Иосиф СТАЛИН: начало Великого Пути

самому Ильичу в Москву. Донёс бдительный по должности железный чекист Феликс Эдмундович.
Ленин вознегодовал. 12 декабря 1922 г. Дзержинский доложил ему об итогах 4-дневного расследования в Тифлисе. Он явно был на стороне Сталина и Орджоникидзе, что вывело Ленина из равновесия. Подумать только, комиссия полностью одобрила их линию и осудила ЦК Грузии! И ни слова о рукоприкладстве! Ленин распорядился - Дзержинскому вернуться в Тифлис и подробно разобраться в инциденте между Орджоникидзе и Кобахидзе. Больной Ленин, по-видимому, разглядел в этом ущемление прав маленькой нации. 13 декабря 1922 г. у Ленина два тяжелейших приступа, заболевание дало о себе знать в самой тяжёлой форме. Запись в истории болезни: “С большим трудом удалось уговорить Владимира Ильича не выступать ни в каких заседаниях и на время совершенно отказаться от работы. Владимир Ильич в конце концов на это согласился и сказал, что сегодня же начнёт ликвидировать свои дела”. 16 декабря 1922 г. Ленина разбил паралич» [Н.Н.Яковлев. Сталин: путь наверх. М. 2000]…

6

После очередного апоплексического удара (инсульта) Ленин не мог уже нормально работать, как раньше, и даже ходить не мог. Мог только лежать на койке и пока ещё диктовать записки или письма членам ЦК, которым он становился уже не люб, не страшен и не интересен.
И именно в этот день, 16 декабря 1922 г., комиссия Пленума ЦК РКП(б) под председательством Сталина принимала проект договора об образовании СССР, а также представленный им проект Декларации об образовании СССР. В столицу уже массово съезжались делегаты из разных мест на Х Всероссийский съезд Советов. А через два дня после этого должен был открыться и I Всесоюзный съезд Советов.
На обоих съездах (23-27 и 30 декабря 1922 г.) Сталин выступал с докладом об образовании СССР. В Союз первоначально объединялись четыре республики - РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР. Бухарская и Хорезмская народные советские республики пока выжидали, чем всё дело кончится. В конце 1924-го - начале 1925-го годов они вошли во вновь образованные Туркменскую и Узбекскую союзные советские социалистические республики и автономные Таджикскую и Каракалпаккую… {2}

30 декабря 1922 года взволнованный наркомнац Сталин стоял на трибуне, водруженной на сцене Большого театра, и обращался к делегатам I Всесоюзного съезда СССР (1727 делегатов от РСФСР, 364 делегата от УССР, 91 делегат от Закавказской федерации, 33 делегата от БССР) с проникновенной речью. Он говорил тогда:
«Сегодняшний день является днём торжества новой России… превратившей красный стяг из знамени партийного в знамя государственное и собравшей вокруг этого знамени народы советских республик для того, чтобы объединить их в одно государство – в Союз Советских Социалистических Республик, прообраз грядущей Мировой Советской Социалистической Республики» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.5. С.158].
В отточенной формулировке сталинской речи не нашлось места для рассуждений о федерализме, который докладчик считал, по-видимому, временной, переходной формой. Не упоминался им и прикованный к больничной койке Владимир Ильич Ленин. Так что в Мiровую Историю справедливо вошло: у истоков СССР стоял отец-основатель СССР Иосиф Виссарионович СТАЛИН…

----------------------------------------------------------
(*) Историческое дополнение. В годы сталинского культа (начало 90-х годов – А.С.) всё сделанное им в Закавказье до революции невероятно преувеличивалось, как сейчас помню, как и достижения закавказских большевиков в целом. Только оставалось не объяснённым народу упёртыми сталинистами, почему, несмотря на превозносимые титанические усилия Кобы (руководство забастовками и стачками, роспуск меньшевистских комитетов и основание большевистских взамен), Грузия так и осталась меньшевистской по преимуществу.
Меньшевики, напомню, представляли Грузию во всех 4-х Государственных Думах. Сталин и его друзья, грузинские большевики, на протяжении по крайней мере двух десятилетий (вплоть до середины 20-х гг.) имели наглядный пример - махровый местечковый национализм, которым было густо окрашено мышление и действия грузинских меньшевиков социал-демократов. И, знаете, он – национализм - оказался куда сильнее марксистских идей в ортодоксальной интерпретации. По всей вероятности, слепая верность интернациональной догматике местных большевиков и предопределила ограниченные успехи русской революции в 1905 г. в Грузии. Хотя достаточно подкованный в марксизме Сталин не уставал изрекать устно и письменно самые правильные ленинские положения, имевшие большую действенность в России… но не у себя на родине…
После Октябрьского переворота политические страсти в Грузии разбушевались, хозяйничавшие там меньшевики стали силой оружия подавлять большевиков. 10 февраля 1918 г. местная милиция расстреляла митинг, на котором выступали большевистские ораторы!!! Вот он – скрытый исток СОВЕТСКОГО ФЕДЕРАЛИЗМА!!!
Это к вопросу, почему не прошла сталинская идея автономных образований СССР. Грузинские националисты не хотели подчиняться РУССКОМУ ЦЕНТРУ! КАТЕГОРИЧЕСКИ!!!
---------------------------------------------------------

7

Последний документ из богатейшего ленинского наследия датируется 6 мартом 1923 г., и связан он был с желанием Ильича наказать строптивого вольнодумца-Сталина вместе с его командой.
Полуживой Ильич в этот день написал (надиктовал точнее):
«Т.т. Мдивани, Махарадзе и др.
Копия – т.т. Троцкому и Каменеву.
Уважаемые товарищи!
Всей душой слежу за вашим делом. Возмущён грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для Вас записки и речь.
С уважением Ленин, 6 марта 23 г.» [Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.54. С.330,].
Появление этого документа ленинские биографы связывают с отказом Троцкого взяться за «грузинское дело». Наверное, это правильно: так всё и было. За исключением одного: не потому Лев Давидович отказал напористому Ильичу, стоявшему одной ногой в могиле, что испугался-де открытого конфликта со Сталиным (так считал Волкогонов). Тут всё было намного проще и прозаичнее, как представляется. Троцкий был дальнозорким политиком, и не мог не видеть по обстановке на начало 1923 г., что тухлое «грузинское дело» втянет его в такое «болото», из которого он не скоро выберется. А политическая значимость этого «дела» была почти нулевая. То есть игра не стоила свеч - вот и вся логика действий.
Однако ж скандала с «бедными грузинами» Троцкий не забыл: не таков был этот злопамятный человек, чтобы забывать и прощать подобные шалости оппонентам. Только он попрекнул Генерального секретаря неумением работать с нацменами в конце 1926 г. - в период острых и жарких споров в руководстве ВКП(б) за место на пьедестале. Именно тогда, на расширенном заседании исполкома Коминтерна, Троцкий публично обвинил Сталина в крупных ошибках в национальном вопросе и наплевательском отношении к позиции усопшего Ильича, намекая всё на тех же грузин, сильно ущемлённых и обиженных якобы сталинскими нукерами. На что Генеральный секретарь резонно заметил, что сам-то Лев Давидович не пожелал мараться о «грузинский вопрос» и при живом Ленине не придавал «грузинскому делу» большого значения. А тут вдруг с чего-то его припекло. Да сильно!
«Это неверно, товарищи, - как мог, отбивался Сталин от Троцкого и его команды. - Это сплетня. Никаких разногласий по национальному вопросу с партией или с Лениным у меня не было никогда. Речь идёт тут у Троцкого, должно быть, об одном незначительном инциденте, когда тов. Ленин перед ХII съездом нашей партии упрекал меня в том, что я веду слишком строгую организационную политику в отношении грузинских полу-националистов, полу-коммунистов типа Мдивани, который был недавно торгпредом во Франции, что я “преследую” их. Однако последующие факты показали, что так называемые “уклонисты”, люди типа Мдивани, заслуживали на самом деле более строгое отношение к себе, чем я это делал, как один из секретарей ЦК нашей партии… Ленин не знал и не мог знать этих фактов, так как он болел, лежал в постели и не имел возможности следить за событиями. Но какое отношение может иметь этот незначительный эпизод к принципиальной позиции Сталина?» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.9. С.65-66]…

Эта публичная склока и яростные нападки троцкистов, внимательно следивших за каждым шагом набиравшего силу Генерального секретаря, сильно поколебали позиции Сталина в национальном вопросе, заставили дать слабину и даже пойти на попятную. Он отказался в итоге от союзной автономии в пользу федерализма, что со временем аукнулось большой бедой русским людям, обернувшись трагическими последствиями для нашей родной страны при последнем Генсеке М.С.Горбачёве, вскормившем окраинный национализм, разорвавший советское государство на части…


Глава седьмая

1

17-25 апреля 1923 года в Москве проходило событие исключительной важности для советской Истории: состоялся ХII съезд РКП(б) - первый после Великого Октября без Ленина. Владимир Ильич после 16 декабря 1922 года, напомним читателям, лежал в Горках, под Москвой, в комнате, превращённой в больничную палату, и уже даже диктовать ничего не мог дежурным секретарям: состояние его становилось день ото дня всё хуже и хуже.
ХII съезд ознаменовался тем, главным образом, что на нём Н.И.Бухарин (в партии его именовали за глаза «Коля-балаболка»), науськанный троцкистами и возомнивший о себе Бог знает что, решил добить смертельного врага правоверных иудеев-марксистов - так называемый «великорусский шовинизм». С трибуны он с жаром обрушился на тех «горе-коммунистов», кто давно уже носится с этими взглядами. И первым номером в его списке значился Сталин.
«Критикуя лично Сталина и Зиновьева и намекая на скрываемые ленинские заметки (по национальному вопросу - А.С.), Бухарин объявил официальную кампанию против “местных уклонистов” обманом. Почему, спрашивал он, Ленин стал “бить тревогу” только против русских шовинистов? Потому что “это есть самое опасное”… Если бы товарищ Ленин был здесь, он бы задал такую баню русским шовинистам, что они бы помнили лет десять» [Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888-1938. С.188].
На защиту оболганных и униженных русских людей грудью встал И.В.Сталин. В заключительном слове о национальных моментах в партийном и государственном строительстве он диагностировал: Бухарин опрометчиво раздул значение национального вопроса в ущерб социальному.
«Для нас, как для коммунистов, - говорил он, - ясно, что основой всей нашей работы является работа по укреплению власти рабочих, и после этого только встаёт перед нами другой вопрос, вопрос очень важный, но подчинённый первому, - вопрос национальный. Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим, - не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетённых наций, - это значит сказать несообразность. То, что у тов. Ленина является оборотом речи в его известной статье, Бухарин превратил в целый лозунг…
Следует помнить, что, кроме права народов на самоопределение, есть ещё право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему