Иосиф СТАЛИН: начало Великого Пути

Троцкий уже к осени прозрел и выступил против него. 15 октября 1919 г.»
Видя всё это, разъярённый Сталин строчит дерзкое письмо Ленину с убийственной критикой плана Главкома (Ставки):
«Чем объясняется стремление Главкома отстаивать старый план? - спрашивал Сталин. И отвечал: - Очевидно, одно лишь упорство, если угодно - фракционность, самая тупая и самая опасная для Республики фракционность, культивируемая в Главкоме «стратегическим петушком Гусевым» (Я.Д.Драбкин, дед многолетнего главного редактора «Московского комсомольца» Павла Гусева - А.С.). На днях Главком дал Шорину директиву о наступлении с района Царицына на Новороссийск через донские степи по линии, по которой может быть и удобно летать нашим авиаторам, но уж совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде ВРАЖДЕБНОЙ нам, в условиях абсолютного БЕЗДОРОЖЬЯ – грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т.е. может лишь усилить Деникина.
Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отменённый практикой старый план, заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков - Донецкий бассейн на Ростов. Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот - симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, - линию Воронеж-Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замёрзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая-Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвёртых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдёт, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчёт мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остаётся без угля.
С принятием этого плана нельзя медлить, так как главкомовский план переброски и распределения полков грозит превратить наши последние успехи на Южфронте в ничто. Я уже не говорю о том, что последнее решение ЦК и правительства - «Всё для Южного фронта» - игнорируется Ставкой и фактически уже отменено ею.
Короче: старый, уже отменённый жизнью план ни в коем случае не следует гальванизировать, - это опасно для Республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить другим планом. Обстоятельства и условия не только назрели для этого, но и повелительно диктуют такую замену. Тогда и распределение полков пойдёт по-новому.
Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что даёт мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к чёрту, только не оставаться на Южном фронте» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.4. С.276-277]…

11

Доводы Сталина были в высшей степени аргументированы и убедительны, - и политбюро в итоге, согласившись с ними, поддержало их. После чего на Южном фронте произошёл разительный перелом, который явственно обозначился уже 20 октября 1919 года. Ведомая Сталиным и Егоровым Красная Армия пошла вперёд, Добровольческая армия была наголову разбита, и началось её паническое отступление. Правда. справедливости ради надо отметить, что красным ратникам тогда здорово помогли махновцы, ударившие Деникину в тыл. Без этой помощи Нестора Ивановича (который никогда не воевал против красных, хотя и не особо сочувствовал им) всё могло бы пойти иначе.
Но как бы то ни было, в 10-х числах января 1920 года деникинцев отбросили за Дон: успех был ощутимый и значимый, про парад в Москве добровольцам пришлось забыть. Красные войска прошли тогда более 750 км при среднесуточном продвижении 10 км. Фантастическая скорость передвижения огромных людских масс, согласитесь, дорогие мои читатели, добрую половину которых составляла пехота! Плюс к этому надо учесть, что красноармейцы наступали в зимнюю стужу, голодные, плохо обмундированные, да ещё и через территорию, где свирепствовала эпидемия тифа, косившая без разбора гражданских и военных. А боезапас пополняли за счёт трофеев, что оставляли убегавшие добровольцы. Воистину, ВЕРА способна творить чудеса. ВЕРА же была великая!!!…

То был «настоящий военный подвиг», - как обзовут тот поход летописцы, - не имевший аналогов в истории Гражданской войны. Подвиг, совершённый вопреки половинчатой позиции Главкома. В выпущенной в 1931 г. книге «Разгром Деникина 1919» А.И.Егоров об этом написал так:
«Между тем по мысли главного командования именно на Юго-Восточном фронте продолжала лежать задача нанесения белым армиям южной контрреволюции главного удара… Та же мысль ещё ярче выступает при подсчёте посланных на фронты пополнений: за ноябрь и декабрь 1919 г. Южный фронт (фронт Сталина и Егорова - А.С.) получил всего 113 эшелонов, тогда как Юго-Восточный - 168 эшелонов».
Вот ещё одна откровенная оценка Егорова вредительской (если не сказать предательской) стратегии Главкома и Реввоенсовета Республики, то есть Троцкого со товарищи:
«Основная беда, по нашему мнению, заключалась не столько в принятии ошибочного плана действий, сколько в том, что, когда эта ошибочность со всей очевидностью стала уже бесспорной для всех, когда не оставалось уже никакой решительно уверенности в целесообразности дальнейшего продвижения 9-й и 10-й армий (Юго-Восточного фронта - А.С.) на юг и возможности достижения намеченной операцией каких-либо результатов - главное командование придерживалось своей старой идеи, настойчиво пытаясь гнать вперёд 9-ю и 10-ю армии через Донскую область» [Егоров А.И. Разгром Деникина 1919. М., 1931. С.215].
Для обеспечения этого вредительского и кровавого плана в Реввоенсовет Юго-Восточного фронта для надёжности и контроля был даже назначен военком полевого штаба РВСР Сергей Иванович Гусев. Это тот самый «стратегический петушок», настоящие имя и фамилия которого - Яков Давидович Драбкин. Он прекрасно осознавал, этот лукавый еврей-троцкист, что означало «гнать» две огромные армии через мятежный Дон в условиях Гражданской войны! И сколько будет стоить это пролитой РУССКОЙ КРОВИ! Ведь ареной боевых действий  невольно станут казачьи станицы и хутора, где в борьбу непременно втянется и стар и млад - защищать свои дома и имущество. Но Драбкину этого было и надо: раздуть пожар Гражданской войны как можно больше и жарче…

12

Но как ни старались троцкисты из Главного штаба РККА нагадить Сталину и Егорову, исход кампании, невзирая на все их каверзы, решался и решился в итоге на правом фланге, где сплочённые и воодушевлённые Иосифом Виссарионовичем красные рати героически бились с Добровольческой армией, разлагавшейся не по дням, а по часам. Надо отдать должное Сталину: он горой стоял за интересы своего Южного фронта, ломая сопротивление Политбюро и ЦК, Главкома и Реввоенсовета, то и дело совавших палки в колёса проводившихся им и Егоровым боевых операций. Так, в обстановке общей подозрительности и недоброжелательности он всё же добился объединения разрозненных кавалерийских частей в монолитную Конную армию. Решающим толчком к этому объединению был разгром кав’корпусом Будённого кав’корпусов Шкуро и Мамонтова, похоронивший миф о непобедимости белой кавалерии, состоявшей в основном из потомственных казаков. Реввоенсовет Южного фронта принял решение о её (Конной армии) создании 11 ноября 1919 года. А 19 ноября она переименовывается в 1-ю Конную армию.
В это же примерно время Сталин определился, наконец, с разумным, на его взгляд, соотношением между функциями командира и комиссара частей и соединений РККА, про которое в разработанной им же в 1919 году инструкции сказано так:
«Комиссар полка является политическим и нравственным руководителем своего полка, первым защитником его материальных и духовных интересов. Если командир полка является главою полка, то комиссар должен быть отцом и душою своего полка» [Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. С.78].
Как разительно отличался этот сталинский подход, даже и на беглый взгляд, с подходом к институту комиссаров наркомвоенмора Троцкого, который усматривал в комиссарах прежде всего и больше всего суровых надзирателей за командным составом, за бывшими военспецами - в особенности. Не Льву ли Давидовичу принадлежит крылатое выражение тех жарких боевых лет: «Комиссар – это дуло револьвера, приставленное к виску командира»?...

13

Как бы то ни было, части Южного фронта лавиной шли на юг, сметая остатки Добровольческой армии. Фронт действовал во многих отношениях самостоятельно, без оглядки на кремлёвских сидельцев. Егоров и Сталин, наверное, руководствовались старой как мир истиной: победителей не судят. Оба были на кураже.
Чувствую неумолимо приближающийся триумф своего главного недруга-конкурента, с 19 октября 1919 года обозлённый Троцкий носа не показывал на Южном фронте, щедро компенсируя это интригами в Москве и в Ставке в Серпухове…

- 10 января 1920 г., в день вступления конницы Будённого в Ростов, Южный фронт был переименован в Юго-Западный, и центр его операций переносился на Украину. Счастливый и гордый Сталин объезжал части фронта в районе Курска сначала, затем в Донбассе, лежавшем в руинах: это был подарок от сбежавших немцев.
Для скорейшего восстановления донецкого угольного бассейна в феврале 1920 года Совнаркомом была создана Украинская трудовая армия, в которую включили некоторые соединения Юго-Западного фронта. Совет трудовой армии возглавил всё тот же особо уполномоченный Сталин, который в точности напоминал тогда известного героя Фигаро, находившегося и там, и тут. Работа по восстановлению шла трудно, - однако уголь всё-таки пошёл в замерзавшие города советской России…

14

«Кто больше  всех везёт - на того больше всего и накладывают» - звучит старинная русская пословица, которая, как известно, никогда не врёт, а режет правду-матку. Вот и с трудягой и умницей-Сталиным подобное происходило на протяжении всей Гражданской войны. Коль скоро он - вопреки всему - ДЕЛАЛ ДЕЛО, резко выделяясь из огромной массы высокопоставленных партийных балаболов-говорунов, на него сыпались всё новые и новые задачи. Причём, одна хлеще другой. Заминка с переброской двух дивизий на Кавказский фронт, к примеру, - и сразу же срочная телеграмма от Ленина с требованием к Сталину принять «исключительные меры», чтобы протолкнуть их по назначению.
Вероятно, это переполнило чашу терпения Иосифа Виссарионовича, вертевшегося как белка в колесе, и он резко отвечает 20 февраля 1920 г. Ильичу:
«Мне не ясно, почему забота о Кав’фронте ложится прежде всего на меня… Забота об укреплении Кав’фронта лежит