Свет двух миров

было угодно явить себя в возвышенности. Да ради бога, чем бы полтергейст ни тешился, лишь бы не буянил.
Я хотела отшутиться, но глоток воды пошёл не туда от моего внезапного нервного озарения. Матерь Небесная! Агнешка же полтергейст! Её знания явно глубже моих, и пусть она никогда не хотела их раскрывать, но может быть сейчас, в явно особенном случае…
–Агнешка, ты знаешь кто или что такой Уходящий?
Агнешка не могла побледнеть, но мне показалось, что от моего вопроса она как-то выцвела. Может быть, мне лишь казалось, пока я откашливалась, но она точно перестала улыбаться.
–Агнешка, – я отставила стакан в сторону слишком резко, часть воды выплеснулась на столешницу. Плевать! Неужели я нашла след? – Агнешка, я встретила…то есть не я, а мы с Филиппом встретили кого-то из того, твоего мира, кто назвал себя Уходящим. Агнешка, это очень важно.
Она молчала. Она никогда не отвечала, как и почему осталась в этом мире, почему выбрала именно меня, почему жила здесь, и я не могла вытянуть у неё ответа, но сейчас она будто бы колебалась.
–Агнешка, это ведь что-то страшное? Кто-то страшный?
Меня слегка знобило. Это молчание не было похоже на презрение. Это было раздумье. Страшное раздумье.
–Агне…
Противная телефонная трель прервала меня. Я мельком взглянула на дисплей. Филипп. Чёрт. Перевела взгляд на Агнешку.
–Тебя ждут, верно? – ответила она. – Так иди.
И исчезла, рассыпав бесплотное пыльноватое облачко. Деревянными пальцами я вцепилась в телефон:
–Алло…
–Соф, ты забыла? Я тебя уже жду.
–Я…– я взглянула на часы, ну конечно, я уже опоздала, – я сейчас буду. Оденусь только.
Безумно хотелось рассказать Филиппу о реакции Агнешки. Если она так замолчала, значит ли это, что я – попала? Но для этого, чтобы рассказать об этом, сколько мне придётся поведать ещё?
И как начать? Что-то в духе: «Филипп, кстати. Забыла тебе рассказать, всю свою жизнь я живу в квартире бок о бок с полтергейстом, и она…»
Бред.
–Не извиняйся, – предостерёг Филипп, поднимаясь ко мне на встречу, – я прекрасно провёл время. Даже взял на себя смелость сделать заказ и тебе. Ты, верно, голодна?
Да, я была голодна. Во всяком случае, четверть часа назад точно. Теперь же салат, поставленный передо мной, не вызывал во мне восторга. Но я чувствовала, что должна оттянуть разговор или вовсе не начинать его и ткнула вилкой в салат.
Филипп, не торопясь, рассказывал о том, что в квартире Карины не нашлось беспорядка. Вообще никакого следа.
–Либо его там сейчас нет, либо оно реагирует на тебя, потому что на тебя реагирует Карина, – заключил Филипп, протягивая мне мой шарф.
–Спасибо, – я бережно приняла его. За этот день я успела несколько раз крепко промерзнуть, кажется, прежде я и не замечала, какой этот шарф всё-таки тёплый и мягкий. Пусть и неказистый.
–Это из относительно понятного, – продолжил Филипп, помолчал немного и затем сказал: –Майя звонила. Пыталась выяснить, не с тобой ли я сегодня вижусь.
Почему-то слова Филиппа не произвели на меня впечатления. Хотя нет, его диалог с Майей был воплощением глупости с её стороны. Неудивительно, что Филипп так легко раскрыл её.
–Едва ли она позвонила бы мне в рабочий день так открыто и так явно пытаясь выяснить что-то о тебе, – этот вывод я сделала и без Филиппа, но мешать ему не стала. – так что, думай, Софа, думай да решай, с кем ты вообще работаешь и зачем.
–Сама уже догадываюсь, – это было даже для меня неожиданным. Но когда эти слова сорвались с моих губ, я поняла, что это правда. Видимо, это точило меня. Но я не замечала. Старалась не замечать.
–Ни доверия, ни зарплаты, ни свободы действий, – подвёл итог Филипп.
–Я дура в твоих глазах?
–Я просто не понимаю, зачем тебе всё это. Можешь работать со мной.
Я усмехнулась.
–Что? – удивился Филипп, – думаешь, я бы не сработался с тобой?
–Дело не в этом, – откровение так откровение. В последние пару суток мне резко стало наплевать на множество вещей. – Дело не в том, что мы не сработались бы. А в том, что…не надо нам срабатываться.
–Сейчас же работаем.
Он или не понимал, или тщательно делал вид.
–Я ввязалась в это из-за тебя.
Он моргнул. Не ожидал? Знал, но не верил, что я почти открыто ему заявлю. Ну что ж, Филипп, я тоже не ожидала, что за трое суток круто разверну свою жизнь по направлению к какому-то бреду.
–Софа, – он взял себя в руки, хотя был ещё достаточно смущён, но всё же решил перехватить роль, – я очень ценю. Понимаешь, есть вещи, которые не зависят от тебя или меня, ты хорошая девушка, но…
–Заткнись, – посоветовала я. – Если надо идти в квартиру Карины – я пойду. Искать Уходящего – ладно. Мне как-то в последнее время круто наплевать. Но вот отговариваться и оправдываться не смей. Давай договоримся – закончим это и ты не появишься никогда?
–Прогоняешь?
–Считай что так. я всё понимаю. Но разговоров о том, что дело не во мне, и что я замечательная – не потерплю. Ровно как и всякого снисхождения!
Сама не знаю, что на меня нашло, но какая-то часть меня ощущала небывалый прежде подъем. Неужели я делаю что-то правильно?
–А с новым годом поздравить можно? – Филипп полностью взял себя в руки.
–Даже с Рождеством! Но только мысленно.
Мы ещё немного помолчали, прежде, чем я решилась подвести итог:
–Если хочешь расследовать о Карине со мной, то я не отказываюсь. Только, пожалуйста, учитывай, что я работаю.
–Так и я не бездельничаю! – возмутился Филипп, но услышал меня, и понял, что я хочу сказать: – не переживай, я постараюсь не подставлять тебя больше. Я понимаю, что работа тебе важна.
Важна? Наверное. У меня нет другой. Но сейчас я ощущала с новым усилием всю мерзость, до которой опустилась Майя, пытаясь пролезть наивно и нагло в мою жизнь через Филиппа, и видела всё отчётливее, что тут дело было не в её ревности к Филиппу, а в том, что она была вооружена чем-то ещё. Скорее всего – разрешением Владимира Николаевича.
Одно дело сказать об этом Филиппу в небрежном тоне, мол, да я догадывалась, и другое – осознать самой.
–Важна, – подтвердила я. – Спасибо за салат, у меня в доме мышь повесилась, не успела поесть.
–Не успеваешь ходить по магазинам, или не имеешь средств? – поинтересовался Филипп невинно.
Я обиделась:
–Тебя это не касается. У тебя, что ль, не было тяжёлых дней?
–Были, – легко согласился Филипп, – ты даже не представляешь, как сложно было найти клиентов. У меня не было имени, средств, да и чёткого представления с чем выходить на рынок. Что я мог предложить? Но дело пошло.
–Не надо было рваться от нас.
–Надо было, – возразил Филипп тихо и серьёзно. – Я больше не мог. У меня были обстоятельства непреодолимой силы. Я больше не мог выносить всю эту дрянь.
–Хорошего же ты мнения!
–Не про тебя речь. И не про Майю или ещё кого.
–Тогда про кого?
–Про Владимира Николаевича, чтоб его. я знаю, что ты со мной не согласишься, но я просто перерос мир, которым он дорожит, и методы, которые он считает единственно правильными.
–Этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.
–Потому я и не начинаю его, – согласился Филипп. – Но хорошо. Я вооружился кое-какой литературой по временным аномалиям. Не знаю, найду ли я ответ – это материал очень редкий и очень скользкий, но у меня есть связи.
–Хорошие связи, – я постаралась одобрить его с самым глубоким великодушием, но не получилось. Всё равно получилось завистливо.
Боже, да что же со мной такое? Каждый делает свой выбор. Я сделала, Филипп сделал… но почему ж я так злюсь?
–Нужно ещё раз посетить квартиру Карины, только с оборудованием, – Филипп предпочёл не заметить моей зависти. – Я думаю ориентироваться на температуру и движение.
–И время.
–Да, разумеется. Нам понадобятся электронные, механические и песочные часы, чтобы точно…
–Не сегодня, – прервала я, – у меня сегодня был тяжёлый день. Плюс, я совсем не выспалась.
Филипп хотел поспорить. Я даже знала, что он скажет, мол, нужно действовать пока не поздно, нужно торопиться, пока Карина ещё присоединена к этому миру, пока Уходящий, если он там есть, ещё не набрал сил.
Но я не Филипп. Это для него расследование насчёт Карины могло улечься в его расписание дел. А я была слабее. Я хотела спать. Зима мне всегда даётся особенно тяжело – из-за нехватки солнечного света, я как будто бы всегда хожу как в начале болезни.
Я не хотела отбиваться от аргументов Филиппа. Наверное, выглядела я и впрямь плохо, потому как мне и не пришлось. Филипп кивнул:
–Хорошо. Завтра пятница, вы работаете по-прежнему на час меньше?
–Да, если ничего не случится, – я удивилась тому, как легко Филипп сдался.
–Тогда сегодня я поизучаю. Завтра попробую выйти на одного человека, который вроде как имел встречу с временной аномалией.
–Чего?
–Он лежит в лечебнице. То ли всерьёз больной, то ли слишком нормальный, – Филипп поморщился, – пока не знаю, и раскрывать, уж извини, даже тебе не буду. Итак. Завтра, в пять…
–Если ничего экстренного! – поторопилась вставить я.
–Завтра в пять, – повторил Филипп, – ты заканчиваешь. Итак, я могу за тобой заехать около половины шестого-шести.
Сначала я хотела согласиться, затем спохватилась.
–Куда это заехать?
–к тебе, – Филипп остался спокойным, но его лицо слегка дрогнуло от удивления.
Я покачала головой: не вариант. Даже если Филипп будет стоять на улице, что с моей стороны будет невежливо, я не буду чувствовать себя спокойно. А уж если поднимется…
Так и вижу эту картину. Знакомься, Агнешка, это Филипп, я с ним работала и работаю опять. Знакомься, Филипп, это полтергейст, которого я вижу с самого детства. Почему не говорила? Да, знаешь, к слову не пришлось.
–Не надо ко мне приезжать, – сказала я, – уж извини, не надо. Я лучше доберусь до Карины. Напомни адрес только. И вместе поднимемся.
–Как хочешь, – Филипп слегка нахмурился, – я полагал, что мой вариант лучше, но настаивать, конечно, не буду. Ты не одна, да?
Ага, Филипп, ты даже не представляешь насколько я не одна.
–Да.
–И он не нервничает, что вечерами ты пропадаешь незнамо где?
Я поперхнулась кофе. Ну что ж такое-то! хотя, на месте Филиппа, я едва ли подумала бы иначе.
–Нет, это не то, что ты думаешь. Я…– я судорожно искала вариант, объясняющий, почему я не принимаю гостей. Я социофоб? Так почему я таскаюсь по людным местам? У меня ремонт? У меня воняет канализацией? – У меня собака.
Агнешка, прости, надеюсь, тебе не доведётся узнать, что я тебя назвала собакой.
–Собака? У тебя?
–Да! – сгорел сарай – гори и хата. – Да, собака, а что удивительного?
–Как-то не представляю тебя собачницей, – признался Филипп. Подозрение ещё жило в нём, и хотя мне не должно было быть до этого дела, я почему-то не могла позволить ему с ним остаться.
–Я тоже себя не представляла до поры, – лгать так лгать. – Просто так получилось. Она хорошая. Только очень несчастная. Ей пришлось много вынести. Она не любит людей. Я её в приюте подобрала, а до того бедняжка жила на улице, и…
Я развела руками.
–Она очень боится чужих. Боится и сразу стремится себя защищать. Я пока стараюсь не волновать её.
Если подумать, Агнешка и правда такая. Она не любит и боится чужих. Но ей всё равно не следует знать, что я назвала её собакой.
–Это благородно! – подозрение отпустило Филиппа, – очень благородно. Я тоже хотел взять собаку или кошку из приюта, но меня дома почти не бывает. К тому же,