В прошлом году физрук Генпалыч организовал кружок вольной борьбы. Многие в него записались. И Муравский тоже. Он жилистый, сильный. Раньше, на своём Севере, борьбой занимался.
На прошлой неделе в честь годовщины работы кружка Генпалыч провёл первенство школы.
Мы всем классом за своего Муравского болели. Он всех побеждал, несомненно, и с нашей помощью: мы так кричали, поддерживая его. Я даже голос сорвал.
В решающей схватке за звание чемпиона школы ему пришлось бороться с Верзилой. Это прозвище Толяна из соседнего класса.
Едва прозвучал свисток Генпалыча, как Муравский с Верзилой набросились друг на друга, постоянно проводили приём за приёмом, бросок за броском и тут же контратаковали. Что творилось на ковре, словами не описать! Просто битва титанов, это папа так сказал, когда я ему описал их поединок. Порой они катались клубком, трудно было понять, кто и что кому делал.
Мы тоже орали изо всех сил.
Вдруг раздался душераздирающий вопль и пятерня Муравского затарабанила по ковру – он сдавался. У нас глаза на лоб полезли: вот это да, а почему?!.
Но Генпалыч уже остановил схватку и поднял руку торжествующего победителя, Верзилы.
Прихрамывая, Муравский направлялся в раздевалку, но мы его остановили, окружив чуть ли не всем классом:
- Муравский, как же ты проиграл? Что с тобой вдруг приключилось? Вроде бы, всё шло так хорошо, ты так ловко боролся.
Муравский отвёл глаза:
- Сам не пойму, однако, как это всё произошло. Я так шибко увлёкся атакой, что в азарте принялся сильно выкручивать вместо ноги Верзилы свою собственную. И едва её не сломал, однако. Хорошо, что шибко вовремя успел сдаться!..
Да, сдался он вовремя. Ногу себе не сломал, а только немного потянул. Потом неделю прихрамывал. Да и то, как мне кажется, лишь для виду: мол, из-за неё я проиграл.
И сейчас она ему пригодилась. Как отговорка, чтобы не пойти в Особняк. Но скоро нога пройдёт и тогда он отвертеться не сможет.
Осознав эту истину, мне стало не по себе: идти в старый Дом не хотелось. Я про Анчутку соврал, а ребята, возможно, и не врали, и там на самом деле можно столкнуться с кикиморой, шишигой или ещё с каким злющим чудищем. Стало страшно до жути!..
Глава 15. Ужасный подарок Муравского
Ох уж этот Муравский! С ним связана ещё одна история, которую мне хочется забыть и никогда о ней не вспоминать…
Ах, этот Муравский!..
Ладно, расскажу, но больше никогда-никогда даже не вспомню!..
Эх, тогда я пригласил Муравского на свой день рождения. Мне исполнилось одиннадцать лет. Подумал, что он недавно в нашей школе и городе, никого не знает, сделаю ему приятное. Какой же я был дурак! Никогда себе этого не прощу!..
Но я не знал, не предвидел, чем это обернётся.
Увы и ах, Муравский ко мне пришёл.
Ещё стоя за порогом, он робко поздоровался и, смущаясь, шагнул в прихожую. Алея щеками, выдавил из себя:
- Знаешь, шибко сильно думал, какой подарок тебе выбрать, а тут на улице тётенька упросила меня взять одну из кошек. Они родились недавно, выросли, однако, почти взрослые, она их раздаёт.
- И, надеюсь, ты отказался? – сказала подошедшая мама.
- Знаете, не смог, - потупился Муравский, - я её взял, однако. Вот она, берите. Дарю её вам.
- Зачем нам всякая тварь! – всплеснула руками мама.
- А мне киска нравится! – воскликнул оказавшийся тут как тут Сенька.
- Правда? – солнечно просиял Муравский, прямо-таки осчастливленный.
- Да, она симпатичная, - сказал я, решив не смущать Муравского. Папа с мамой меня учили, что гостям следует угождать. Вспомнил пословицу: «Гость в доме хозяин».
Потянулся к кошке, чтобы взять её на руки. Она тут же пребольно цапнула меня за палец. Я вскрикнул и выронил её: кошка метнулась под диван и забилась там в самый угол.
Мама сбегала за бинтом и стала перевязывать мне руку, а Сенька сообразил принести швабру из кладовки, и принялся энергично выгонять ею кошку из-под дивана. Та не усидела там, стремительно выпрыгнула и скакнула на край стола, уцепилась когтями за скатерть и своим весом увлекла её вниз: на пол попадали фарфоровые тарелки, блюдца с закусками; хрустальными бомбочками бились фужеры, бокалы, рюмки, в унисон траурно звенели падающие ложки с вилками…
Увидев праздничный стол совершенно разгромленным, мама впала в полуобморочное состояние. Выронила бинт, успев лишь машинально ухватить его за конец: он полетел вниз, разматываясь и уменьшаясь в толщине.
Бледный от волнения Муравский погнался за кошкой, крича:
- Стой шибко сильно, однако!
Но спотыкнулся и упал, угодив лбом в тумбочку с китайской вазой наверху. Та словно только того и ждала, повалилась на пол и разбилась вдребезги. Новоявленный терминатор же потерял сознание и в стойке «смирно» свалился на пол.
Мама взъярилась, выхватила у Сеньки швабру, размахнулась ею и… напрочь снесла с креплений хрустальную люстру, которая рухнула вниз, осыпав всю комнату осколками. Мама вновь окаменела подобно статуе в каком-то ступоре. Братишка так испугался, что тут же убежал в свою комнату и спрятался под кровать…
Испугавшись грохота, кошка ошалело заметалась по комнате: сшибла бра, чеканку, столкнула телевизор на пол, порвала тюль и свалилась в аквариум. Отчаянно забарахталась. Аквариум зашатался и тяжко рухнул, залив водой с золотыми рыбками ковёр и лежащего на нём в беспамятстве Муравского.
Это привело его в чувство. Он открыл глаза, обвёл мутным взором помещение и содрогнулся всем телом. С усилием встал, покаянно молвив:
- Простите меня шибко сильно, однако! Я за всё, за всё заплачу! Только не волнуйтесь, пожалуйста, однако!
- Тут уже не за что волноваться, - показала мама на погром в комнате, с трудом удерживаясь от более эмоциональных выражений. – Только тебе придётся её забрать. И побыстрее, ну!..
- Конечно, конечно! – закивал Муравский. – Шибко быстро заберу, однако!
Неловко повернувшись, он локтём вышиб стекло в серванте, попутно разбив большую часть посуды в нём. Мне стало дурно.
Муравский весь покрылся красными пятнами. Барсом метнулся со звериным рыком к кошке, ловко ухватил за хвост ошалевшее от его прыти животное, сгрёб в охапку и с реверансами и всяческими извинениями попятился к выходу, повалив по пути этажерку с книгами и сувенирами.
Когда дверь за ним закрылась, мама обрела дар речи. Слабым голосом она произнесла:
- Это совершенно ужасный человек. Хуже Содома и Гоморры вместе взятых.
Спорить с ней мне не хотелось.
Позже отец провёл переговоры с родителями Муравского, а мама не пошла, сказала, что больше даже просто видеть не может их сына. В какой-то степени ущерб был нам возмещён…
С Муравским мы даже помирились. Но это было позже, намного позже…
Но хватит, больше не буду об этом говорить. Ни разу и ни слова! Даже вспоминать не буду. Ну, нисколечки! Вы сами понимаете, почему…
Глава 16. Загадка древнего подвала
В последующие дни Алёнка постоянно напоминала нам об Особняке. Особенно это не нравилось Муравскому. Он постоянно указывал на свою якобы больную ногу. Но однажды он забылся и на перемене устроил забег с Вадькой из соседнего класса. Обогнал его, издал ликующий крик и тут же осёкся, увидев нас с Димкой. А в стороне ещё стояла и Алёнка. Теперь уже Муравский отпереться не мог. Пришлось ему соглашаться на поход к Дому.
Мне было стыдно отказываться, если решила туда идти Алёнка. Раз девчонка не боится, то мне тем более стыдно. Это ж позор какой! Согласился.
Мы стали зазывать Генку с Никитой, но они находили какие-то отговорки. Димка обвинил их в трусости и запальчиво воскликнул, указывая на Алёнку:
- Даже она смелее вас, а вы просто трусы!
- Неужели? - На их защиту неожиданно встала Алёнка. - Ничего они не трусы, они пойдут с нами. Так ведь, мальчики?
Генка с Никитой усиленно закивали, пряча глаза.
Муравский уважительно сказал Алёнке:
- А ты шибко смелая, однако.
Она засмеялась и покачала головой:
- Неужели? Я такая же, как и вы. Просто я знаю то, чего не знаете вы.
- А чего мы не знаем? – послышался почти одновременный хор наших голосов.
- Я знаю, что нечисть боится света, а потому днём она прячется подальше. Это мне бабаня сказала. И ещё нечисть боится тех, кто крещён. Такие люди под защитой бога и ангелов. А ещё они молитвы и креста боятся. Мне бабаня говорила. Тем более, серебряного креста. На мне как раз такой и молитвы я знаю. Бабаня меня научила.
Бабаней Алёнка называет свою бабушку.
- Я тоже не нехристь какая, крещёный, - сказал Никита.
- И я!
- И я!..
Димка даже крестик показал. Только один Муравский оказался среди нас некрещённым.
- Ничего, ты выучи Иисусову молитву, она короткая, а потом читай, если что, - сказала Алёнка. – Я тебя научу.
Я обругал себя мысленно за то, что забыл сегодня надеть нательный крестик: снял его, когда умывался, да так и оставил на раковине. Нужно будет идти в Особняк с ним.
- И ещё, - с очень значительной миной на лице обратилась к нам Алёнка, - вряд ли там когда-то была и есть ныне нечисть. Бабаня мне сказала, что если кто там и был, то лишь те, кто пытались чем-то поживиться. Вот их вы и приняли за чертей, кикимор, домовых и анчуток. – Последнее слово она говорила, глядя на меня, это я врал им про анчутку. Неужели догадалась?
- И чем же кто-то может поживиться в пустом старом доме? – спросил Никита.
- Это могли быть просто мальчишки. Или – бомжи. А может, кладоискатели.
- Какие ещё кладоискатели? Однако, разве клады в таких домах ищут? Шибко глупо! - удивился Муравский.
Алёнка парировала:
- Бабаня сказала, что именно в старых домах есть вероятность найти клад. Раньше всякие времена были, вот и прятали от ворогов.
Конечно, слово «вороги» Алёнка услышала от своей бабушки или как она её называет – бабани.
Алёнка продолжала:
- Раньше Самара была купеческим городом, очень богатым городом, ибо в ней жило много купцов, промышленников, заводчиков, предпринимателей. Её называли «Вторым Чикаго». Они многим чем владели, им было чего прятать. Бабаня говорит, что некоторые только этим и занимаются, ищут клады. В первую очередь – в старых домах. А Особняк очень старый.
- Он даже древний, - заявил Димка, - самый древний в городе. Значит, Самара – очень кладовитый город!
- Ну, это вряд ли, - возразил ему я, - вон на улице Степана Разина имеются дома и старше.
- Неужели? Да, кстати, о Степане Разине, - молвила Алёнка, - бабаня говорила, что он зарыл по разным местам множество кладов. В том числе, и на Самарской Луке. Их ищут-ищут, но найти не могут.
- Ну, в этом доме его кладов быть не может, однако! - категорически заявил Муравский. – Тогда его ещё и не было.
- А ты откуда знаешь? – спросил Димка.
- Шибко сильно уверен в этом, однако…
- Хватит спорить, - остановила их Алёнка. – Давайте решать, когда мы идём в Особняк?..
Решили, что после уроков отнесём сумки домой, пообедаем и сразу собираемся на углу нашей Засечной улицы с Аршинным переулком.
Так мы и сделали.
Все пришли с крестами, кроме Муравского, понятно. Никита похвастался, что у него тоже серебряный крестик, тут же продемонстрировал его.
Снаружи Дом выглядел совсем не страшно. Да и за входной дверью
