Я никому про свой сон рассказывать не стал, а идти в Особняк мне хотелось ещё меньше прежнего. Но пришлось, увы.
После школы, я дольше обычного засиделся за гречневой кашей, ел её неторопливо, разговаривая с мамой. Потом не спеша пил компот. Но отвертеться от похода не удалось. Прибежал Никита. Пришлось выйти к нему и сказать, что собираюсь, почти готов. Соврал:
- Не знаю, что взять, чтобы приподнять крышку. Ищу, но никак не найду.
- А я нашёл! – похвастался Никита и показал мне монтировку. Совсем такую же, с какой я направился в Дом во сне. Едва удержался от желания рассказать свой страшный сон.
- Сейчас выйду, - сказал я.
Никита спустился во двор. Я принялся собираться, но ко мне привязался Сенька, ему тоже захотелось на улицу.
Я наотрез отказал ему:
- Отстань от меня, мой хвостик!
Он пожаловался маме:
- Алёшка не хочет брать меня на улицу!
Вышла из кухни мама:
- Возьми с собой ребёнка, пусть тоже погуляет. Одного пускать его нельзя, а я занята. Ты старший брат, должен заботиться о младшем.
Поневоле пришлось согласиться – «бремя старшего брата», что с этим поделаешь. Спор с мамой мог мне дорого обойтись, лучше не спорить. Вспомнил подходящую к данному моменту пословицу: «Чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова».
- Одевайся быстрее, настырный ребёнок, - со вздохом сказал я Сеньке.
Пришлось ждать, пока он натянул свои тёмно-синие бриджи с красными лампасами, рубашку-косоворотку. Затем мама пригладила ему непослушные вихри на затылке и проводила нас.
Мне пришла мысль, оправдаться перед нашими: мол, мама велела погулять с братом, пусть идут в Особняк без меня.
Но мои надежды не оправдались, уловка не сработала. «Добавка» ко мне в виде Сеньки их не обрадовала, но Алёнка сказала:
- Его взять можно, он же крещёный. Это сразу видно, ведь он носит косоворотку.
В этом можно было не сомневаться, ибо был виден крестик на шее Сеньки. В прошлом году его окрестили. Потому и рубашку специально купил, в ней крестик не вываливается наружу.
Гурьбой двинулись в Аршинный переулок. Все мы были одеты по-обычному, только Алёнка вырядилась, словно в настоящий поход. На ней был джинсовый комбинезон со многими карманами. Даже ниже колен сбоку имелись небольшие продолговатые карманчики. Она походила на туриста или рабочего.
Когда мы подходили к Особняку, то я обратил внимание на колышущиеся верхушки деревьев сирени. Странно, внизу ветра не было, значит, он дул лишь сверху, на уровне крыш.
Дверь Дома оказалась закрытой, в петли для висячего замка кто-то просунул палку, она держала створки. Мы её вынули, после чего прошли внутрь. По засыпанному мусором и грязью коридору прошли к маленькой комнате.
Здесь наш ждал сюрприз: тайник был вскрыт, его деревянная крышка валялась в стороне, открыв тёмный провал подвала.
- Тут уже кто-то побывал до нас, однако! – воскликнул Муравский. – Мы шибко сильно опоздали!
Никита сокрушённо помотал головой:
- Эх, нужно було вчера его открывать.
- Неужели? Забыл, что вчера нечем было открывать? - напомнила Алёнка.
Заглянув вниз, мы увидели грубо сколоченную лестницу. Сделана она была просто и грубо: к двум длинным деревянным брусам приколотили огромными гвоздями поперечные доски шириной в ладонь. Верх её как раз доставал до массивной балки перекрытия пола.
- Зачем её принесли? – спросил Димка.
- Не иначе как для того, чтобы спуститься вниз, - ответил на его вопрос Сенька.
Мы рассмеялись.
- Цэ и без тебя понятно, - сказал Никита. – Лестница эта зовсим не для того, чтобы залезть на потолок, а дабы спуститься в подвал. Дякую, хлопец, объяснил, а без тебя бы мы этого не зрозумили.
- Они искали клад! – воскликнула Алёнка. – Интересно, нашли?
- Нужно посмотреть, однако, - решил Муравский и первый спустился в подвал.
За ним последовали Димка, Никита, Алёнка и я с Сенькой.
Подвал оказался маленьким, мы едва разместились в нём. Его освещал квадрат солнечного света, который отбрасывало вниз стекло двери в маленькую комнату. Нам в этом повезло и после того, как наши глаза привыкли к контрасту света и тьмы, стали хорошо всё видеть. В самом тёмном углу земля была перекопана и рядом валялась старая лопата с новой ручкой из бруса, похожего на те, которые были использованы для изготовления лестницы. Низ его был обструган и вогнан в штык лопаты.
- Видите, здесь был клад. Его выкопали, - уверенно произнесла Алёнка.
- Мы шибко сильно опоздали, однако, - с сожалением сказал Муравский. – Теперь искать бесполезно, однако.
- Да, нам эти кладоискатели ничего не оставили, - согласился Никита.
- А может, тут и ещё один клад есть? – предположил Димка. – Давайте поищем.
Муравский засмеялся:
- Держи карман шире, однако! Тут клад на кладе лежит и кладиком погоняет! Шибко крепко тебя все дожидаются, однако.
Алёна сказала:
- Тот, кто здесь был, знал про хранящийся тут клад.
- А ты почему так думаешь? – спросил я.
- Видите, они копали только в одном месте, больше нигде. Ежели бы точно не знали, то перекопали бы всё.
- А может, они принялись копать и с первого раза наткнулись на клад?.. – высказал я предположение и сразу понял, что сморозил глупость.
- Неужели? Нет, они точно всё знали! - возразила Алёнка.
- Это верно, - поддержал её Димка. – Я бы начал с самого светлого места, а они в самое тёмное пошли.
- Шибко умно думаешь, мыслитель, - саркастически похвалил его Муравский, - в верном направлении. Клад они забрали и нам ничего не оставили, однако…
- Я нашёл! Нашёл клад! – закричал Сенька, что-то поднимая с пола.
В его руках мы увидели почти металлический квадратик, с неровными краями и очень грязный.
Муравский обтёр её руками, а затем о клочок бумаги, некогда бывший частью обоев. После этого стал виден на ней двухголовый орёл, заключённый в круг. По краям шла рамка. Под верхней линией мы прочитали – «копейка».
- Это старинная монета! – воскликнула Алёнка. – Одна копейка.
- А чому она не круглая? – поинтересовался Никита.
- Неужели не ясно, тогда были монеты всякой формы, и вот такие, - объяснила Алёнка.
Мы с ней согласились. По очереди осмотрели копейку.
Снизу на ней было ещё какое-то слово, но такое затёртое, что прочитать мы не смогли.
- Может, тут есть ещё такие же? Нужно хорошеньки всё осмотреть, - предложила Алёнка.
Но наши поиски не увенчались успехом. Все были разочарованы. Принялись выбираться из подвала.
Я ждал, пока все окажутся наверху, чтобы затем помочь брату подняться по лестнице.
Мне вспомнился сон, как я барахтался в груде драгоценных камней, как затем нащупал дверцу в стене…
Посмотрел на то место. Стена подвала была сложена из тёмно-красных кирпичей, потемневших от времени и пыли. Она простояла так века. Солнечный квадрат падал как раз на то место, где во сне была дверца. Понятно, её на самом деле не имелось, но четыре кирпича, образующих квадрат, чем-то выделялись среди прочих, они были чуть больше вдавлены внутрь по сравнению с остальными.
По какому-то наитию я взял лопату и принялся обстукивать то место: оно отдавалось совсем иным звуком.
Ребята сверху наблюдали за мной. Первым догадался Димка:
- Там клад!
- Неужели! Там - тайник, - поправила Алёнка.
В минуту все спустились ко мне.
Димка своей стамеской быстро удалил раствор вокруг четвёрки кирпичей. Впрочем, это был не раствор, а что-то мягкое, пористое, очень похожего на него.
Никита засунул с другой стороны край монтировки и они вдвоём извлекли кирпич наружу, за ним второй, третий…
Последний открыл нам тайник со шкатулкой. Рядом с ней стоял тёмный глиняный горшочек. Сначала мы извлекли его, в нём оказались монеты. А в шкатулке – кольца, серьги, ожерелья, браслеты.
- Это клад, - сказала Алёнка.
Мы закивали головами. Сомнений ни у кого не оставалось – мы нашли старый клад.
- Что нам с ним делать?
- Нужно шибко хорошо поделить между нами, однако! – воскликнул Муравский.
Я вспомнил слова папы, что все клады принадлежат государству и за их утайку можно угодить под суд.
Сказал об этом ребятам. Потом добавил:
- А ещё папа сказал, что четверть стоимости клада получает тот, кто его нашёл.
- Мы с тобой нашли, - сказал Сенька.
- Нет, мы все нашли, - возразил я, - мы – одна команда.
- Шибко верно говоришь, однако, - поддержал меня Муравский, - мы все его нашли!..
Так мы и сказали в полиции, куда отнесли нашу находку.
Никогда не думал, что столь трудно, сложно и хлопотно сдать клад.
Вначале нам не поверили, потом долго всех опрашивали. Составляли опись всего того, что оказалось в шкатулке и горшочке. Даже найденную Сенькой копейку описали, хотя поначалу сомневались, стоит ли она этого.
После ещё и всех наших родителями вызвали. Мы уже были и не рады, что решили обратиться в полицию. Но пришлось терпеть все формальности. Как говорит папа, назвался груздем – полезай в кузов.
Глава 19. «Находитель бриллиантов»
О нас написали в нашей школьной стенной газете, а позже и в настоящей городской, сообщали о кладе и по телевидению. А перед этим корреспонденты приходили, телевизионщики. Я не читал и не видел эту телепередачу, но Алёнка посмотрела. И многие из нашей школы. Потом нам рассказали. Словом, мы стали героями.
Алёнка дала мне газету, где про нас было написано. Клад оказался купеческим, спрятали его во времена Гражданской войны. Он больше ста лет пролежал! Купцов тогда новая власть не щадила, как и многих других. Наверное, они не пережили то время или убежали за границу, а потом не смогли вернуться за кладом.
В той шкатулке, что мы нашли, оказались драгоценности, большей часть бриллианты, но были также рубины, сапфиры, бирюза и перстень с редким драгоценным камнем александрит, который меняет свой цвет в зависимости от освещения.
В горшочке же находились преимущественно серебряные монеты, а ещё три платиновых и девять золотых монет.
Корреспонденту специалисты сказали, что Российская империя была единственной страной на планете, где чеканили платиновые рубли. В 1836 году их выпустили всего одиннадцать штук, каждая достоинством двенадцать рублей. Позже ещё делали подобные для частных коллекционеров. Они страшно дорогие. В декабре 2010 года на торгах британского аукционного дома Bonhams одна такая монета была продана за 96 000 долларов, а уже в апреле 2011 года на аукционе «Монеты и медали» - за 4,65 миллиона рублей. Вот это да, это же целый мешок денег!
Оказывается, потом Особняк изучали криминалисты, а после них учёные. Построен дом аж в середине позапрошлого столетии, числится среди самых старых домов Самары. Кто-то даже предложил его считать памятником архитектуры девятнадцатого века, но предложение поддержки не нашло.
Так было написано в газете.
А месяца через два Дом снесли. Приехала машина такая, с огромным шаром впереди на тросе, им все стены порушили, после чего строители явились, и завалы мусора на свалку вывезли. Осталось лишь ровное место. Подвал оказался засыпанным. Мы потом туда с ребятами приходили, смотрели. Был Особняк – и нету. Словно корова языком слизнула.
Забыл сказать, что после находки клада, рассказал папе с мамой про свой сон, про взятую монтировку и про то, как я тонул в драгоценных камнях, как
