Новогоднее приключение Ника

  
                                                                                  Глава первая
                                                                             Неожиданный визит


   Однажды, в тот предновогодний час, когда Москва блестела весельем и роскошью, в одной из квартир, на улице Мытной, гордо подбоченясь, портниха по имени Софья Павловна жмурилась над разложенным на софе карнавальным костюмом.

— Славная работа! Ник, примерь.

   Костюм испанского аристократа сидел великолепно: черный бархат с  вышивкой золотом, белый кружевной воротник и рукава фонариком. Поистине, портниха превзошла саму себя.

— Всё на свете отдала бы, чтоб узнать, ради какой зазнобы ты так наряжаешься.

— Софья Павловна, гости будут в масках, она может  не узнать меня.

 — У нас везде - маскарад и маски одни и те же , но узнают же. Ради всех святых, не дергайся, камушек на отвороте ещё не закрепила!

— Ой!— вскрикнул Ник,— укололи!

   Бусинка крови стекла на белый кружевной воротник.

— Господи помилуй, плохой знак, —встревожилась Софья Павловна,— да как же это я так неосторожно. Не волнуйся, Коленька, вмиг исправлю.

   Пока наш герой застыл, безмолвный и очарованный своим новым образом, вы, читатели, можете, не торопясь, его рассмотреть...

  Нику не больше двадцати одного года, у него вполне заурядная внешность. Пожалуй, в толпе молодых людей вряд ли на него обратишь внимание. Только  лицо его покажется вам странным: губы улыбаются, а в глазах – безнадежное одиночество, безукоризненно уложенные завитки волос цвета фламинго режут глаз. Вдобавок, при всей нарядности одежды в ней чувствуется прикрытая напыщенная бедность: камни - дешевая бижутерия, ткань – вовсе не бархат, а китайская синтетика, кожаные сапоги стоптаны. Вы, конечно, уже поняли, что стоящий перед вами молодой человек не может быть никем иным, как тем  малым, у которого всё внутри и снаружи не связывается между собой.

   В то время, как наш герой пребывал в грезах предстоящего бала, за окном происходило нечто очень важное.

  Пестрая толпа ряженых шумно двигалась под гром барабана, тромбона и  литавры. Красные колпачки выплясывали в такт новогодней музыке. Гигантские белые медведи тащили сани с Дедом Морозом. За ними величественно плыли двенадцать ангелов с длинными трубами. Без сомнения, особое внимание привлекала карета с пажами. Прохожие теснились, стараясь потрогать её руками, и не случайно, ведь она полностью выполнена изо льда. Искусная рука мастера сотворила сказочное чудо. Из оконца приветливо выглядывала юная принцесса с ручной лисой на плече. Шествие завершали акробаты, клоуны и огромный дракон. Всё ликовало и веселилось. Было от чего прийти в восторг не только детям, но и повидавшим жизнь взрослым.
  Но вот сани встали, старичок поднял к небу сверкающий посох, ввысь взметнулся сноп снежинок, захороводил, затем на мгновение повис в воздухе и разлетелся тысячей ослепительных огней. Одна снежинка, как будто её движением кто-то руководил, изменила траекторию полета, устремилась к окну Ника и плавно опустилась на подоконник. Но юноша не видел ничего, кроме собственного отражения в зеркале: он грезил о предстоящей встрече и вечном счастье с возлюбленной.
  Неожиданный звонок в дверь вывел Ника из глубокой задумчивости.
  На пороге стоял сухощавый старик с корзиной разноцветных коробочек и сувениров. Одет он был в старинный ферязь с позолоченными пуговицами. Было нечто необычное во всем его облике: бесцветные глаза, острый нос и подбородок, пронзительный взгляд, который внушал беспокойство и тяжёлое ощущение. Пахло от него то ли тухлой рыбой, то ли прокисшей капустой.

— С наступающим Новым годом, не хотите купить угощения родным и близким? Пожалуйте, пряники имбирные, сувениры, игрушки…

— Ненужный хлам. Не морочьте людей.

— Ого, сколько снобизма! А что если мой негодный хлам - верное средство покорить сердце вашей возлюбленной? А что если на балу её не удивит ни ваш костюм, ни вы сами. Представьте: ни капли успеха, одно постыдное сожаление и обида?

— Что?—  прорычал Ник,— убирайся, пугало!

— Спокойно,— взвизгнул незнакомец,— я  могу приблизить вас к мечте, на которой сосредоточены все ваши мысли и желания?

— Да кто ты такой, откуда всё про меня знаешь, про неё? Что за чертовщина?

— Ну вот, по глазам вижу, ваш гнев сменился на страх и интерес. Поговорим? Не предлагаю ни мышиный хвостик, ни лапку лягушки, ни корешок травы. Я ГРАВЁР! Моё искусство — превращать неприглядное в изящное. Вот, посмотрите...

   Незнакомец извлек из корзины маленькое зеркало в резной оправе. Ник протянул руку и ощутил острую физическую боль во всем теле. В тумане зеркальной поверхности отражался испуганный мальчишка, с нелепыми завитками на лбу, в широченных петушиных штанах.

— Что это,— простонал Ник?.

— А сами как думаете? Вы и, правда, надеетесь, что сможете привлечь её внимание?

— Полоумный старик!

  Ник схватил незнакомца за шиворот. Раздался треск разрываемой ткани. Одна из пуговиц отлетела и покатилась по полу. Старик охнул и сдавленно прохрипел:

 — Ты смотришь, но не видишь! Быть тебе этой самой пуговицей, пока не поумнеешь, болван!

 — Убирайся! Всех чертей в дорогу, шарлатан!

   Дверь захлопнулась. В углу что-то сверкнуло, мягкое свечение разлилось по комнате. Пуговица! Она оказалась необычной: выполнена в виде маленькой женской головки, украшенной венком из лилий. Уж не сам ли ГРАВЁР смастерил? Нику показалось, что девушка хитро подмигнула. Он бросил пуговицу на подоконник и тут же забыл обо всём. Что ж, это счастливое свойство молодости: выбрасывать из головы все неурядицы.


                                                                               Глава вторая
                                                          Бал и фантастическое превращение Ника


   Пока наш герой пробирается по московским пробкам навстречу судьбе, пришло время рассказать о Лике, объекте его воздыхания.

   Лика принадлежала в той категории общества, которую в народе называют «сливками». Несмотря на юный возраст, она, как комета, взлетела на музыкальный Олимп, добилась признания и высоких гонораров. Ее узнавали, восхищались. Она делала вид, что сердится, еле-еле терпит внимание назойливых поклонников, журналистов, а на самом деле, втайне, была польщена и ждала этого поклонения. Сладостное чувство славы целиком овладело её душой. Этакий субстрат взбалмошности, нервозности и гордыни. 
  Сложно сказать, что именно привлекло Ника в этой женщине. Бесспорно, она была умна, талантлива, хороша собой и успешна. Но разве мало вокруг таких женщин? От чего же нервная вегетативная система Ника заставляла его краснеть, потеть и дрожать при одном упоминании о Лике? Откуда у него взялась эта дурная привычка: жадно хватать всё пестрое, блестящее, большое. Почему он, как безумный, простаивал часами под её окнами, глазел на стены далекого дворца и грезил мечтами? Почему бросал все важные дела, свои интересы, цели под ноги чужой славы? Мне трудно об этом судить. А те мысли и выводы, которые у меня есть, могут оскорбить некоторых читателей, поэтому оставлю их при себе.

    Итак, наш герой, не в силах пошевельнуться, застыл у входа в зал. Маска не спасает его от смертельного страха и волнения перед встречей с любимой. Замелькали страусиные перья, тигриные лапы; зазвенели сабли, мечи и латы; запестрели банты, кружева, панталоны. Высокая фигура римского воина поднялась на постамент и объявила о начале бала. Грянула музыка. Ник судорожно сглотнул слюну и сделал первый шаг…

   И тут из-за спины раздался голос Лики.

— Привет, Ник, бомбически выглядишь!

— Привет, ты как всегда прекрасна! Спасибо за приглашение, я должен сказать тебе нечто очень важное.

 — Ник бесцеремонно схватил Лику за руку и вывел из зала. Это было совсем неуместно с его стороны, но Ник не привык думать о чувствах и желаниях других.

— Ты мне очень дорога, Лика, и я давно хотел признаться, что влюблён в тебя.

 Лика поморщилась, сняла маску и, посмотрев собеседнику прямо в глаза, строго произнесла:

— Какое самообольщение, Ник. Это не любовь, а фантазии. Ты полюбил образ Лики, ее успех, вот эту маску и прочую мишуру. Я — не она. Но тебе, Ник, это не важно; главное— чувство собственной значимости: звезда обратила внимание именно на тебя. Почему ты не видишь, что мы не родственные натуры, что ты мне не интересен?

— Неужели я такой плохой?— выдохнул Ник в бессилии.

— Ты не плохой, Коля. Ты НИ-КА-КОЙ, как вот эта пуговица на костюме: декоративный элемент, мишура.

   Лика развернулась и побежала в зал, к ней присоединились другие маски, и все они бесследно исчезли в хороводе хвостов и ушей.

   Ник стоял, как ушатом воды облитый: «За что она так со мной жестоко поступает, какая же я пуговица?»

   И тут случилось что-то невероятное: сознание раздвоилось, цепочка мыслей разорвалась, связь со временем и пространством исчезла, тысячи кинжалов пронзили тело. Ник увидел, как падает с высоты в волны лунного света, всё вокруг увеличивается в размерах, а сам он сжимается и катится по полу…
  Вы правильно догадались, читатели. Без всякого внешнего и внутреннего повода Ник превратился в пуговицу: в пуговицу в форме женской головки с очаровательными лилиями. Он всё видел, слышал, мог думать, говорить и даже двигаться. Странное состояние настигло нашего героя: на него наступали, пинали, а ему не было больно. Его не видели, не замечали, не слышали. Психика Ника впервые столкнулась с собственной непознанной бездной. Он вдруг испугался такого конца своего пути и закричал в отчаянии.

— Помогите!

  Грустно размышлять об этом, дорогие читатели. Однако наша история на этом не закончена, ибо даже в самую чёрную ночь на небе загораются звезды.

  Мальчишка в костюме гнома неожиданно поднял пуговицу и, довольно хмыкнув, положил в коробочку из-под леденцов. Сознание Ника провалилось во мрак. Пока наш герой пил чашу отчаяния, бал достиг своей кульминации. Гости веселились от души.


                                                                              Глава третья 
                                                                    Ник обретает новое жилище


   Ник много дней лежит в пустоте и темноте, позабытый всеми. Мысли, как в фокусе, сошлись в одной точке. Всё замыкало в себе его новое жилище: сладостные мечты, бесплодную повседневную суету.
  Он не поклонялся и не кланялся, не заискивал ни перед кем, ему не кому было пожелать доброго утра или спокойной ночи. Он окидывал взглядом свой гроб и тихо ухмылялся дьявольской уловке ГРАВЁРА. Но подобно слепому, с наслаждением припадал ухом к трещинкам на пуговице и жадно прислушивался к любому звуку: к шуршанию бумаги, бою часов, жужжанию насекомых, отголоскам речи. Всё это вливалось в него сладкой музыкой, будоражило воображение и погружало в меланхолию. Иногда Нику чудилось множество неведомых существ, которые выводили к источнику света, и глаза его прозревали. Не раз, впадая в отчаяние, будто подстреленная птица, он бился о стены своей клетки, пытаясь освободиться. Всё безрезультатно. ГРАВЁР мастерски исполнил свою работу. Но судьба, как известно, вносит свои коррективы неожиданно: однажды коробку открыли!

— Хм. А я