самообладании, слегка опешила.
— Не помню, чтоб мы были знакомы. Откуда ты меня знаешь?
— Вас все знают. Вы — директор нашего завода. Наши все вас знают и любят. Я к вам по конкурсу попала. Работаю на участке подготовки катализаторов. На прошлой недели вы у нас были с какими-то иностранцами.
— Была. Не отрицаю.
— Значит, это вы. А как вы сюда...? - девушка переводила взгляд с Ольги на меня, потом на похрапывающего на диване Колю, снова на Ольгу. — Как вы сюда? И зачем?
Оля уже осмыслила происходящее, и было видно, что ситуация начинает её забавлять.
— Марк мне позвонил. Сказал, что у него тут двое людей, которым очень плохо. Я побросала все дела - очень важные, знаешь - и примчалась вас спасать. Он мой друг и ученик. А я — его учительница.
До Кати дошло.
— Вы — Учительница?! Но Учительница — Оля!
— А я, по-твоему, Вася? Да, я Учительница Оля. Грязная развратная тварь, шлюха ненасытная. Как ты там меня ещё называла? Это я. Приехала по твою невинную душу отобрать твоего жениха. Пока ты спала, сидели мы вот с этим уродом, — она кивнула в мою сторону. — и думали: как бы это мне его на твоего ненаглядного поменять.
Когда рыдательные завывания и "Господи, простите меня, дуру!" пошли на убыль, и Катины ладошки отлипли от её зарёванного лица, Оля заговорила негромко, но очень отчётливо, с той интонацией глубочайшего сострадания, которую она не придавала своему голосу — она шла из её души и покоряла любого и навсегда:
— Ну, всё-всё, глупышка. Проплакалась, бедная ты моя? Пошли, умоем личико. Потом посидим, поболтаем. Придумаем что-нибудь. Пошли, милая. Между нами, бабами, и не такое бывает. Идём, девонька, умоемся...".
Уводя девушку, Оля обернулась ко мне.
— Марк, занимайся Николаем. К нам не лезь. Мы тут на кухне посидим, посекретничаем.
Что делать с Николаем, мне уже стало понятно. Его состояние заметно изменилось. Он явно стал активнее. Остаточное действие прослушанной какофонии или разыгранная перед ним сцена, или мои попытки пробиться к его расчленённому сознанию, или всё вместе? Не знаю. Но в его глазах появились признаки интереса, внимания, и подобрался он как-то, что ли. Я включил электрокамин, чтобы быстро прогреть комнату. Вытащил и установил раскладной массажный стол. Сейчас не до изысков.
— Коля, раздевайся. Лезь сюда!
Работаю весомо, грубо, зримо. Больно работаю. Задача: пробить восходящими импульсами с мышц дорогу с периферии в мозг. Занимаясь им, слышу всё, о чем говорят на кухне. Это для Кати они "секретничают", а мне даже вообще не надо напрягаться.
— Да читала я эту книжку, Ольга Николаевна. Ещё в детстве. И ничего там такого не заметила.
— Потому и не заметила, что в детстве. Что, по-твоему, произошло в хижине между Ирумой и Пандионом? Его туда привели вроде твоего Коли, а вышел — человек человеком. Вернулась к нему его могучая воля и сила, и все желания вернулись, да так, что он попёр к своей невесте через всю Африку.
— Тогда дайте вспомнить. Вот! Она танцевала для него священный танец.
— Не-а. Она танцевала "тайный священный ЖЕНСКИЙ танец! Женский!
— Ну, ясное дело, раз она женщина.
— А ты - дурёшка. Ирума исполнила эротический танец, танец женской силы и женского могущества. Танец нашей власти над этими обормотами. Женской силой она вернула к жизни могучего воина и художника. Не для себя, заметь. Для Тессы, которую в глаза не видела. Но это надо уметь.
— Эту сказку фантаст писал. Вон, у него ещё "Туманность Андромеды". Не дочитала, чушь какая-то. А у меня Коля настоящий, живой... почти.
Катя захлюпала носом.
— Сказка. Нет, девонька. Поганая реальность. Твой Коля не один такой. Встретилось мне в мемуарах - а там чистая правда - у военного врача Колесникова, про одного лейтенанта. Рану ему залечили, а он, вот один к одному, как твой: не пил, не ел. Расхотел жить. Его уже в отдельную палату поместили, умирать. Спасла молодая сестричка. Ночью залезла к нему голая под одеяло, пошалила немножко. Утром лейтенант попросил поесть. Еле успевали добавки подносить. Ожил человек. Потом ещё немцам таких чертей давал!
Оля помолчала. Я знал, что сейчас происходит. Она точно настраивается и теперь будет вести ученицу до победного конца. Ритм их дыхания совпал. Пауза. Оля задышала чуть чаще. Катя тоже, с отставанием в пару секунд. Есть контакт. Теперь будут ставиться якоря.
— В книжках сказки. Твой Коля, он настоящий. Марк тебе не приснился? Настоящий. Марк сейчас лечит Колю. Вот Марк с ним поработает хорошо, и Коле станет лучше. Марк хорошо это умеет. Понимаешь, Я и Марк - вместе мы всегда всё делаем хорошо. Всем делаем хорошо.
Пауза на усвоение. Грубовато, но Оля в контакте, ей виднее.
— Вот он освободится (Оля хохотнула.), пусть он тебе про Лёшу расскажет. Вот где у него здорово вышло. Такого доходягу поднял. Твой-то — богатырь по сравнению.
— А что там было, Ольга Николаевна?! Пока он там с Колей.
— Там намного хуже было. Такая же депрессия, да ещё рука напрочь отнялась. Марк хорошо, успешно накачал пацана энергией, а потом напустил на него двух красоток. Он их сначала правильно научил. Девчонки - огонь! Не такие целки маринованные. (Оля слегка хамит, сближая ментальные уровни обычной для Кати лексикой.) Они там так сплясали перед этим Лёшкой, что он, как ожил, сразу с обеими управился. Мужик! Сейчас первый парень на посёлке. Я тебе письмо от его дядьки покажу. Потом.
Это мне сигнал. Пора заканчивать процедуру. А я уже закончил. Мы с Ольгой отлично чувствуем друг друга.
— Девушки! Может сюда перейдёте шушукаться? Мне этого богатыря кормить надо, пока он меня не съел.
Катя должна увидеть результат. Хоть какой-нибудь, но хороший.
— А вот и мы с Колей. Оль, вы тут не всё съели? А то Николаю не хватит.
Ну нет для женщины приятней картины, чем, когда её любимый с аппетитом ест. Я, что, обязан всем и каждому объяснять обычное последействие моей накачки? Всё, Катерина - наша! Значит Николая мы вытянем.
— Вот теперь мне всё понятно. Вы так хорошо объяснили. Я и вправду дура была. Спасибо вам. Ольга Николаевна, простите.
— Забудь. Вопрос закрыт и даже не открывался. Но, если напомнишь - побью.
Катя разулыбалась.
— Не верю Вы не можете.
— Может, может. Знаешь, какие колотушки я от своей училки получаю? У, злюка!
— Теперь ты поняла, Катя, кто мы, что мы, чем занимаемся. Николая мы вылечим. Вопрос: как быстро? Он слишком запущен и очень ослабел. Но с этим Марк управится. Ему не впервой. Тут проблема в тебе, детка. Я могу через неделю-другую, когда Коля наберётся сил, такую Ируму изобразить, что он и в себя придёт, и тебе он него спасу не будет. Бегом в ЗАГС помчитесь. У меня там блат есть. Распишут без срока ожидания. Я тебе его верну нетронутым. Будете вы у друга первые и единственные. Идёт?
Катя замялась. Мы с Олей понимающе переглянулись.
— Только не вы. Ольга Николаевна, простите ради бога, я вас... не могу обидеть, не смею, но...
— Слишком красивая? — Оля от души расхохоталась. — Не виноватая я! Ну, и что будем делать? Где я тебе другую возьму? Тех девушек мы не найдём. Я - опасна. И, знаешь, ты права. Тут есть риск.
— Меня научите. Можно меня научить? Я способная. А для Коли, чтоб он только мой, я так стараться буду!
— Родители сильно верующие? - Утвердительный кивок. — Баптисты? Или староверы? — кивок. — Мы это почувствовали сразу, девочка. Переделать тебя мы не сможем. Только помочь. Изменяться будешь ты сама. Ты очень много пропустила из учебной программы жизни. Будешь навёрстывать. Живёшь с родителями?
— Нет, в комбинатовском общежитии. Они далеко, в деревне на Алтае. Ушла от них.
— Так, уже легче. Живёшь среди нормальных людей. Кать, а ты понимаешь, чему ты собираешься учиться? Или, когда поймёшь, расхочешь? И пойдёшь в церковь свечки ставить и требовать на нас анафему? Во что мы тебя, мышку серенькую, монашенку в миру, должны будем превратить? Иначе задача с твоим Колей не решается. Мы не видим другого решения.
— Ради Коли...
— Посмотри на себя в зеркало, внимательно посмотри и запомни. А теперь смотри на меня!
За те несколько секунд, что Катя созерцала свою унылую бесцветность, Оля преобразилась. Нет, всё осталось прежним: строгий одежда, причёска, очень умеренный макияж. Но милая, добрая, домашняя Оля исчезла. От изумления, скорее даже от испуга, Катя попятилась и села рядом со стулом. Съехав спиной по стене, она довольно жёстко соприкоснулась своей попой с полом и этого даже не заметила. Посреди не такой уж большой комнаты возникла Женская Страсть как таковая: желание, соблазн, обольщение, абсолютная женская сила - изумительно прекрасная и страшная, святая и грешная одновременно. Такой, наверно, представляли себе древние Астарту — женское божество.
Оля несколько раз показывала мне такую трансформацию, и мне были известны приёмы, какими она достигалась. Мог изобразить нечто такое, только в мужском варианте, но каждый раз восхищался её сверхъестественным мастерством. Вот и сейчас — заворожила.
Астарта исчезла. Вернулась милая ласковая Олечка.
— Ну что, Катенька, ты ещё не передумала учиться? — Оля говорила спокойным и скучным голосом члена какой-нибудь приёмной комиссии. — До такого ты никогда не дорастёшь, но, в общем, тебе уже понятно. Научиться — это значит измениться навсегда. К себе прежней вернуться невозможно. И всё это ради того, чтобы вылечить одного парня и выскочить за него замуж, суп варить, носки стирать. Может я сама управлюсь? Оно и быстрее будет, и надёжнее. Я его обработаю, передам тебе здорового и в тебя влюблённого. Останешься правильной и праведной. А я и так в грехах, как в репьях.
Катя выстрелилась, как с катапульты и повисла у Ольги на шее. Замотала головой. Я даже встревожился за целость её шейных позвонков.
— Нет-нет-нет-нет! Хочу, буду! Мой будет Колька, мой! Здоровый будет, красивый будет! Вот как он. Я его ещё лучше сделаю! Учите меня, Ольга Николавна, учите!
Оля по-настоящему прослезилась.
— Марк, завтра встретишься с Таней. Зачёты свалил? Нехорошо испытывать терпение генеральской дочки.
— Катя, вот мой домашний телефон. Звони вечером, не позже одиннадцати. Или Марку. Только...
Их взгляды встретились.
— Раньше умру, чем.
— Лучше живи хорошо и долго, но без лишнего трёпа. Забирай своего милого и валите. У нас ещё дела есть. Вас подвезти? Темно уже.
— Спасибо, не надо, Ольга Николавна. Коля на Суходольной живёт, рядом совсем. А ему только полезно пройтись.
Когда за нашими гостями захлопнулась дверь, я бездумно уставился в тёмный парк за окном. Тяжело мне дался этот парень. Как он живёт с двумя сознаниями в голове? И это не шизофрения, с её голосами и бредом. Это два вполне разумных сознания одной личности. Одно в депрессии, а второе - совсем даже нет. И вот именно у него болит совесть, но оно жаждет разом покончить со всем. А сил на это нет. Так хоть спрятаться за тупым безразличием и медленно угаснуть. Господи, какая же беспросветная жуть!
— Милый, ты что, всерьёз принимаешь идиотизм о том, что врач умирает с каждым своим больным? Так тебя хватит ненадолго. Хотя, не спорю, случай интересный, нее рутина. Знаешь, что в нашей задачке самое трудное?
Я мигом вынырнул из мрачной рефлексии при виде моей чудесной Учительницы. Она
