пространством перед зеркалом. Тепло должно быть и хорошая вентиляция., душ, туалет. Ну, это само-сбой. Не у чёрта на рогах. Это всё реально?
— Более, чем. Можно использовать репетиционный зал балетной труппы. По вечерам он свободен.
— Папа, нельзя. Мы же с тобой говорили. Там сразу любопытные набегут на голых девчонок, которые очень необычно репетируют.
— Таня права, Виктор Евгеньевич. Не сомневаюсь, что придут здоровые, хорошо развитые, красивые девушки. Обычная гимнастика им не нужна. Вам или им, не суть, нужно другое: умение очаровывать, соблазнять, покорять мужчин. Управлять ими. В том числе — в постели. И не с одной целью заарканить мужа. Это нужно только нескольким дочкам ваших друзей или их мамашам, к которым мужья поостыли. Марк же прав, помянув гетер и Мату Хари?
— Прав. Это у вас не всё.
— Женщины и секретность. За тех, что уже прошли интервью у меня в Москве я спокоен. Профессионалки. Виктор Евгеньевич, ну что вас удивляет? Логика? А вот дочки могут создать проблемы. Можно сделать раздельные группы. "Боевых гетер" я мог бы учить и у себя дома, если их будет не очень много. Это просто. А вот как удержать дочек от рассказов самым-самым подругам под самым-пресамым секретом, какими упражнениями занимались совершенно обнажёнными, и с кем именно занимались?
— А в нормальных трико нельзя? Или хоть в бикини?
— Можно. Но тогда мы с Марком не нужны. Нормального хореографа и психолога вполне достаточно. Но цель всей затеи другая: развить женственность. Научить управляемой сексапильности и умению её использовать — Оля лукаво улыбнулась. — на благо безопасности страны. Чувственность развивать! Говоря поганым языком наших морализаторов, учить утончённому разврату. Но это они пусть в потёмках под одеялом потные бутерброды лепят. Так им и надо. А мы хотим и будем учить радости, красоте, восторгу тела и неотделимой от него души. Среди нашего общества победивших ханжей! А это самое тело возьмём и спрячем в тряпки. Нонсенс! Во времена расцвета эллинизма гимнастикой занимались только обнажёнными, причём, как мужчины, так и женщины. Само это слово происходит от "гимнос" — голый. А в школах гетер, там уж точно, обучались в коричневых платьях с белыми фартуками. (Ольга скривилась, как от приступа тошноты.) Можете Марка и Танюшку спросить. Они вам прочитают лекцию об эротогенных рецептивных полях и их реципрокных взаимодействиях со зрительной корой через ассоциативные нейроны ретикулярной формации. Не то, что я — практик от сохи. Я ничего для вас обидного не сказала? Простите. Для меня это больная тема.
—Какие тут обиды, Ольга Николаевна. Истина, с которой не поспоришь. Не продолжайте. О том скотстве, что творится во всех этих охотничьих домиках и турбазах я отлично знаю. Не будем тратить слов на эту дрянь. Ваши уроки по сравнению с этим — королевский балет под управлением кардинала. Когда всё подготовим, начнёте работать. Я так понимаю, что главная роль — Марка?
— И Тани. Некоторые вещи может преподавать только женщина — женщинам. Представьте себе, как Марк демонстрирует грацию и изящную женственную пластику движений. Умора! А мне там вообще лучше не светиться, разве что при самой крайней необходимости. Мне вы направите пострадавших на этой идиотской войне. Но только самых сложных. Естественно, не раньше того, как увидите здорового Колю. Можно это и у меня. Спасибо за заботу, не откажусь, разумеется, но обойдусь пока и так. Людям плохо!
—А здорового Колю я увижу?
—Очень надеюсь на это. Но там всё очень сложно. Настоящий клубок противоречий. Проблему Коли можно решить только через его девушку. Танечка, без тебя мы не справимся. Виктор Евгеньевич...
— Если бы я хоть чуть-чуть сомневался в вашей с Марком порядочности, этого разговора просто не было бы. Медицина, если я правильно понимаю — это не только таблетки и скальпели. А насколько вы превосходите наших академических эскулапов... Вон оно, чудо, мой стол украшает. Раз уж она посвятила себя медицине, так пусть станет излечивающим врачом. Слезай, кому сказал! Но в порядке любопытства, можно спросить?
Оля рассмеялась.
— Какие от вас тайны. Катя оказалась работницей нашего завода. Меня сразу узнала. Как я ни стараюсь, дистанцию между собой и девушкой из алтайской деревушки староверов сократить не могу. Она меня боится. Нужно промежуточное звено, посредник. О Тане она ничего не знает. Татьяна, сможешь закосить под простую девчонку?
— Смогу, Ольга Николаевна, смогу! Ой, как интересно будет!
— С этого момента — Оля.
— Эй, вы там, заговорщики! Ау! Всё остынет!
Таня и в самом деле очень помогла нам в работе. Оля представила её как ещё одну свою ученицу, у которой с парнем такая же беда. Оля обучала их обеих таинствам женского эротического колдовства. В присутствии Тани, спокойно и свободно общавшейся с наставницей, пиетет (граничивший со страхом) к столь высокопоставленной персоне, как аж целый директор завода, как-то скукоживался и не мешал делу. Между девушками даже началось соревнование, а наблюдая за тем, как Учительница "придирается" к её новой подруге и хвалит её гораздо реже, Катя уверилась, в конце концов, в собственной силе и неотразимости. У неё появился тот бойцовский кураж, что умножает силы слабого — почти непременное условие успеха. Я во всё это не влезал Других забот хватало. Только раз, по просьбе Оли сделал контрольный тест: пришёл в середине урока без предупреждения. Отпер дверь своим ключом и без стука вошёл в комнату, где три нагие колдуньи извивались в диком танце при свете свечей под музыку, знойную, как сочинское лето. Ольга и Таня просто остановились и спокойно, по-дружески со мной поздоровались. Катя же, взвизгнув, закрылась руками и спряталась за Таниной спиной.
— Ошибка. — мрачно констатировала Ольга. — Грубая ошибка. Двигаться уже научилась, а женской смелости пока ещё - ну, ни на грош. А ещё такая красивая. Глянь на Таньку: спокойна, как Великая Змея. Включи этот трек с начала. Исполнишь весь танец перед ним. Раз, два, три! Пошла!
И Катя безропотно пошла. И танцевала. Я не сводил с неё глаз, стараясь, чтобы она это чувствовала. Постепенно из её движений ушла скованность, а с кожи бледность. Она порозовела, заблестели глаза. Танец увлекал и возбуждал её всё сильнее. И это возбуждение поднималось почти до экстаза. С последним аккордом она замерла передо мной. Плечи развёрнуты, груди торчком, взгляд сверху вниз, презрительный и гордый. Глубокое учащённое дыхание ещё усиливает ощущение на пределе сдерживаемой страсти. Где та деревенская простушка из таёжной глухомани, которую угораздило влюбиться в заезжего студента? Эта — мучительно соблазнительная искусительница, чертовка, которой только рожек не хватает на всклокоченной головке. Ольга сотворила чудо! Мы, все трое зааплодировали.
— Вот же, чёрт её дери, может, когда хочет! Танька, вот именно этого я от вас добиваюсь! Ну, молодца! Попей, отдышись. Взглядом надо презирать и звать одновременно. Это ещё отработаем. Марк, что с Колей?
— Могу сказать, что готов. Сильнее его накачивать нельзя. Я сделал всё, что мог. Буду поддерживать в таком тонусе. Но долго так нельзя. Когда у тебя Катя будет готова? Я Колю привезу, и — пан или пропал. Но я уверен, что пан. Кать, ты меня проняла до селезёнки, аж дрожу. Умница!
— Через неделю. Нет, через полторы. За это время отработаем детали. Мне один бывший ученик с проводницей послезавтра перешлёт пару склянок. Одна тебе, натрёшься с ног до головы: особое благовоние с Гоа. Вторую скормим ему. Настойка коры дерева Йохимбе. И всё! Победа за нами. Держись, Катька!
— Ольга Николавна, миленькая, а быстрее? Марк же сказал, что Коля готов.
— А ты? Хочешь залететь с первого разу? Если он на тебя кинется, не дашь? Без загсовской печати: дашь или не дашь?
Всё то время, что Оля обучала и тренировала девушек, я работал с Николаем. Упорно пробивался к активной части его сознания, доступной рациональным аргументам. У меня самого трещала башка и снились по ночам кошмары. Снова подвергать мозг парня акустической атаке мне не хотелось категорически. Что там натворит это адское сочетание звуков, что сломает бесповоротно? Не хочу и не буду! Точка. Как-то перед его приходом (его приводила мать, иногда отец) я разбирал пробные отпечатки с московских плёнок. Когда после сеанса вышел на кухню — кормить его надо было обязательно — и занялся нехитрой стряпнёй, звуки из гостиной заставили меня всё бросить и ринуться туда. В руках у моего пациента была папка со снимками, которые он просматривал с явным интересом. И он говорил! Вяло, страшно медленно, бесцветным, лишённым интонаций голосом, но говорил!
— Мам, а здесь мы с тобой были, помнишь? Какая красивая. Вверх ногами, гимнастику делает...
Его мать, скромная, всегда печальная женщина лет сорока пяти, сидела, что называется, ни жива, ни мертва, и шептала какую-то бессвязную молитву.
— Ой, медвежата какие! — явно умилился Коля.
От моего выдоха заколыхалась гардина на окне. Пробился! Срочно закрепить успех, пока не закрылся канал. А как?
— Да обнимите же его! Целуйте, говорите с ним! Он же возвращается!
Кассету, срочно! Какого дьявола так далеко её запрятал?! Скорее! Скорее! Мелодию реверса. Убрать басы на минимум. Наушники. К чёрту! Потерпим. Ээээооооооээээ!
Главное, самое главное сделано. Разделенное сознание объединилось, срослось. Да, тяжелейшая депрессия. Да, чудовищный комплекс вины. Это понятные - даже не проблемы - трудности, всего-навсего. Так на то их нам посылает Аллах, что было удовольствие от преодоления. Спровадив счастливо всхлипывающую мамашу с сыном на кухню, я немедленно назвонил Ольге.
— Ну и пусть беременеет хоть тройней. К тому времени она уже замужем будет. Срочно доводи девку до кондиции и назначай место и время. У тебя? Так у тебя. Всё. Замётано.
Когда эта парочка выбралась из Олиной машины, и Николай, подхватив Катю на руки понёс её в дом, мы с Олей страховали их с двух сторон. Полюбоваться на это зрелище сбежалось не менее полусотни соседей. В "частном секторе", как в деревне, все всё знают о соседях. Опасно пошатываясь на подгибающихся ногах, он прошагал с ней прямо в свою комнату. Салютом любви прозвучал хлопок дверью у нас перед носом.
— Перактум эст, — только и успела пробормотать Оля, как на нас обрушилось. Уже в машине, по дороге домой, оттирая с себя помаду, Таня жалобно вопросила:
—Ладно, так вам и надо, а мне-то за что? Я же не при чём.
— Не при чём, а при ком. При Катерине. Страдай молча.
— Ну и наслушаются они сегодня ночью, — сказала Оля, имея в виду Колиных родителей. — Я рулю к тебе. Надо срочно умыться. Долго я не вытерплю столько слёз и слюней на своей роже. И дерябнем по маленькой за их счастье. У тебя найдётся?
******
Областное музыкальное и хореографическое училище располагалось в красивом старинном особняке в самом центре нашего города. На проспект Большевиков здание выходило трехэтажным классическим фасадом, а с тыла было пристроено несколько флигелей - современников особняк. Эти строения, судя по табличкам, были заняты нотной библиотекой, архивом и управлением филармонии. Два домика были без табличек, но явно не пустовали. Место было
