деле! Честно проявлю, не прикидываясь больным!
– В общем, надо признать – это будет поступок человека, принимающего сложные жизненные решения по чести и самостоятельно, а не по чьему-то примеру или указке! – согласился внутренний голос. – Но и нарушение присяги тогда будет налицо! Со всеми ужасными последствиями, как для тебя, так и для твоей семьи! К этому ты в борьбе за свои принципы готов?
Фёдор молчал, а внутренний голос решил ему помочь разобраться в ситуации:
– Если готов, то тебя можно уважать как человека, которого обстоятельства, даже самые тяжелые, не ломают, словно сухой хворост! Тогда ты – сильный человек! Но такое достижение следует обязательно соотнести с тем, чего ты добьешься своим упорством? Люди, которых ты не стал бить, тебя не оценят и даже не узнают! Ты им ничем не поможешь в достижении их требований, пусть, даже самых законных! И трибунал, который тебя осудит за нарушение присяги, пройдет в закрытом режиме, потому героем в глазах своего народа ты не станешь! И журналисты, даже самые честные, дотошные и решительные, ни одного хорошего слова о тебе не донесут до твоего народа! Ты просто сгинешь, очень гордый собой и имеющий основания собой гордиться! Вот так-то! Иногда очень невыгодно быть героем! Знаешь ведь, как обычно говорят? «На миру и смерть красна!» А твоя смерть случится совсем не на миру! Да еще потом тебя и опозорят, приписав невесть чего! Так как же быть, Федя?
– Неужели более разумных вариантов нет? – стал защищаться Фёдор. – Ну, а если, чисто теоретически, я перейду на сторону тех демонстрантов? Примут они меня за провокатора? Или с восторгом возьмут полицейского в свои ряды? Но тогда дубинку придётся применять против своих коллег? Разве это не предательство? Как-то странно всё оборачивается… А уж трибунал, я представляю, вообще представит меня международным террористом номер один!
– Твоя жизнь – ты и решай! – уклонился от ответа внутренний голос.
– А если я увильну по-хитрому! То есть, не пойду с дубинкой и, в то же время, виновным за это не буду признан? Прекрасный ход? Как считаешь?
– Можно и так! – подтвердил внутренний голос. – Правда, в этом случае становится очевидным, что твои поступки никак не продиктованы твоими убеждениями, а только стремлением к получению каких-либо выгод для себя! Обычно так поступают жиды, которые прячутся до поры там, где сытно живётся, а лишь приходит пора выполнять то нежелательное, ради чего их и прикармливали, стремительно разбегаются по щелям словно тараканы, кто куда! Надо признать, мне этот вариант не слишком нравится! В МВД – еще не всякий раз, как поглядеть, а в Вооруженных силах – это уж самая подлая измена!
Федор молчал подавленно – он ни на что так и не решился. Потому внутренний голос его подтолкнул:
– Ну и? Как поступишь? Молчишь? Даже теперь, когда приходится отвечать без свидетелей! Я-то не в счёт! И всё равно молчишь? Хочешь прикинуться, будто не знаешь ответа? Но не надо, Феденька, прикидываться! Всё ты знаешь! Так почему же ты других так просто судишь, Федя! Почему ты только к другим проявляешь свою беспощадную принципиальность, а себе разрешаешь сомнения, поблажки, ошибки, колебания? Ладно! Вижу, на сегодня тебе проблем и без меня хватает, потому второй вопрос задавать пока не стану… Но ты подумай, Феденька, на досуге! Подумай, во всём ли ты прав в своём отношении к людям? И до встречи, Федя!
Прошло немало времени после того, как Фёдор присел на лавочку. С тех пор солнце описало большую часть положенной ему дуги и яркими лучами вонзилось в Федора через качающиеся ветви клёнов. Он то прикрывал глаза, когда солнечный зайчик чересчур заигрывал с ним, то опять их распахивал и, в конце концов, заметил, что мир действительно прекрасен. Даже если он никакой, серо-черный, как сейчас. Всё равно – мир прекрасен! Уже потому, что на душе непонятно отчего стало легче. Может, потому, что рядом с собой Фёдор заметил обычно мельтешащих людей, которые со своими непростыми заботами совсем не казались ему несчастными.
«Они ведь как-то справляются со своими неприятностями! А неприятностей у них, надо полагать, куда больше, нежели у меня. Особенно, если все в кучу свалить! Так почему мои события оглушили меня настолько, что я совсем потерялся? Кое-какие причины, разумеется, имеются, но почему они меня раздавили? Ведь я всегда считался психически устойчивым. Значит, всё дурное нужно выкинуть из головы! Надо очистить мозги и просто посидеть, ни о чем не думая, ничего не планируя, никуда не спеша! Это должно помочь! Ведь для того я сюда и подался!» – решил Фёдор и, откинувшись на неудобную спинку скамейки, наконец снял напряжение со спины, расслабился и прикрыл глаза.
– Дяденька! У тебя денег нет? – зазвучал рядом участливый детский голосок.
Федор открыл глаза, подался к незнакомому малышу, мать которого наблюдала за сыном с соседней скамейки, и серьезно его успокоил:
– В общем-то есть… Немного, конечно! – уже со смехом закончил фразу Фёдор. – А тебе деньги нужны?
– Нет! Мой папа так же сидит, когда у нас денег нет! – поделился он семейными секретами.
– И как же он сидит? – уже с интересом уточнил Федор.
– Мама говорит, набычившись сидит! И с нами не разговаривает!
– Но я же с тобой разговариваю! Выходит, я не набычился! А папу своего обязательно пожалей, ему трудно бывает, и поцелуй… Ты же его любишь?
– Не всегда!
В разговор, не вступая в объяснения с Фёдором, вмешалась мама малыша. Она, грубовато потянула сына за руку, и он послушно поплелся за ней по аллее.
«Вся на нервах! И счастья в ее доме не водится! И опять во всём виноваты деньги или безденежье! Не повезло, надо думать, малышу! А ведь интересный парень растёт!» – подумал Федор в силу профессиональной привычки.
Он еще посидел, глядя понравившемуся мальчугану вслед. Затем надел форменную фуражку и направился в отдел, однако по дороге, спохватившись, повернул в сторону дома.
«Наконец-то, будет время отоспаться! – подвел он по ходу итоги прежней жизни. – А потом что-нибудь проявится! Не может быть, чтобы я не вырвался из этого дерьма! Кто знает, может, ещё в выигрыше останусь!»
В этот миг Федор с болью подумал о семье. О том, что затянул в нее дополнительные проблемы, и сразу зарёкся: «Только бы жене не проговориться! Лихорадить семью своими неудачами – последнее дело для мужика! Оно и понятно! Как потом жить жене, если она поймёт, что налаженная жизнь разлетелась вдребезги и придётся начинать какую-то другую, непонятную, но обязательно непривлекательную? Да и не закончилось пока ничего! И как долго это будет, и что в итоге получится, тоже не понять! В общем, сплошной туман… Как Светлана среагирует, если узнает! Потому – надо молчать! Да и дела мои не столь плохи, чтобы слюни распускать!»
Он шел домой и всё больше набирался уверенности:
«Значит, буду прорываться! С боем сквозь завесу неизвестности и всякое дерьмо! И один в поле воин, если душой не покривился! Если не превратился в, что изволите. Тогда победа будет за нами! Только бы перестать нам, наконец, заблуждаться, будто все вокруг – наши! Будто все вокруг – свои, будто все вокруг – друзья, будто все желают нам добра, а не себе, но за наш же счёт! Если с нынешними «друзьями» сами не разберемся, то останется нам погибать! Уж в этом они непременно помогут, как бывало не раз!»
«Какой винегрет в голове! Так ничего и не решил!» – с усмешкой подумал Фёдор.
11.
– Ты уже дома? – искренне удивился Фёдор, отворив квартиру и обнаружив жену хлопочущей за кухонным столиком.
Светлана обрадовалась приходу мужа и в ответ рассмеялась:
– Напугал ты меня, Федя! Налетел во внеурочный час, а я-то сама часто в это время дома бываю! Сейчас супчик доварю и за Сашкой сбегаю. А ты, Феденька, что так? Домой надолго? Неужели опять командировка? А то, можем вместе сходить! Сын обрадуется! Очень уж редко мы его вдвоем из садика забираем!
– Согласен, пойдём вместе! Только поесть бы что-нибудь, а то в столовой не был…
– Так ты ещё и нарушитель режима? Тогда руки вверх, и за стол. Почти всё готово! Переодеваться-то будешь или в форме пойдешь… – донеслось из кухни.
– Переоденусь, пожалуй! – отозвался Фёдор. И, подумав, добавил. – Теперь я чаще буду в штатском ходить…
– Это с чего же? – со смехом удивилась Светлана. – У тебя изменения по службе? Надеюсь, приятные…
– Конечно! – без энтузиазма подтвердил Федор из ванной и, чтобы уйти от дальнейших вопросов, уточнил. – Как у тебя на работе?
– О! Как в таких случаях моя бабушка восклицала: «Что-то в лесу сдохло!» Давненько ты моими делами не интересовался, Феденька! Впрочем, у меня-то всё как обычно – пенсионеры на приём толпой идут, как раньше ходили на первомайскую демонстрацию, – а у тебя, чувствую, что-то случилось! Выкладывай-ка!
Федор всегда удивлялся женскому чутью, но теперь Светлана вообще на пустом месте его так легко раскрыла! Не имея ни одного факта! «Чудеса! – восхитился он. – Вот кому «следаком» работать! Хотя, нет! Иные женские особенности вряд ли помогут им в нашем грязном деле!»
Когда Федор приступил к еде, Светлана как бы невзначай повторила вопрос:
– Так что же произошло, Феденька? Ну, от меня-то не скрывай! Всё равно когда-нибудь сказать придётся! Не зря же меня странный сон всю ночь преследовал. Будто я в автобусе ползала по полу и в потёмках собирала свой золотой браслет от часов, которые ты мне подарил. Часы-то быстро нащупала, а с кусочками браслета…
– Вечно тебе что-нибудь необъяснимое снится, вселяющее ужас! Но у меня действительно ничего не произошло! Просто вывели за штат. На время. Но то, как это сделали, меня оскорбило, потому я намерен увольняться.
– Феденька, я не поняла, тебя одного вывели?
– Сам не знаю…
– Значит, одного! – подтвердила свою догадку Светлана. Она взяла ладонь Федора в свои руки и шепотом произнесла:
– Феденька, я тебя очень люблю… Я очень уважаю твою честность и обостренную порядочность… Но иногда мне кажется, будто ты не от мира сего! Ты там, у себя, опять справедливость устанавливал? Я же права? Ведь опять с кем-то сражался?
Федор болезненно поморщился, а Светлана продолжила:
– Боже ты мой! Ну, когда ты поймешь, что с мельницами воевать бесполезно! Их можно только сжигать! Но разве у нас с тобой есть такая возможность? Нет? Тогда зачем ты вызываешь огонь на себя, на меня и на нашего сына? Я знаю, как мудро ты всегда поступаешь, как справедливо, как ты строго судишь самого себя, но нельзя же весь мир считать на это способным! Не все же люди такие, как ты! Мало таких людей, Феденька! Совсем мало! Все вокруг тебя живут так, словно весь мир им что-то должен, а они никому и ничего! Ну, разве ты сам это не знаешь? Тогда зачем…
– Светик, ты со мной как с идиотом!
– Нет! Нет! Ты у меня самый-самый! Но разве ты не знаешь заранее, что не справишься с ними. Не справишься со всеми! Ты один, а они объединены общим смыслом жизни! Они – все вместе!
– Я и не борюсь со всеми! С чего это ты взяла? Я лишь пытался нормально исполнить свои служебные обязанности! Свои! Только и всего! Может, скажешь, мне не следовало их исполнять? Тогда вообще кому и зачем я служу? И как после этого мне себя уважать, если в сложных ситуациях я не работаю, а лишь имитирую, прикрываясь чем угодно? Не мог я иначе, Светланка! Понимаешь? Если даже друзья
