Германцы

командир, щуплый бесстрашный Плиний, презрительно смерил взглядом блестевшие вдалеке щиты. Всадники вспомнили невинно пропавших товарищей и с каменными лицами прыгали на коней. Еще немного - и те, кто стоит там, хвастаясь трофеями, будут смяты, раздавлены, развеяны пылью - и этого мало за дерзость. А оставшаяся в живых сотня - приказ претора - позавидует мертвым, позже они сами будут молить о милосердной смерти, но нет. Сначала с ними позабавятся солдаты, а после... До Рима их  будут беречь, заботиться, чтобы в дальней дороге не дай бог кто не захворал или умер в клетках. А там... Рим умеет ласково, понемногу, карать наглецов на потеху толпы. Будет тебе сотня, претор, подожди чуть-чуть.

Ворота лагеря распахнулись, и оттуда тягуче полилась закованная в железо конница. Она построилась, с копьями наперевес, и, шипастая, двинулась, набирая разгон. Аларикс ждал. С самого вечера, как стемнело, приказал копать он глубокий ров у края поля. Перед этим рвом на две сотни шагов одовременно ползали воины, втыкая заостренные колья. И ров накрыт сверху тонким слоем кустарника. Как знать, не заболи голова претора - и не было бы нелепой атаки конницею на потайную канаву. Но и с северных ворот ждал подарок римлянам - сегодня он не пригодился. Сотня шагов осталась - слышен грохот копыт, земля гулко ходит под громоздкой кавалерией. Пятьдесят - щиты подались назад, вытягиваясь в шеренгу. « Что-то не так...» - пронеслось в голове командира, его конь споткнулся. Римлянин с ходу врезался в землю, ломая позвонки. Рядом, слева и справа, сыпались кони; доспехи, сминаясь, пороли плоть. Оставшаяся невредимой половина всадников с разбега, который не остановил  бы и сам сенат, влетела в скрытый ров, корежа ноги, спины, головы. Конский крик боли прорезал воздух. Щиты ринулись в канаву, добивая раненых.

Претор со стены наблюдал за поступью кавалерии, самодовольно улыбаясь, и так и остался стоять с отвисшей челюстью.
- Ксандр, провалиться мне в Эреб, что происходит? - ошалелые глаза с мольбой смотрели на офицера.
Боль за нелепую гибель солдат плясала во взгляде Ксандра:
- Нету у нас больше конницы; не-е-ету,  - надрывно застонал вояка. Претор еще долго стоял наверху, посылая проклятия безмолвному лесу. Часовые, видевшие близко его лицо, отшатывались. Он в эту ночь постарел лет на двадцать. Черты обострились, седина пеплом посыпала волосы. Походкой старика, шаркая, спустился со стен. Полночи он пил неразбавленное вино, под утро его  сморило. В кошмаре увидел претор падающую, ныряющую в преисподнюю конницу и грозное лицо консула: « Что ты доложишь в сенат? Полководец называется. Ухлопать несколько сотен отборной кавалерии. Да за это на галеры, гребцом» Ему под вечер стало плохо - командование принял самый опытный из офицеров, Ксандр.

В римском лагере запахло унынием. Оно пропитало воздух, тараканом забираясь во все углы. Солдаты стояли  хмурые -0 дисциплина  зашаталась. Да еще претор, ходивший по краю рассудка, ночными протяжными воплями не добавлял духа. Ксандр не спал уже третьи сутки, бегая по гарнизону. Вошел Граний:
- Командир, у меня дурные вести.
- А что, - кисло улыбнулся Ксандр, - последнее время бывают хорошие? Выкладывай.
- Германцы перестали подвозить провиант.
Ксандр застыл: - А вот это похлеще поражения будет. Видимо, до них дошли слухи о наших неудачах. Сдается мне, это были не кельты - тех мы давно приручили. Да и драться-то по-настоящему они не способны. Ну поплюют, покривляются издалека. При одном нашем появлении всегда удирают. Граний, - в глазах Ксандра был  лед, - необходимо с особой жестокостью провести карательную экспедицию, чтобы и после нашего ухода варвары нами пугали детей. Наведайся в лагеря германцев, сожги несколько селений и попробуй схватить в плен охотников - те хорошо знают местность. И аккуратней в этом лесу.
Граний ушел, Ксандр поднялся на стены. Последнее время ему казалось, что враждебный лес наблюдает за ним, выжидая его, Ксандра, ошибку, и тогда, торжествуя, наступит, задушит в еловых объятиях. Ксандр напряг красные от недосыпа глаза, всматриваясь в зелень - и поймал ненавидящий далекий взгляд. Или почудилось?
- Ну-ну, - бросил офицер. Он тряхнул головой, сбрасывая хандру, и пошел искать Лаверию. Где эта кудрявая, темноволосая фурия с вздернутым маленьким носиком, пухло-вишневыми губами, самой природой созданными для сладострастия. А шальной бедовый взгляд бездонных, словно колодцы, глаз. Наверно, не один и не два, а гораздо больше молодых неискушенных юношей потерялись, раз заглянув в эти колодца. А ее фигурка! Часто солдат, застряв взглядом на ее выпученных гордо вперед шлемах-грудях, забывал, куда шел. Еще хуже было, когда хрупкая спина Лаверии, проплывая мимо, размахивала танцующими  шарами-половинками зада на точеных ногах. Сам консул - все знают - не устоял против чар куртизанки, быстро, впрочем, насытившись. Неудивительно, учитывая ее характер. Насколько природа щедро наделила ее тело, ровно настолько же обделила умом и кротостью. Раз связавшись с Лаверией, человек до конца жизни мог вздрагивать при упоминании одного имени. И вообще, она дурно действует на солдат. У себя в комнате Ксандр кинул ее на кровать, небрежно сорвал одежду. Пламя свечи танцевало на бело-розовой коже куртизанки, прыгая со стройных бедер на плоско-упругий живот. Лаверия, вызывающе распластавшись перед Ксандром, кидалась бедрами ему навстречу. Потом, отдохнув, окинула своими пропащими, черными глазами, изощренно лаская, опять растормошила усталого офицера. Интересно, откуда Лаверия знает все эти штучки? Ксандр приподнялся, нагнул спину - она упала на локти, оттопырив бесстыдно распахнутые половинки зада. Офицер яростно толкал животом ее ягодицы, вымещая на хрупком теле куртизанки всю накопленную злость. Лаверия  качалась туда-сюда, как дятел, долбила головой спинку кровати в такт сопящему сзади офицеру. (Ну и здоров же бык, разбудоражила его себе на ... Все проклятый, чумной темперамент - когда-нибудь он погубит). Она, закатив глаза, заорала -  Ксандр будто рвал изнутри. И многоопытная, бывалая продавщица короткого счастья даже на несколько мгновений потеряла сознание. Пламя свечи догорало, Ксандр почти заснул.
- Мне тут скучно, - заныла Лаверия. Только не это.
- Мне тоже. - Ксандр отвернулся.
- Я хочу в Рим, слышишь? - Она потрясла его плечо.
- Ну почему именно сейчас надо об этом говорить?
- Да, а когда? Завтра тебе будет не до меня, - надулась женщина. 

- Я устал, сказано – завтра, - лениво послышалось в ответ.
- Хочу в Рим! – она взвизгнула ему в ухо. Раздражение закипело в Ксандре. Он внимательно посмотрел на нее, как будто впервые увидел. Привлекательное еще тело, но как подумаешь, сколько народу перебывало на этом удобном, доступном месте - становится тошно. Лицо, пока еще свежее, над которым уже начало свою разрушительную работу беспощадное время - с внезапным злорадством отметил Ксандр. Лаверия вдруг показалась бесконечно чужой и гадкой, и даже за эти изысканные, только ей известные ласки терпеть скандалы и глупость не было сил. Струна лопнула.
- Так убирайся вон! - рявкнул Ксандр. - Нечего шататься по лагерю и своими соплями нагонять на солдат тоску.
- Вот как! Тварь, подлая, низкая тварь. Я ведь по-настоящему верила, что нравлюсь тебе.
- Я же не спрашиваю, нравлюсь я или мои деньги? Да, у нас неплохо выходит в кровати; но если меня убьют, ты в тот же вечер прыгнешь в другую постель.
- Варвар, животное, - Лаверия оскалилась, и ее ставшее хищным лицо превратилось в уродливую перекошенную маску. Словно медуза Горгона провела с ним вечер - опять ком тошноты у офицера.
- Грязный плебей! Презренный, ты горько пожалеешь, что так поступил со мной, - Лаверия шипела, пытаясь кусить. Ксандр подумал, что она сошла с ума. Он легко вскочил, звонко отвесил пощечину и заорал:
- Завтра обоз увозит претора, и если ты не отправишься с ним, я скину тебя со стены или отдам на потеху пьяной солдатне. Вон! - он вышвырнул ее из комнаты. На лестнице слышался визг куртизанки - она желала провалиться Ксандру, претору и миру в целом. Мог бы ты видеть будущее, Ксандр, в эту же ночь утопил бы Лаверию в ближайшей луже.

Аларикс собрал воинов.
- Ребята, мы больно кусили орла - и он будет мстить. Сейчас расставьте людей - пусть валят деревья. Мне нужно, чтоб только с одной стороны, - рука вождя указала на еле заметный южный просвет между болотом, -  только там осталась тропа шириною  в три-четыре солдата. Ты, Багорик, займешься широкой плетеной обувкой - в чем охотятся на трясине, нужно пар пятьсот. Возьми всех женщин и детей. Ты, Дар, наймешь сотню лучников.
- Где я тебе достану лучников? - заворчал ветеран.
- Где хочешь, чтобы через неделю были, - отрезал Аларикс. - У моего отца осталось золото, сегодня пора потратиться. Поторопись, скоро через римлян будет не пройти.
- Откуда ты все знаешь? - недовольный Дар пошел собираться в дальнюю дорогу. Совсем нынешняя молодежь не ценит старших. Как будто ему, Дару, двадцать, а не пятый десяток. Не волнуйся, старина, видать, никому другому и не может поручить. Кто лучше  наймет  заклинателей стрел, кроме тебя, старой лисы? В торговле ты облапошишь лживого грека, в воинах разглядишь бывалых.
- А теперь самое сложное, - окатил пронзительным взглядом оставшихся. - Мне нужен тот, кто сдаст тропу римлянам.
Под его взором бойцы уронили глаза. Нет, прикажи вождь броситься в одиночку на десяток легионеров – пожалуйста, но самому отправиться в плен. Римляне не дураки и раскаленной дыбой поищут правды. И никакой мало-мальской надежды погибнуть по-мужски, снося головы и завывая с мечом в руке. Лишь застенок, где ты по колено в своей крови и моче, одичавший от боли, и даже твой прах не сожгут сыновья.
- Мне нужен один, - Аларикс шептал, и этот неслышный шепот звоном бил в ушах. Молчание давило, казалось вечностью.
- Немного римского золотишка мне не повредит - мои закрома пусты, - громом ударил в тишине голос Левбора, силача с бороздой поперек лица. Гора сползла с плеч - с восхищением и благодарностью все улыбались смельчаку.
- Я был у римлян наемником, если кто и должен пойти...
- Молчи, брат. - Аларикс его обнял. - Забудь наши старые обиды. Водан свидетель - твое имя запомнят все.
- Только одно. У меня сын.
- Он станет моим, - Аларикс уперся лбом в лоб Левбора:
- Постарайся, чтоб тебе поверили. Они должны быть здесь дней через десять. И еще. Услышишь крик совы - не попади под стрелы, ты мне нужен живым.
Левбор усмехнулся:
- Я достаточно пожил. Твой отец говорил, что когда смерть придет, посмотри ей в глаза.
- Твоя страшная рожа испугает любую смерть, - германцы загоготали, громче всех надрывался Левбор.
К Алариксу ввели вождей соседних племен. С каждым он обнялся, каждому с уважением заглянул, хлопая по плечам.
- Прости, сильнейший, что выжидали, - смущенно начал самый могущественный, все поддержали.
- Что было, то было. Вот сейчас выжидать  позорно.
- Ты хочешь воинов? - Они и так знали, спросили из уважения.
- Да, всех. Римляне застряли, и помощи не придет. - Аларикс улыбнулся.
- Откуда знаешь? - оживились вожди.
- Сицилия восстала, два легиона ушли усмирять Фракию. Мои ребята захватили обоз и, слава небу, не всех успели зарезать.
Вожди кивнули - трудно остановить разошедшихся ребят.
- Так вот, в этом