайной, требующей немедленных ответов. Однако на сей раз ничего подобного не произошло.


2. Время.

Однако ощущения никуда не пропали, не исчезли бесследно. И нового рейса в том же направлении Костян с нетерпением ждал целую неделю. Он ни с кем не делился тем, что испытал в первый раз. Это было настолько личным, настолько глубоким, что, казалось, было предназначено для его внутреннего «я». И это только набирало сил под давлением его нетерпения вновь оказаться в том месте. И когда его поездка оказалась под вопросом в связи с крайне низким тоннажем, и руководство планировало отправить в рейс одного Максима, который был знаком с оформлением бумаг, Костян ходил как в воду опущенный. Лишь утром он узнал о большой заявке от клиента в интересующем Костяна районе, к которому надо было попасть в первую очередь.
-Я знаю почему ты так рвешься ехать, - загадочно улыбнулся Максим уже когда «Гаель» выехала с базы, - В тот раз у тебя на лице было написано, что ты что-то почувствовал там. Там сильное место, чтобы пытаться скрыть свои ощущения.
Костяна его откровение явно смутило. Максим был старше его лет на десять, перешагнул за сорок, был женат, двое детей. Костян всего недавно пересел в его «бычок» в качестве экспедитора, до этого с Максимом особо не общался. Впрочем, и на этом мелком уровне общения усвоил его твердый и жесткий нрав, лишенный неуместных шуток и розыгрышей.
-Сама земля будто ищет тех кто готов получить ее знания, - все так же с улыбкой поделился Максим, - Дело не в том здании, оно всего лишь связующее звено.
-Ты тоже почувствовал что-то?
-И почувствовал и увидел, - кивнул Максим, - Ты тоже увидишь. Не спрашивай, что именно. Это личное, и у каждого оно свое. Но далеко не всем дано испытать то, что испытали мы оба.
-А Тоха? – поинтересовался Костян не сразу.
Антон, о котором он спросил, катался с Максимом почти полгода пока не уволили за пьянку на рабочем месте. Это вместо него Костян прыгнул с городского маршрута на область. Сам Максим отработал в конторе лет пять и пока не собирался никуда уходить, благо зарплата его устраивала.
-Ни Тоха, ни кто другой до тебя.
В этот раз Максим сам съехал на обочину в том же самом месте где неделю назад его напарник выскочил из машины по естественной надобности. Сегодня выдался солнечный пусть и облачный день, однако никуда не делись не холод ни ветер, лишь временно ослабивший свою силу. Уже знакомые ощущения навалились на Костяна едва он открыл дверь кабины, отчего ему пришлось задержаться на секунду и перевести дух. Как будто его ждали, и восторгу по поводу его долгожданного прибытия не было предела. В мозгу его происходила целая кутерьма непонятных образов, молниеносно сменявших друг друга и не позволявших разобрать что же именно они в себе заключали. Однако они кружили вокруг только для того, чтобы поочередно проникнуть в его сознание, в его память и остаться там, занимая места ненужных мыслей и чувств. Костян понимал, что так и должно быть, получавший удовольствие от