Германцы

хозяин полей. Нет мощи, равной зубастой когорте на широком месте там, где она поворотом корпуса за миг засверкает металлом с любой стороны. И тогда войте не войте, стальной кулак всмятку скорежит ваши обтрепанные шкуры в свиные помои. А если германцев слишком уж много... Варвары убедятся, как умеет Рим погибать, но уж поверьте, за победу вы расплатитесь сполна. Тебя ждет трибунал, Ксандр, если ты без приказа оставишь гарнизон. Офицер смотрит на молоденьких солдат - половине он годится в отцы. Потом глядит вдаль:
- Трубить сбор. Мы уходим.
Солдаты, не веря ушам, переглядываются.
- Быстро! - каркает командир. - Иначе подохнем с голоду. Да, чуть не забыл, - расплывается в улыбке. - У меня для вас подарок - пока вы бездельничали на болоте, мы не теряли времени даром. Поймали с десяток варваров. Они ваши, ребята, только недолго.
Слезы в глазах солдат - спасибо, командир. Выводят германцев на свет - те готовы к трудной дороге. Их продадут в гладиаторы - там ценятся железные варвары с Рейна. Очень ценятся. Но как-то странно обступают легионеры, и где клетки и лошади? Почему  радостью светятся лица - с такой хитрой улыбкой карапуз лезет в соседский сад. Германцы, связанные, беспокойно завертели головами. Удар, второй... Желающих слишком много, варвары валятся. Их забивают ногами в студень, прыгая на грудь и живот. Лица в красном песке пляшут и булькают пузырями. Гарнизон опустел. Только бродяга-ветер теребил спутанные волосы десятка ободранных голов на кольях, обращенных в сторону леса. Мухи мохнатой коркой покрывали безмолвных часовых.


Аларикс ехал, мерно покачиваясь. Он еще мальчишкой, наслушавшись сказаний, грезил о походе, настоящем, далеком, великом. Набеги на соседние племена - что ж, это хорошая проверка, но не более. Посторонний взгляд не прочел бы ничего на мраморно-равнодушном лице вождя - но сейчас вел войско подросток. Алариксу снова было двенадцать - сердце подстегивало дорогу, умоляя лес остаться позади. Лишь Верда заметила необычный, жадно-детский интерес - тот, забывшись, даже улыбнулся. « А ведь он большой ребенок, тот самый, что во сне скидывает доспехи вождя и спит, смешно шевеля губами. Настырный, мудрый, храбрый мальчишка, который думает, что ищет славы и золота, а на самом деле гонится за сказкой » Верда оглянулась. За ними - толпы, с каждым полетом стрелы с боков ручьями вливаются рода, племена, одинокие ловцы удачи. Они бесшумно вклиниваются в пеший строй, как будто шли так всегда. Им сдержанно-рады, холодно-приветливы. Нет лишних вопросов - каждый боец сгодится. И все - Аларикс. Он заразил своей мечтой закисших дремучих германцев. Но не слава и золото гонят вперед - вера в чудо. Просто золото и слава - более ясные объяснения; того и другого много не бывает. Тем паче аппетит у германцев с их квадратными скулами. Бедные народы, и так обобранные Римом. Но тот хоть отнимал, но не рубил сук, справедливо полагая, что лучше брать не все и всегда. Германцы же заберут больше, чем все. Но пока пусть поспят селения и городки - варвары далеко.

Лаверия тоже - куда деваться - двинулась в поход. Тот, кто помнил ее прежнюю, не поверил бы глазам - болото благотворно влияло на сварливый характер куртизанки. Теперь это была сама скромность и терпеливость. Десять дней с Труборгом ( именно так звали нового хозяина, молодого вождя) сделали то, чего не могла сделать цивилизация, как ни старалась. Девушка не спускала восхищенного, вперемешку с обожанием взгляда с него - тот как будто и не замечал. С первого вечера знакомства, когда Труборг внес ее к себе, бросил, как тушу, на деревянное ложе, зарычал, напрыгивая - с первого дня она не могла, да и не хотела противиться животной первобытной силе. Настолько неприкрытое вожделение полыхнуло в глазах Труборга, что Лаверия, быть может, в первый раз ощутила себя по-настоящему желанной. Он, неуклюжий, терзал и давил, причиняя боль - она, терпя, упивалась. Холодная к лести и знакам внимания, знающая дно, бездушно-жестокая, Лаверия оказалась безоружной перед примитивно-пылким зверем. Сдалась ему сразу и навсегда. Было, конечно, пару капризов - но увесистые оплеухи вождя внятно указали на недостаток воспитания. И случилось чудо. Лаверия, у чьих    холеных ножек валялись (что греха таить) солидные патриции, сама по кивку лохматой головы Труборга махнула бы на край света. Она ждала ночей, смертельно боясь наскучить, ждала прихода недалекого, всегда одинаково-грубого германца. Один лишь его запах, от которого прежнюю Лаверию бы вывернуло наизнанку, теперь сводил ее с ума. Труборгу, вообщем-то, было наплевать на нее - может, за это его и любила. Вождя интересовали походы, битвы, золото, вино. Хвала небу, ему было наплевать и на других женщин. Он приходил, как на ужин, как по нужде, вчмокивался ей в расщелину, урчал, туго выплескивался и, слегка подобревший, исчезал. Но... приходил. Не нашлось бы в мире двух настолько непохожих, разных существ, но... нашлось.

Один раз  подарил Лаверии счастье, да такое, что может, из-за него и жила-то куртизанка. Германец-чужак схватил в охапку и поволок ее  в лес, подальше от глаз. Волна ярости брызнула с глаз Труборга. Палица ухнула - чужак упал с треснутым черепом, залив кровью подмятую под себя Лаверию. Вне себя от радости, она метнулась к вождю - Труборг, развернувшись, бурча недовольно под нос, пошел. Лаверия, не понимая, встала. А что тут понимать - вещь вождя тронули и чуть не украли. Его вещь. Это Лаверия  догадалась потом  и все равно была счастлива. Она и до этого всю жизнь была вещью, но как приятно, когда вещью так дорожат. И даже гордые германки уже поглядывали на нее без былого презрения,  дивясь, как та, щуплая, марширует наравне со всеми, не отставая и жалуясь.

Римляне успели. Не будь германцы так беспечны и медлительны - все. А может, отступать проще, чем догонять. Солнце радостно разбудило позолотой поле, когда голова змеи выпрыгнула из междускалья. Ксандр пустил поверху когорту, опасаясь обстрела сверху. Никого.
- Главий, Леоний - быстро скачите в Рим. Скажите вот что. Я не знаю, каковы силы германцев и их планы, но они явно идут не петь песни Риму. Боюсь, варвары настроены решительно. - Ксандр говорил спокойно,  выстраивая шеренгами факты. - Серьезной угрозы для империи они не представляют, но… Способны потрепать гарнизоны и заставить подвластные нам племена пойти с ними, а вот это уже будет катастрофа. Я задержу, сколько смогу. Силы не равны, срочно нужна подмога. Насколько мне известно, в Риме нет сейчас мало-мальски стоящего полководца (вот это говорить не надо), поэтому.... - Ксандр думает. - Поэтому пусть шлют за Клавдием. Здесь нужна пара легионов с очень толковым командующим, иначе полыхнет. Идите, - Ксандр отвернулся, - и постарайтесь разбудить сенат.
Солдаты пропали в клубах пыли.
- Вы, - обратился к двум центурионам, - берите по сотне бойцов и вперед на окрестные села. Забирайте все - еду, воду, коней, телеги. Начните с дальних, двигаясь к нам - тогда никто не ускользнет. Нам надо опустошить эту землю до прихода германцев - пусть-ка научатся воевать голодными. Да, и еще, - Ксандр хитро улыбается, - обязательно им скажите, благодаря кому вы отбираете все.
Командир, как всегда, прав. За спиной не нужен тайный союзник дикарей - пусть лучше германцев проклинают матери, которым нечем накормить орущих малышей. Что тут скажешь, у Ксандра башка на месте. Все, кто с ним начинал, давно мертвы или убогими калеками просят милостыню в тавернах. А этот... Как будто сам Марс, неподкупный бог войны, незримым щитом укрывает этого жестокого, временами невыносимого, не жалеющего солдат и себя вояку. Его недолюбливали - и молились на него. Любой, попавший к нему в подчинение, знал - его ждет вечность муштры, учебных боев, изматывающих, до белых мошек в глазах, бросков в горы. Но знал он и другое - ни один день, затраченный этим выносливым недовольным офицером, не пропадал впустую. Это могли подтвердить все в первом же настоящем бою. Меньше всего потерь было у него, Ксандра, и потом ветеранами вспоминали с сыновьей благодарностью.

Командир осмотрелся. Поле, окруженное лесом с северной стороны, походило на сковородку. Справа и слева  холмы, с обратных сторон с отвесными обрывами, выход один - и этот выход  как раз сейчас в руках Ксандра. Через этот проход дикари по пологому склону разливались бы на равнину, которой конца края не видно - небольшое поле как ступень на нее. Прямо напротив выхода - ущелье из леса, как горлышко кувшина, из которого только-только выскочили римляне. Была у Ксандра озорная мысль когортой как пробкой заткнуть нору, поставив наверху по сотни четыре - а вдруг германцы отыщут тропу в обход? И тогда уж сам Ксандр окажется в мышеловке. Здесь же, на дальнем отверстие в сковородке не обойти, не спрятаться.
- Копать ров.

Германцы вышли к заброшенному гарнизону. Полураспахнутые ворота лагеря, десять изуродованных голов.
- Удрали, - самодовольные лица подходят к Алариксу.
- Да нет, скорее всего, отошли. - Вождь хмурится. Труборг не понимает:
- Что с тобой? Удрали, отошли - какая разница?
- Ты плохо знаешь римлян, мой друг. Дар, сюда! - ревет Аларикс. - Сколько у нас людей?
- Десять-двенадцать тысяч, еще семь подойдут на равнине - лангобарды с херусками  решились.
- Двадцать... двадцать тысяч! - лица вытягиваются. - Да это же можно смести Рим....
- Нет, - качает вождь головой, - Рим - это пропасть. Без учета двух стотысячных армий Рим в течение суток выставит на стены еще сто. Ты когда-нибудь брал стены? - насмешливо смотрит Аларикс.
- Нет, - гаснет Труборг. - Но неужели есть такие огромные армии? Сто, еще сто, еще... Это же сколько получается? - беспомощно хмурит лоб.
- Не напрягайся. Все эти сто, еще сто либо никуда не двинутся, либо рубятся далеко-далеко, и еще неизвестно, сколько оттуда вернется. Да и мы не дураки, чтобы лезть на Рим. Так что на нас больше двадцати им не собрать, а мы двинемся на восток. И, - Аларикс торжествующе усмехнулся, - мы навряд ли увидим еще когорты и услышим противное: « Барра»
- Объясни... - вожди вконец запутались. Неловко чувствовать себя дураками.
- Привести гречонка, - вождь явно уже что-то решил, спорить никто не стал. Обступившие кругом ничего не понимали, но важно насупились, словно догадались обо всем. Курчавый грек набросал на песке непонятные линии, будто ворона хвостом провела.
- Вот, это Рим, Греция, сверху - Галлия, еще сверху чуть вправо - мы. Вожди совсем запутались и сердито смотрели на грека, с умным видом кивая Алариксу.
- Все это - владения империи, по которым она мечется, собирая в единый кусок. А сюда, - задорно закричал Аларикс, ткнув пальцем куда-то вбок, - сюда они не дошли, так, пощипали чуть. Ну, вы поняли? - глаза вождя сияли. Повисло молчание.
- Так, Аларикс, где мы, провалиться мне тут?
- Тьфу, - в сердцах бросил вождь. - Вот, вот здесь.
Выручил Дар:
- Аларикс, к свиньям грека и этот грязный песок. Это здорово, что у нас грамотный командир, ты растолкуй нам попроще.
Вождь оторвался от земли, пошел по кругу, бухая кулаком в грудь каждому:
- Здесь нетронутая Римом земля, значит, непуганная и богатая. От нас - рукой подать, - опять все склонились к ненавистному песку. - А от Рима...
Действительно, черта сверху была раз в пять короче, чем нижняя. Даже самые сонные ухватили нить.
- Но мы всегда