мной лицо Веры.
- Ты живой, женишок? - голос будто из люка. - Что молчишь-то?.. Хочешь меня?
Моя «невеста» уже полностью раздета. Ее титьки раскачиваются над самым моим носом, как боксерские груши. Но, что прикольней всего, вид ее голого тела не вызывает во мне никакого желания.
- Хочешь меня? - Вера наклоняется еще ниже, чуть не трется о мое лицо этими своими «грушами». - Говори, хочешь?
Так и не дождавшись ответа, она перекидывает через меня свою полную белую ногу, деловито укладывается сверху. Меня вдавливает в кровать тяжестью ее тела, в ноздри бьет резкий запах пота и еще каких-то духов.
- Ну-ка отпустите ему руки!
- А он не сбежит?
- Да куда он теперь денется!
И точно, распластанный под Верой, я словно парализован, не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Убедившись в полной моей беспомощности, мои мучители перестают, наконец-то, меня держать.
- Полапай ее, дурак! - слышу я возле уха взволнованный шепот Витехи. - Неужели тебя не заводит?
Его поддерживают остальные:
- Давай, Скворушка! Покажи класс!
- Ну же, смелее! Трахни ее!
- Чо ты лежишь, как бревно! От же долбанутый!
- Да он, видать, сбрендил от счастья!
- А может, просто не знает, как это делается? Ты поучи его, Верка, не стесняйся!
Я чувствую, как Верины руки, сперва поглаживавшие меня по бокам, опускаются ниже… еще ниже… О нет! Только не это! Я покрываюсь холодным потом. Я хочу сейчас одного: сбросить с себя эту тушу, сбежать куда-нибудь, укрыться от любопытных глаз, но по-прежнему не могу даже пошевелиться… Вот ее рука уже у цели, неловко обхватив, грубо сжимает в пальцах мой безвольный член.
- Да он у него даже не стоит! Тоже мне, трахальщик!
Восклицание Веры тонет в новом взрыве хохота. Кто-то из зрителей советует сквозь смех:
- А ты попробуй подрочи! Вдруг что получится!
И вот уже мой несчастный член подвергнут новому испытанию. Я зажмуриваю глаза и стискиваю зубы. Но не от возбуждения - от боли. К горлу подступает тошнота.
По счастью, моей «невесте» это быстро надоедает.
- Да ну его! Ничего не выходит!
В рядах зрителей это вызывает новый приступ веселья. Слышны замечания:
- Слышь, мужики, а может, он импотент?
- Сам ты импотент! Давай по новой, Верок!
- Между прочим, есть еще один хороший способ.
- Ты на что это намекаешь?
- А на то самое! На оральный секс!
- Ну что, Вера? Не желаешь попробовать!
- Да пошел ты знаешь куда! Я не настолько много выпила!
Обдав напоследок целой волной презрения вперемешку с алкоголем, моя «невеста», наконец, сползает с меня. Я вновь на свободе. Под разочарованный смех толпы медленно спускаю ноги с кровати. Меня все еще продолжает мутить. В башке только одна мысль: благополучно добраться до сортира.
Прикрыв рукой срам, заплетающейся походкой бреду к выходу. Передо мной расступаются как перед чумным. Прячут глаза. Сволочи! Отморозки! Козлы! Ненавижу!
Вот, наконец, и нужная мне дверь. Опускаюсь на колени перед унитазом и, корчась от боли, изрыгаю из себя целый поток блевотины.
Но это не приносит мне облегчения. Желудок продолжает сокращаться, словно мотор, работающий на холостом ходу. Чувствую, что вот-вот грохнусь в обморок. Тяжело опершись о край унитаза, я в полном улете закрываю глаза…
…а когда их вновь открываю, вместо белых кафельных стен туалета с изумлением вижу перед собой черный квадрат окна, ощущаю себя глубоко утонувшим в кресле с руками, намертво вцепившимися в подлокотники, и только теперь с опозданием понимаю, что все страшное, унизительное осталось где-то там, далеко отсюда, что я уже не Федька Скворцов, а Сергей Лютиков, благополучно возвратившийся в свою собственную оболочку, в свое собственное «я».
Однако странно - позывы к рвоте почему-то не проходят. Не без труда (о, как жутко затекла спина!) выбираюсь из кресла и на негнущихся ногах ковыляю в сторону ванной.
Приступ тошноты, впрочем, длится совсем недолго и проходит так же внезапно, как начался. Ополоснув лицо над умывальником, долго стою перед туалетным зеркалом. Боже! На кого я стал похож! Кожа приобрела какой-то землистый оттенок, щеки еще больше впали, глаза в обрамлении темных кругов, волосы потеряли прежний блеск и торчат во все стороны как пакля. Такое впечатление, что я сам только что вернулся с бурной вечеринки. Что же со мной произошло? То, что я сегодня пережил, я пережил на самом деле или все это мне просто привиделось в каком-то кошмарном сне?
Нет, мой и без того перетруженный мозг решительно отказывается работать. Я чувствую лишь огромную, безмерную усталость, словно только что побывал в тренажерном зале. Ладно, будет день - будет и пища. Завтра во всем разберемся. А сейчас спать, спать, спать…
С трудом добираюсь до дивана, не раздеваясь, падаю на него и тут же с облегчением проваливаюсь в забытье…
