Иосиф СТАЛИН: начало Великого Пути

так. Потерь было много, да, - но «у нас один погибший в войне приходился на 107 человек, в Англии - на 57, во Франции - на 28 человек от всего населения. Иными словами, Франция (относительно) потеряла убитыми в три с половиной раза больше по сравнению с Россией. Во Франции это привело лишь к политической ряби на политической поверхности, в России же ссылки на потери были козырной картой всех, требовавших немедленного выхода из войны».

---------------------------------------------------------
(*) Миф о слабости России накануне 1917 года.
«Этот миф обычно доказывают «поражением» России в тогдашней мировой войне. Но это, в сущности, беспочвенная клевета. За 3 года войны немцы не смогли занять ни одного клочка собственно русской земли (они захватили только часть входившей в состав империи территории Польши, а русские войска в то же время заняли не меньшую часть земель, принадлежавших Австро-Венгерской империи). Достаточно сравнить 1914 год с 1941-м, когда немцы, в сущности, всего за три месяца (если не считать их собственных «остановок» для подтягивания тылов) дошли аж до Москвы, чтобы понять: ни о каком «поражении» в 1914-м – начале 1917 года говорить не приходится.
Очень осведомлённый и весьма умный Уинстон Черчилль, наслушавшись речей о «поражении России», написал в 1927 году: «Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которые она оказалась способна… Держа победу уже в руках, она пала на землю заживо… пожираемая червями»…» /В.В.Кожинов «РОССИЯ. Век ХХ (1901 - 1939) Стр.58/…
---------------------------------------------------------

Советская Россия и вышла, напряжённо ожидая вестей о том, что другие воюющие страны непременно последуют её примеру. Сталин, как верный ученик и соратник миротворца-Ленина, «свято верил, что народы Европы одумаются и, воткнув штыки в землю, обнимут друг друга как братья. Классовые интересы трудящихся, загнанных на империалистическую бойню, возобладают над узконациональными» - как и обещал К.Маркс. К тому же, в руководстве большевистской партии все сходились на том, что русская революция не выживет без революции на Западе. «Приход же её также неизбежен, как восход солнца. Ожидание рассвета и определило тактику нашей делегации на переговорах, начавшихся 22 декабря 1917 г. в Брест-Литовске, где советская делегация под водительством А.А.Иоффе страстно звала заключить мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения».
Однако же западные переговорщики, приехавшие на конференцию, не моргнув глазом поставили большевикам жёсткие требования победителей, от наглости которых в Петрограде в ЦК партии закипели нешуточные страсти - подписывать или не подписывать грабительский договор, кабальные контуры которого высвечивались с каждым новым днём переговоров. Стразу же выявились три позиции. Ленин требовал: в случае немецкого ультиматума подписать: воевать нечем и некому. Троцкий настаивал: не подписывать, объявить войну прекращённой, но мира не заключать. Бухарин, возглавивший «левых коммунистов», оказался самым воинственным и предлагал подняться на священную войну против империализма. Кто будет воевать? - он особо не заморачивался.
Поддержавший позицию Ленина Сталин уже 11 января 1918 г. на заседании ЦК партии высказался вполне определённо и недвусмысленно:
«Принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму. Позицию Троцкого невозможно назвать позицией. Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция; ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию. Если немцы начнут наступать, то это усилит у нас контрреволюцию. Наступать Германия сможет, так как у неё есть свои корниловские войска – «гвардия». В октябре мы говорили о священной войне против империализма, потому что нам сообщали, что одно слово «мир» поднимет революцию на Западе. Но это не оправдалось. Проведение нами социалистических реформ  будоражит Запад, но для проведения их нам нужно время. Принимая политику Троцкого, мы создаём наихудшие условия для революционного движения на Западе. Поэтому товарищ Сталин предлагает принять предложение товарища Ленина о заключении мира с немцами» [Сталин И.В. Собрание сочинений в 13-ти томах. Т.4. С.27].

2

Голосование на партийной конференции 21 января 1918 года оказалось катастрофичным. За ленинскую резолюцию из 63 присутствовавших отдали голоса только 15, за позицию Троцкого - 16, а 32 человека выступили за «революционную войну», то есть за мнение 29-летнего балаболки-Бухарина.
Сбежавшиеся под его знамя молодые и горячие коммунисты рвались в бой. «Они преувеличивали с трибун (вне всяких пропорций) слухи о стачках и волнениях, будто бы потрясавших Берлин, Вену и Будапешт. Пуще всего бухаринцы боялись запятнать знамя революции, категорически выступая против принятия германских требований прекратить международную революционную пропаганду за русскими рубежами. Никто не заставит замолчать “колокол, гудящий на весь мир”, и никто не может “обрезать язык”. Язык! Пожалуй, иных средств для раздувания мирового пожара у архи-революционеров не было, армия оставила окопы и разбрелась по домам» /Н.Н.Яковлев/…

3

В этой обстановке Троцкий, получив от Ленина пост наркома по иностранным делам, срочно выехал в Брест-Литовск поддержать друга Иоффе как можно дольше затягивать переговоры, ожидая революционного взрыва в Европе. Владимиру Ильичу он клятвенно пообещал: стоит немцам предъявить ультиматум, он сдаст позиции и подпишет мирный договор. Однако клятвы своей он так и не сдержал – потому что работал не на Россию, а на Мiровую Революцию и на Антанту. Он, в отличие от Ленина, не принял в соображение, или не захотел принять, катастрофическое положение Германии, отчаянно нуждавшейся в нейтрализации Восточного фронта, чтобы попытаться, наконец, решить исход борьбы на Западе. Воевать на два фронта Германия уже не могла, не имела сил. Но Троцкий этого не учёл, повторим. Сознательно или неосознанно? - Бог весть. В надежде подтолкнуть народы Европы, медливших с революцией, подняться с колен, прогнать правительства и взять власть в свои руки, 10 февраля 1918 г. он неожиданно объявил о прекращении состояния войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией! Да ещё и заявил при этом:
«Российским войскам одновременно отдаётся приказ о полной демобилизации по всему фронту» [Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. М., 1990. С.85]…

4

Ушлые немцы прямо-таки ошалели от такого подарка Советов: без каких-либо взаимных договоров начать распускать Армию. Немецкий генералитет потребовал от Вильгельма отбросить русскую границу как можно дальше на Восток. Тем паче, что военный эксперт при первом после в Советской России Мирбахе В.Кайзерлинг, приехавший в Петроград в те дни, слал телеграммы в Берлин, утверждая, что советский режим, «созданный евреями и для евреев, представлял смертельную угрозу» для всего цивилизованного мiра.
13 февраля 1918 года состоялось ключевое совещание у кайзера по вопросу продолжения войны с Россией. Собравшиеся имели не только донесения Кайзерлинга и других в том же анти-еврейском духе, но и личные впечатления участников переговоров в Брест-Литовске, где немецкие делегаты вдоволь насмотрелись на семитские физиономии, преобладавшие в руководстве советской делегации. Кайзер подумал-подумал - и согласился с доводами генералов в пользу военного решения отношений с Россией, сказав в заключении:
«С большевиками следовало “кончать”. Русский народ был выдан на месть евреям, которые связаны со всеми евреями мира, то есть масоны» [Пайпс Р. Русская революция. Т.2. С.259-260]…

18 февраля 1918 г. немцы и австрийцы возобновили наступление по всему Восточному фронту, что дало повод к ожесточённой склоке в партии большевиков. Потерявший терпение Ленин, видевший, к чему дело идёт, к какому позору великому, 23 февраля 1918 г. пригрозил соратникам: если не будет принято решение подписать мир, он уйдёт из правительства и ЦК.
Осторожному Сталину показалось, что он нашёл приемлемый всем выход, а именно: «Можно не подписывать, но начать мирные переговоры».
В ответ Ленин отрезал:
«Сталин неправ, когда он говорит, что можно не подписывать. Эти условия надо подписать. Если вы их не подпишите, то вы подпишите смертный приговор Советской власти через три недели. Эти условия Советской власти не трогают. У меня нет ни малейшей тени колебаний. Я ставлю ультиматум не для того, чтобы его снимать. Я не хочу революционной фразы» [Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.45. С.346]…
Владимир Ильич победил в итоге: ЦК согласилось с ним. И 24 февраля 1918 г. советская делегация, уже без Троцкого, отправилась в Брест-Литовск. Немцы помедлили для вида, поартачились и ещё дальше продвинулись на Восток, захватив обширные русские территории, - и только 3 марта 1918 г., наконец, подписали мир. Советская Россия получила для себя желанную мирную передышку...


Глава четвёртая

1

12 марта 1918 г. Советское правительство переехало из Петрограда в Москву и всем составом поселилось в Кремле - по примеру царей московских (до Петра). Сталин, как один из главных творцов Октябрьского переворота и самый верный и нужный Ленину человек, имевший, к тому же, партийный стаж около 18-ти лет и громаднейший опыт подпольной организационной работы, самой логикой событий выдвинулся в руководстве партии на очень высокое место. Он вошёл в бюро, или четвёрку, избранную ЦК 12 декабря 1917 г. для решения неотложных вопросов. В протоколе заседания ЦК четвёрка перечислялась так: «Сталин, Ленин, Троцкий и Свердлов». Но Свердлов был занят на советской работе, возглавляя ВЦИК, и нити партийного руководства сосредоточились в руках триумвирата - Ленин, Сталин, Троцкий. А Лев Давидович тоже часто отвлекался на другие дела и редко бывал в Москве. И оставался дуумвират: Ленин и Сталин - два главных партийных лидера тех лет с самым высоким авторитетом и статусом.
Круг интересов и забот Сталина в эти жаркие месяцы был поистине необъятным: государственное строительство на без-крайних просторах бывшей Российской Империи. Ведь всё по сути надо было начинать с нуля, с фундамента… Чтобы не опускались руки от масштаба задач, Сталин получает неожиданный подарок Судьбы: Надежда Аллилуева согласилась стать его женой. В скромной кремлёвской квартирке Иосифа Виссарионовича появилась «хозяйка», как ласково именовал он юную супругу. Она привела холостяцкое жильё в порядок и объявила мужу, что не будет разлучаться с ним ни на один день. Мол, так она сразу же решила для себя, и так оно всё и будет.
Не успели молодые обжиться на новом месте и притереться друг к другу, сердцами крепко-накрепко прикипеть, - трудяга и надёжа-Сталин назначается Лениным руководителем продовольственного дела на юге России, облечённым чрезвычайными правами. «Совнарком,