Другой-24. Критерий познания

нереальном фантастическом свете от сочетания полной луны и горящих углей. Я совсем не сентиментален и далёк от всяких там эстетических экзальтаций, но эта картина проняла меня основательно. Афродита Сосандра, как же это красиво! Из транса меня вывел голос Игоря:

— Похоже, все дровишки кончились. Если нет желающих за ними сбегать, заливаем костёр и — по пещерам.

Тамара и Оксана моментально атаковали меня с обоих бортов и взяли на абордаж. Я сдался без сопротивления. Подхватил обеих красоток на руки и понёс к дому. "Просто мы на крыльях носим то, что носят на руках". Это ваши проблемы, Булат Шалвович. Мне нести их на руках изумительно приятно.

Хотя мы успокоились очень даже не сразу, я проснулся рано. Осторожно освободился от объятий подружек и оставил их досматривать утренние сны, а сам сбежал по тропинке к реке. И окунулся в целое море совершенно новых и необычных для такого абсолютно городского человека впечатлений. "Поплыли туманы над рекой" - слова, привычные, как домашние тапочки. А они, оказывается, вон что описывают. Не туман, а именно туманы: слои, островки, облака туманов плывут над почти зеркально гладкой водой медленно текущей речки. Струи солнечных лучей, наполненная живыми звуками тишина, влажная свежая прохлада... Необычно, непривычно, реально и фантастически ирреально одновременно. Никакого головокружения от восторга. Наоборот, идеальная ясность и чёткость всех ощущений вместе с приливом энергии при полнейшем покое. Вот теперь понятно, почему слово Природа лирики пишут с большой буквы.

Выдохнул из себя до последней молекулы весь ночной воздух и позволил лёгким наполниться этой утренней благодатью. И ещё раз. И ещё. Так вот это, что йоги называют праной! Дошло, наконец, вдохнулось. Разбежался, оттолкнулся от мостков и вструился в зеленоватую прохладную глубину.

— Дзень добри, мой млоды богатер! Неужели за ночь не устал?

В голосе Эллы слышны были ехидная насмешка, удивление и восхищение одновременно. Я так увлёкся своими упражнениями, что не заметил, как она подошла. Тем сильнее было впечатление. Антично стройная фигура в солнечном луче среди воды и зелени. Очень земное божество.

— Хайре, о Каллипига Филомедея!

Она несколько секунд размышляла.

— Переведи.

— Я перевёл ей эти эпитеты Афродиты, и она ринулась на меня с кулаками, но я увернулся, и она с разбегу влетела в воду. Пришлось ловить её там.

— Вот видишь, я не соврал, — сказал я, когда мы выбрались, наконец, на берег.

— Ладно, не соврал. Но заявить такое девушке прямо с утра. У меня нет слов! Нахал!

— Вполне достаточно всего остального.

Мы расхохотались и побежали готовить завтрак для этих лежебок.


В общагу я вернулся не очень поздно вечером. Серёги ещё не было. Быстренько приведя себя в порядок, смотался в больницу проведать своего подопечного и ещё троих, которым реально мог помочь своими не совсем стандартными приёмами. Немножко удивил их поздним визитом, но, поскольку удивление суть эмоция положительная, им это пошло на пользу. Заодно присмотрел себе ещё несколько жертв на завтра. Вот теперь день прожит не зря. Заработано право на отдых. Выходя с больничного двора, услышал крик боли из отдельно стоящего двухэтажного корпуса. Я уже знал, что это местный роддом, поэтому давно отстроился от сигналов оттуда. Роды — процесс вполне физиологический, хотя и болезненный. Акушерства у нас тут в программе не было. Но, чёрт побери, можно же это обезболить. В конце концов, наркоз окончательно признали только после того, как королева Виктория ещё в девятнадцатом веке вполне благополучно и безболезненно родила под хлороформом. Ну, этот кошмарный анестетик остался в прошлом веке. А что есть сейчас и почему не применяют? Где-то я читал... Буль, точно! По дороге вспомню подробности. Которых в его книге нет. Ну и что? Завтра пообщаюсь с акушерами и посоветуюсь с мамой по телефону. Но вреда от моего гипноза точно не будет. Я Другой или кто?

Коллега Белкин уже валялся поверх одеяла, положив ноги на спинку кровати.

— У подножия ромашки я лежал, задрав тормашки, — поприветствовал его цитатой из "Незнайки". Танцульки только кончились?

— Ага. Стой, а как это ты?

— Элементарно, коллега. От вас разит духами "Ландыш". Наши дамы таковыми не пользуются. И не выливают на себя столько, чтобы надушить кавалера. Поскольку вы здесь, а время только одиннадцать, делаю вывод, что объятия были не очень платоническими, но продолжения не имели. Где такое могло быть?

— А тебя самого, где двое суток носило? — в голосе Серёги звучала зависть. — У этой врачихи, у Эллы с ужасной фамилией?

— Ой, где был я вчера, не скажу, хоть убей. Только помню, что стены с обоями. Помню: Клавка была и подруга при ей. Целовался на куфне с обоими. — прохрипел я на манер Высоцкого. — Не слышу восторгов. Ивана купали, но наши девочки вас продинамили. Прими мои самые искренние. Таки они были без купальников, но в ночных рубашках. Тоже неплохо. В мокром виде очень даже впечатляет.

— Можно подумать, ты там был.

— В кино видел, давно уже. Но не ошибся. Или...?

— Спокойной ночи. Ясновидящий, блин.


Доктор Бродский смотрел на меня раненым крокодилом, но старательно избегал встречаться глазами. Чудак, он всерьёз верит в силу взгляда. От суеверий большая польза. Обеими руками он орудовал свободно. Начальство здраво рассудило, что в сезон отпусков оставить прохлаждаться сотрудника с диагнозом "Истерический паралич" в больничном — это не очень рационально. Поэтому вызвало убогого к себе на ковёр, где и исцелило, заодно вставив крупнокалиберный воспитательный пистон. После обхода, на котором доктор Страшножвидецкая узнала о моём вечернем посещении (на что у неё опять не нашлось слов, кроме каких-то польских идио и просто матических выражений), я быстренько настрочил дневники и назначения, управился со "своими" больными, и с автомата во дворе пообщался с мамой. На фига мне лишние уши. Мой почин был встречен одобрением совместно с предостережением: "Уверена, у тебя получится, но берегись, сынуля, распробуют — сядут на шею. Рожают чаще всего ночью.". И небольшая телефонная лекция по психологии роженицы. Вот, если бы не тарабанили по стеклу, требуя освободить будку. Пожар у вас у всех, что ли?!

— Ангелина Ивановна, да поймите же вы, от того, что я скажу женщине несколько слов хуже ей точно не будет. Получится у меня — хорошо. Не получится — всё останется по-прежнему. Никто не пострадает. Неужели вам самой не интересно?

Мама объяснила мне, что лучше всего начать готовить женщину к родам при помощи мягкого, незаметного гипноза, типа эриксоновского. Но это требует времени. А когда процесс уже идёт, могут быть успешными только агрессивные императивные методы. А тут есть риск в случае неудачи спровоцировать истерию. Поэтому не надо торопиться. Сначала понаблюдать и понять психику роженицы, отследить изменения, которые должны быть хорошо заметными и понять ритм их проявлений. Поскольку роды — процесс циклический, физиологический ритм обязан сопровождаться психическим.

— Мне интересно, чтобы тут не шлялись всякие любопытные со своими дурацкими экскрементами. Тут тебе не подопытные собачки! Экскрементатор нашёлся, тоже мне.

Ах, какой тонкий юмор. Ну, старая курица, погоди.

— Экскремент — источник благосостояния народа. А вы не хотите на стёклах сэкономить. Резаные раны опасны при внезапности.

Обалдела? Обалдела. Это полдела.

—Я вижу, вы очень опытный специалист. (Непроизвольно кивает.) Порядок у вас тут образцовый. (кивок). Без вашего разрешения тут муха не пролетит. (кивок) Всё, что на пользу дела, вы разрешаете и приветствуете. (та же реакция). Роженицам лучше бы меньше страдать. (конечно же).

Ещё пара минут такой беседы с копированием весьма значительного выражения её лица и положения рук.

—Идём, только сам ничего не делай. Только смотри. Я тебе объясню.

А мне больше ничего и не надо. Пока. Через двадцать минут её срочно куда-то позвали, и я был передан на попечение Вере Павловне, которая ещё спустя четверть часа умчалась мыться на экстренное кесарево. Прошло примерно два часа с начала охмурения заведующей. Я увидел и понял всё, что мне надо. Перехватил Ангелину Ивановну в тот момент, когда отбивалась от каких-то сильно встревоженных родственников, и закрепил достигнутое.

— Товарищи, вы зря волнуетесь. Лучшего роддома я в жизни не видал. Тут прямо чудеса творят. Ангелина Ивановна, я завтра продолжу.

— Да, конечно, Марк. Вы слышали, товарищи? Вот. Да, что я хотела сказать?

— Что всё пройдёт очень хорошо! До завтра, Ангелина Ивановна.

И поскакал в физиотерапию, где меня уже ждала работа. У Эллы сегодня ночное дежурство, поэтому я, освежившись на пляже, вечером вернулся в роддом, где проверил кое-какие свои умозаключения и провёл некоторые подготовительные мероприятия. Можно бы сделать больше, но мне нужна была только полная победа. А формулу Суворова "Удивил значит победил" ещё пока никто не опроверг.

— Ой, какой кошмар! Как она страшно кричит! Это же невыносимо, наверно, работать среди таких страданий? Есть же методы обезболивания.

— Есть, но от них бывают осложнения. И женщины сами отказываются, и анестезиолога не дозовёшься. Я сама троих родила. И ничего.

— Давайте к этой с вами подойдём. Ей хоть немного поспокойнее будет от вашего присутствия. Ну, жалко же человека. Идёмте, а?

Надо было видеть физиономии всего этого родовспомогательного персонала, когда истошные вопли затихли, и до самого крика новорождённого детёныша с лица роженицы не сходила блаженная улыбка. Уффф! Хорошо, что подготовил четверых. Одну прокесарили ночью, а ещё две не торопятся рожать.

— Ну что тут удивительного? В Средние века короли даже проказу излечивали наложением рук, а тут всего-навсего... Так и я же не король. Вроде бы ничего плохого не сделал.

— Марк! Не ёрничай! Я тебе разрешила смотреть и учиться, но никаких экспериментов.

— Вчера вы иначе выразились. Этим "экскрементам" не менее пяти тысяч лет только письменной истории. Древние египтяне называли это искусством сэтэп са. А что было раньше, то просто не умели записывать. Методов много. Здесь я провёл подготовку. Ещё две подготовлены. Неплохо бы подкрепить для гарантии успеха. Но есть приёмы экстренного воздействия. Хотите, покажу.

Вот же упёртая баба! Ну, на то я и Другой.

— Вон, как кричит, несчастная. Вы это терпите? Не вы — она! А я терпеть не буду и ей не дам. Пошли!

Ультимативный посыл в голосе и мимике. Пошли, как миленькие.

— С очевидным не поспоришь. Это у тебя дар такой? Как ты это делаешь?

— Дар, вернее способности, нужны в любом деле. Бывают гениальные плотники и бывают бездарные композиторы. Но любому делу учатся. При наличии способностей результат лучше. Меня мама учит.

— Мама? Стой, как твоя фамилия? Как-то сразу не подумала.

— Можете ей позвонить. Телефон...

— Позвоню непременно. Ты сказал, что ещё двоих подготовил. Кого?

— Они настроены на вас. Подключитесь кодовой фразой и жестом. Идёмте, я покажу и подстрахую. В общем-то ничего сложного, главное — не допускать сомнения в интонациях и выражении лица. Не смотрите в глаза. Направляйте взгляд на точку выше переносицы,