ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой II. Картины 16-21. Эпилог

жезлом, а следом – отряд в самурайском облачении на приземистых гнедых лошадках (породу этих коняшек европейцы так и назовут «я-пони»). За самураями последовал эскадрон гвардейской кавалерии с офицером впереди. Офицер при полном параде держал в руках красный флаг с золотой хризантемой.
Наконец в створе ворот показалась шестёрка лошадей, тянущих резную карету с императорским гербом на крыше. Военный оркестр грянул гимн. Обнажив головы, толпа зашлась в крике: «Банзай!» Экипаж направился к пурпуром сверкающему павильону, к трибуне, установленной у входа. Послы, министры и простые генералы быстро спустились вниз, встали в ряд: никто не должен оказаться выше императора. И кланяться в пояс – это обязательно.
А в воротах уже показалась карета, запряженная четвёркой рысаков – едет императрица. Микадесса – святая женщина, пользующаяся всенародной любовью, не сумевшая родить наследника, но объявившая родным сыном Ёсихито, который появился на свет от очередной наложницы мужа. Официальной супруге микадо, тоже восторженно кричит толпа: «Банзай!»
Далее потянулась череда одинаковых ландо с двенадцатью другими жёнами микадо. Маленькая пауза – и шествие кортежа продолжил модный парижский фаэтон. Это ехал престолонаследник, принц Ёсихито. Хоть он и в парадном военном мундире, но ещё маленький. Много лет пройдёт, прежде чем он станет императором Страны восходящего солнца. Но именно о нём и о его семье пойдёт ниже речь.
Наследник японского престола Ёсихито родился болезненным, «дышал через раз», но выжил, хотя и потом не отличался завидным здоровьем, часто болел – то менингит, то золотуха. Никто из его братьев не дожил до четырёх лет, а он как-то умудрился. В няньках ходили отставные адмиралы, так что потихоньку приучили его обливаться холодной водой, плавать, ездить верхом, фехтовать. Закалился, окреп, вырос.
Учился плохо. Живостью ума не отличался. Капризничал больше нормы. Мог столкнуть в пруд учителя, кинуть каким-нибудь хрупким предметом в адмирала, даже готов был подраться в школе, хотя отличался от сверстников лишь худобой и изнеженностью. Есть забытое слово в японском языке «бузотёр». Может, и не бузил сильно, но егозил и непоседствовал – это точно. Наследнику прощалось всё.
По многовековой традиции, в императорских семьях родители отдают своих венценосных отпрысков на воспитание проверенным слугам. Не царское дело – терпеть детские капризы и шалости. Отец, император Муцухито, лицезрел сына всего несколько раз в году, а с дочерьми общался и того реже. Одна из принцесс пожаловалась после его кончины:
– Отец меня увидел впервые на моей свадьбе. И даже спросил: «Ты чьих будешь? Со стороны жениха или невесты?»
В юношах Ёсихито увлекался всем западным, любил щегольнуть иностранным словцом, одевался по европейской моде, рано начал курить.
– Кто не курит и сакэ не пьёт, тот уйдёт на небеса здоровеньким, – посмеивался он над теми, кто скромничал за трапезой.
Однажды престолонаследник сидел с взрослыми на банкете, устроенном в Токио в честь внука Николая I, великого князя Александра Михайловича, прибывшего из далёкой России. Считалось, что он единственный из царской фамилии, который знает японский язык. Ещё когда его корабль стоял у пирса в Нагасаки, великому князю сделали подарок: на выбор любую из прекрасных местных девушек. Выбранная и учила его говорить по-японски.
И вот банкет во дворце. Император на возвышении, у него отдельное место. Императрица рядом. Она одета в роскошное шёлковое платье с драгоценными вышивками, в центре которых сверкают крупные жемчужины и жёлто-зелёные изумруды.
Гость торжественно произносит третий тост:
– За дам!
Далее он обращается к супруге микадо и выдаёт ей в лицо всё, чему его научила портовая девушка. Без купюр. Потом немецкий камергер, тоже приглашённый, скажет: «Это было равносильно тому, как если бы в Зимнем дворце иностранный посол стал обольщать хозяйку дома на блатном жаргоне».
Императрица издала странный горловой звук, словно подавилась. Она перестала есть и опустила голову, закусив губу. Плечи её нервно вздрагивали, высокая причёска тряслась. Император недоумённо молчал. И в воцарившейся тишине вдруг раздался истеричный хохот. Наследный принц заливался так, что слёзы текли из его глаз. Потом натужно засмеялись и остальные. Закончилось всё хорошо. Только вот кто знает, не припомнил ли этот случай японский император в 1904 году, когда объявлял войну России?..
Короче, престолонаследник Ёсихито рос обыкновенным шалопай-мальчиком. Многое знал и никого не боялся. Кроме генерала Ямагаты. Его побаивался и сам император.
– Ямагата – мой верный солдат, – Муцухито пытался скрыть это тайное чувство перед окружающими. – Я многим ему обязан…
Встречая генерала во дворце, он всегда надевал парадный мундир, словно перед приёмом царственной особы. Такое поклонение генерал заслужил у микадо ещё двадцать лет назад, когда возглавил шестидесятитысячную армию и легко справился с восставшими крестьянами и самураями, не принявшими прозападных реформ.
Был Ямагата строг и подозрителен, никогда не расслаблялся, вёл аскетичный образ жизни и, закончив войну, стал настоящим серым кардиналом при дворе. Разобравшись с самурайской кастой, генерал остался верен принципам бусидо, навёл в армии дисциплину по прусскому образцу и создал тайную полицию, которую и возглавил.
– Кругом одно лицемерие, все ринулись делать деньги, – нашёптывал он подвыпившему императору. – Люди без самодисциплины нахальны, хвастливы и самодовольны, они мешают воссиять нашей империи, противятся властям…
Сам он властям не противился – до поры до времени. Вёл свою неторопливую игру, расставлял повсюду своих людей-информаторов, стал главой правительства, получил княжеский титул. До вершины власти оставалась одна ступенька, и он всё чаще мечтал о ней…
– Сын мой слишком худ и непоседлив, чтобы жениться, – размышлял вслух Муцухито. – Но ему уже двадцать, а мне было шестнадцать, когда я вступил в брак. Так что пусть готовится…
Сборы были недолги. Летом двор решил, что супругой Ёсихито станет пятнадцатилетняя Садако, дочь обладателя древней аристократической фамилии Кудзё. Самому наследнику сообщили об этом только весной, незадолго до свадьбы. Всё это время тщательно исследовалось здоровье будущей невесты: главная её задача – рожать принцев крови.
Было торжественно объявлено: «Предстоящая свадьба – образец новых отношений между мужчиной и женщиной. Императорская фамилия просвещает нацию: моногамия отныне станет главным принципом семейной жизни». Если коротко – гарем во дворце отменяется.
Майским утром 1900 года Ёсихито и Садако помолились в императорском дворце синтоистским божествам и, получив их молчаливое благословение, переоделись в свадебные наряды и вышли на площадь. Ожидавшая их огромная толпа взревела от радости. Празднично украшенный экипаж люди не пропускали, кланяясь по привычке в пояс, пытаясь дотронуться до открытой кареты будущего императора Страны восходящего солнца. Широко раскрытыми глазами глядели они на шикарное платье, специально заказанное в Париже, на колье из жёлтых бриллиантов, сиявших на челе счастливой невесты. Впервые в жизни японцы видели такое чудо.
После торжественной церемонии бракосочетания и банкета для двух тысяч избранных молодожены отправились в свадебное путешествие. Позже Ёсихито станет много путешествовать по стране и за рубежом. Главным в составе свиты будет, конечно, Ямагата.
В том, что Садако почти никогда не сопровождала мужа, не было ничего необычного. Удивлялся народ тому, что будущий монарх отказался от наложниц. А ещё больше изумился, когда Садако родила первенца. Сама родила, чего не случалось в империи уже двести пятьдесят лет, – родила нормального, здорового мальчика.
А вот у отца со здоровьем ладилось не очень. Врачи настаивали, чтобы зиму он проводил под их наблюдением в загородной резиденции у моря. Они считали, что детские болезни не прошли даром для престолонаследника. Так что первенца своего Ёсихито увидел, когда появился во дворце вместе с  Муцухито: император соблаговолил глянуть на внука и даже выбрал ему имя – Хирохито, что означает «Изобилие и добродетель» (внук станет императором и проживёт 87 лет).
У деда тоже здоровье сокращалось на глазах, хотя ему ещё и пятидесяти не было. На людях он ещё сохранял лицо и осанку, был подтянут и приветлив, а дома ходил вечно в чёрной тунике и красных мешковатых штанах. Вино и женщины – вот весь его досуг. Триста наложниц и дворцовый штат в десять тысяч прислужников – их ведь тоже надо держать в узде, как любимых лошадок-пони. Иначе какой он монарх? Вот и таяло здоровье, словно льдинка в кулаке.
– Вы все имеете право попросить об отставке, – как-то пожаловался он своему военному министру, ставшему уже маршалом. – У вас есть такая возможность, а у меня нет…
Маршал Ямагата и не думал уходить в отставку. Наоборот, сделал всё возможное, чтобы развязать войну с Россией, разбить её флот под Цусимой и заключить мирный договор с прибылью в виде южной половины Сахалина. Ещё быстрее и проще разобрался с Кореей, сделав эту страну японской колонией.
В Европе сразу дали понять: вот теперь Япония – империя. А то все удивлялись:
– Разве может быть империя на островах да ещё без колоний?..
Да, империя, не имеющая зависимых территорий, – всё равно что пчела без жала и крыльев, одно пустое жужжание. Но теперь весь мир будет считаться со Страной восходящего солнца.
От радости император Муцухито решил вообще не останавливать процесс непреложного банкетирования. И задолго до юбилея начал усиленно готовиться к своему 60-летию, позабыв о том, что даже солнце имеет склонность закатываться. Короче, угас микадо, как светоч дивный...
В июле 1912 года, сразу после кончины отца, Ёсихито стал императором и принял имя Тайсе (что означает «Великая справедливость») – в надежде, что станет хорошим продолжателем дела великого отца-реформатора. Торжественную церемонию коронации временно отложили. Так положено: год нужно соблюдать траур.
Все жители Японских островов с пониманием отнеслись к традиции. Питейные заведения и публичные дома закрыты, крестьяне молча трудятся на рисовых полях, рабочие работают, строители строят, медики… А вот медики, лучшие врачи империи, озабочены так, что руки опустили в своём бессилье.
Молодой император, отец трёх сыновей, полиглот и эрудит, болеет всё серьёзнее. То впадает в депрессию, то мечется, не находя себе места и убегая куда-то. То с лошади на параде упадёт, хотя всегда слыл прекрасным наездником. То хохочет без причины, то со слезами умиленья кинется простого солдата целовать. Непонятные такие приступы становятся всё чаще, затяжнее и тревожней.
Консорт-императрица пытается оградить мужа от публики, от массовых мероприятий, от поездок по стране, в которых его, как обычно, сопровождает маршал Ямагата. Садако старается, чтобы слухи о болезни императора не просочились за стены дворца. А вот маршал, похоже, думает иначе. Он с самого детства Ёсихито наблюдал внимательно за динамикой его необычных поступков, заканчивающихся порой нервными припадками. В 1908