запечатлеть для вечности. Впрочем, один в один получались и теперь. Конспектировал юный инопланетянин буквально всех, и сожителей своих полуподвальных, и отморозков на обслуге и их совместных, высокопоставленных гостей. Только не на убогий карандашик он их брал, как дремучий доцент, а на куда более серьёзный агрегат. Главное, что чуткий и совершенно беспристрастный, где-то там за ушами аккуратно припрятанный и уже оттуда стригущий тут всё подряд.
Вот-вот. Опять начали обмен информацией. Пое-ехали! Мотор-р!..
- Откуда у этого организма такая спесь?! Он что – организменнее нас?! Да его бы у параши держать! Только что губернатор, потому и пыжится! - Доцента опять понесло на несимпатичные обобщения по поводу начальства. - Неужели сама по себе должность всё решает, независимо от ума, уровня развития, морали и так далее?! Наизнанку вывернулся человек. Напрочь позабыл, что таков же, как и мы. И смертен и убог. Что для него, как и для нас, главный враг - это даже не другие люди, а только смерть. И её предшественники: болезни и старость. Запланированная и внеплановая дорога к исчезновению. Нет-нет, этот крендель всерьёз думает, что сделан совсем из другого теста, нежели мы. По сравнению с нами он действительно видит себя небожителем. Остальных людей за потешных таракашек держит. Главное - кто?! Кто сам гнида смердящая. Я не слишком некорректно выразился?! Прости, если что.
- А я тебе всегда говорил, - ответствовал всё в том же нонконформистском духе сыщик, согласно и размеренно кивая подозрительно стриженой и чисто вымытой головой, - что мертвечиной может потягивать только оттуда. Из власти, из вертикали той самой. Ты прав, дорогуша доцент. Внизу, что воняет, давно в земле, в навозе, действительно в вечности. В неё саму и перепрело. Так что и ты извини меня за сильно правильный текст. Но мы же как всегда только за правду-то и рубимся, согласись.
- Соглашусь. Всё-таки самый жуткий тип обитателя властной вертикали - не должностная вонючка, не скунс в погонах, а именно верховный богомол, их прототип, исходник. И знаешь почему? Не потому что он как бы святоша и вдруг убивает. Святоши все убивают, так или иначе, но все. А этот убивает только потому что он принципиально иное существо, чем мы. Иначе устроен. Словно бы с того света пришедший. Крови напицца. С виду набожный такой, подлец, пристойный, порядочный, в галстуке, но на самом деле абсолютно не от мира сего. Посмотри на главного персонажа всего этого представления, на губера, да он больший пришелец, чем наш инопланетный парнишка!
- В точку! Эти антропоморфные богомолы, как мне кажется, сошли с гранитных постаментов наших площадей. Они - реальные клоны тех лысых дедушкиных статуй. Поэтому они и не дают их рушить, даже когда самого дедушку давно прокляли. Потому что они их собственные матрицы. Иначе процесс воспроизводства остановится. Иначе их самих не станет. Они - безусловные клоны клонов с него, вполне в состоянии оживать, как бы в полной мере существовать и даже как их матричный прототип, становиться живее всех живых.
- Тс-с, далеко не распаляйся… процесс-то из процессора, гляди-кось, до чего и сам по себе распалился! Скоро лавой потечёт. Как бы не зацепил!
- Не-не! Они не сами будут оприходовать и палить. Не та модификация. Господа правители собственных ментопсов пришлют, скажешь, нет?! Знаешь же, как они обращаются с людьми, со своими же соотечественниками, даже с не пьяными почти?! Товарищи гитлеровцы хоть музыку включали, маскировали шум, когда на тот свет отправляли живые души. Наши же ментопсы отправляют туда в открытую, не маскируясь, среди белого дня, никого и ничего не боясь. Тихо-мирно! Это-то и страшнее всего. Спокойная обыденность повсеместно и прямо сейчас свершающегося зла. Свели всех до уровня животных и теперь наслаждаются театром своих крепостных антропоморфных уродств. Презирают ими же изуродованный народ. Подачки бросают.
Грозу каким-то образом всё равно пронесло. Словно торпеду мимо палубы. Господа не стали осуждать бомжиков за непотребное поведение по ночам. Даже разрешили и далее столоваться за счёт учётных благотворителей. Холмогоров, кулуарно посоветовавшись с Андреем Валентиновичем, всё же воздержался и от модного непосредственного контакта с человеческими массами. В пупок ни одного бомжика так и не поцеловал, как-то удалось воздержаться, впрочем, особо и не рвался. Словно морок какой сошёл на руководящее чело. А может просто повезло тем, кого могли бы вот так оприходовать. Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!
В завершении визита, совсем никак не поступив, ни в чём до конца не определившись, в совершенно смутном, небывалом для него состоянии духа, губернатор смятенно проследовал к выходу. Чуть не споткнулся на ступеньках, но поддержали грузную тушу. Такое у него и в самом деле произошло впервые. Никому чих-пых не вставить, шею не намылить и просто так удалиться, словно обделанный. Для чего тогда приходил, для чего столь красиво позировал на фоне местной экзотики?! Будто кто-то загипнотизировал суперначальника со стороны! Почему так вышло, да кто ж знает. Примерно так подумали все, кроме, быть может, звёздного рецидивиста карлсона из детской зыбки. Межпланетный жабёнок уж точно всё про всех знал и ни за что не ослаблял фиксирующего контроля за своим потрясающе переменчивым человеческим экипажем.
Потом опомнившиеся благодетели, бандиты, они же временно добрые деграданты и простые дауны, подмигивая и поцокивая длинными, предательски-птеродактильскими своими язычками, побежали вслед за губернаторской комиссией. Непонятно откуда и для чего свалившийся шухер отшуршал таки шершаво! Хозяин видимо ушёл довольным, хотя и чем-то слегка взволнованным. По-любому оставалось быстрее заканчивать изрядно поднадоевший спектакль всеобщей любви и социальной справедливости.
Один деградант, остановившись на минутку, задвинул под стол большую бутыль с синим озверином (в награду овцам за смирное поведение!). Указал на неё всеми фибрами-жабрами - мол, всё ясно? Греби, налетай, баюшки бай-бай. Это вам барин за примерное поведение выкатил, хотя голосовать всё равно не будете. Но поддать для общего куражу всегда можно или даже нужно. При этом кокетливо прижал перепончатый пальчик к губам или что там у него на самом деле. Пир пиром, но чтобы ни одна жива душенька там вверху, в поднебесных кругах не огорчилась. Кто погорячится излишне, тому путёвку в старый санаторий «Шумел камыш» без всякого дальнейшего пансиона! Ясно?!
Народ согласно и радостно помычал, потом для убедительности поблеял и замотал мохнатыми, девственно безрогими бошками. Один из представителей кудряво-немытого народа по наверное фамилии Норкин, да-да, тот самый, давно не писавший любитель дельтапланов и игры в непонятное «очко», мгновенно перезадвинул бутыль так, что она пропала из виду. Причём полностью.
Даже с экрана стратегических камер инопланетного наблюдения исчезла та ёмкость. Специальная операторская группа пришельцев буквально с ног сбилась, в поисках артефакта. Перепалила кучу межзвёздной аппаратуры, но даже она так и не нашла ту земную заначку.
Крысовидный мальчуган, не успевая фиксировать происходящее, чуть не вывалился из зыбки, то есть, из кресла командира экипажа и одновременно главной операторской площадки. Да, зомби здесь удались действительно тихие! Стены шатаются и свербят во все ухи.
В этот, самый душеволнительный момент в подвале на крутом крене и при самом полном форсаже как раз и обнаружился незабвенный командир эскадрильи полуопознанных краснозвёздных субъектов. Он чётко замочил где-то капитальнейшего «скунса» и теперь нёс в ободранном клюве его останки, чтобы надёжнее перезапрятать под сокровенную подушку. Вот кого никогда не требовалось учить летать-дельтапланить или мозги кому вставлять. Такой сам кого хочешь научит, а потом заставит это кушать.
Вот классически прошёл дверной проём, чуть не посбивав как кегли исчезающих начальников и демонстрируя высочайший класс пилотажа.
Вот на бреющем, почти подстригая усы мирно пасущимся тараканам, обошёл почти все свои владения.
Вот, сделав бочку и покачав приветственно крыльями над родимым порогом, - на все точки фюзеляжа, целёхонький, но на последней капле из трусов - упал на свою взлётно-посадочную. С разворотом и точно перебитым носом на выход. Порядок превыше всего!
Судя по всему, рейд по вражеским тылам выдался у него на редкость удачным. Само возвращение на базу и филигранная посадка оказались поистине звёздными. Они произвели неизгладимое впечатление на арьергард уходящей комиссии. Можно сказать, фурор. Через секунду не оставалось в помине даже их тонкого руководящего запаха, столь запавшего бомжикам в их грубые но сильно чувствительные ноздри.
Кто-то из внезапно обиженных благодетелей-бандюков попытался было отыскать пузырь стратегической и чудодейственной «синеглазки» и забрать назад у этих «вах-вах нехороший человек» незаслуженный презент. Если бы он его нашёл, то рассмешил бы кого угодно и резко подорвал престиж весьма уважаемого, особенно под дичь, человеческого собрания.
(И метагалактического в данном случае также. Такая там прошла юмористическая ремарка. Под хохот отсматривающих учебный фильм курсантов-рейнджеров, будущих прокураторов, стажёров-резидентов Большого Магелланова облака на Земле).
Смех и в лучшие времена не часто свиристел реликтовым соловушкой под этими почтенными лампочками. Потому что смеяться часто лучшее лекарство, но всё таки не при начинающемся с дармовой похлёбки поносе.
Так что найдёшь сейчас тут что-нибудь, как же! Каждый бомжик, откушавши губернаторских яств и в предвкушении ещё и хлебануть неведомого озверина, мурлыкал про себя всё ту же арию грядущей незабвенной девушки, злодейки Синеглазки: «Ой, цирроз, цир-ро-оз!.. Не циррозь меня!». И дальше уже подпирал изнутри остальной полуподвальный хит-парад. Про миллион алых роз, про козлёночка ни за что ни про что козлом названного, про власть козлиную, которой всегда есть кому но ни за что гордиться. Потому что полуподвал тот действительно на редкость певчий подобрался! Всегда как пред богом голосистый.
Поэтому благодетельные бандюки, словно бы их знамением каким окрестили или серебряных пуль в зады навтыкали, также пропали словно привидения вслед за окабаневшим губернатором с его твистами-министрами. Дверь в полуподвал громко закрылась, да и сходу замуровалась почти сама собой. Практически задраилась. Также схлопнулось и остальное пространство вокруг. Оставшийся в сумрачной лакуне мир снова получился замечательно отрублен, сноровисто порезан и разделён на множество неравных частей, точно по размерам остающихся душ. Лебенсраумы, как известно, никогда не равны друг другу и потому на мировую друг с дружкой по-настоящему не идут никогда.
Опять вернулся родной шум канализационки. В который раз заструился милый полуподвальный сленг. По-доброму залыбились щербатые грязные мордуленции. Заслюнявились малярийные губы. Засветились ни за что не угасимым неприкосновенным запасом разума закисшие, воспалённые глазки. Приближался час Х. Ой, как опять приближался,
