ЭТОТ СТРАННЫЙ НОВЫЙ ГОД

вытерла платочком щёчки.
– Жалко, но он здоровый, а Петя больной, войной искалечен. Кому любовь нужнее больше? Кого спасёт, а кого добьёт...
– Да, ситуация! Где искать собираетесь вашего злодея-разлучника? Интересно, он-то хоть знает, что у его будущей жены такие страсти за плечами?
– Настя говорила, будто он старше её. Думаю, не меньше и за его спиной пережитого.
– Настя! Вашу зовут... Вы к Насте...
Вера поняла, что произнесла нечто не то и, ойкнув, прикрыла ротик ладошкой. Какое угодно мог ожидать Пётр, но только не это имя. Резко притормозив перед наметённым сугробом, вышел, закурил, уныло глядя на снег, падающий в его ладонь. Он понимал, что совпадения в жизни такая же редкость, как два одинаковых рисунка у снежинок. Конечно, не подозревая, Вера рассказала о его Насте да и о нём! Не бывает столько совпадений, не бывает! Но о каком ребёнке она говорит?! Кто бы что ни утверждал, а Пётр точно знал, что между ним и Настей ничего предполагающего подобного не было. Целовались? Да, но не больше... Как не существовало и договорённости о свадьбе. А тут – все даты обозначены, все сроки выверены. Странная бухгалтерия... Петр выкурил одну сигарету, затем вторую, третью выкинул, закашлявшись. И вдруг горькая догадка позёмкой зазмеилась по душе. Вспомнил, как однажды спросил Настеньку, а не уйдёт ли к другому, мало ли в прошлой жизни было? Настя ответила, что ни к чему свою жизнь  и жизнь детей будущих калечить, никто ей, кроме Петра, не нужен и не устраивает. А у самой по щеке слезинка скатилась, словно отрезала ею прошлое. Только теперь он понял, кого имела в виду Настя, произнеся «калечить». И того Петром нарекли, и его Петром... Боится Настенька: вдруг забудется да имена перепутает... вот и вычислила его как «устраивающего», устала от калечного. Вот от кого и от чего к нему сбегает?! Взглянул Петька на небо, а оно словно дёгтем вымазано, темнее его догадок. Вернулся в машину, не спеша, осторожно объехал сугроб и въехал на окраину села.
– Странная у нас всё-таки встреча, – первым нарушил он гнетущую тишину. – Один решил строго первого января новую жизнь начать с любимой женой, и сегодня непременно сделать предложение, а другая – на вулкане семейный очаг брату достроить пытается, родное с чужим соединить.
– Вера удивлённо вскинула брови. Оглянулась, взглянула на цветы, положила свою маленькую ладошку на руку Петра. Её голос зазвучал насторожённой флейтой:
– Насколько я поняла, это вы собирались с первого и по-иному. Вы так серьёзно веруете в приметы? Впрочем, поздравляю! Уверена – всё будет, как задумали, таким, как вы, не отказывают. Глаза у вас...настоящие, не лукавые. Только скажите честно, вашу невесту не Настей зовут? Вы так внезапно из машины вышли, переживаете? Настей? Не лукавите?
– Петькины растерянность и скованность снежинкой растаяли. И хотя он смотрел на Верочку, по-прежнему очарованный её голосом и солнечной красотой, но теперь, чувствуя её ладонь на руке, говорил спокойно, уверенно, так, словно и не подрагивало его сердце от каждого вздоха Веры.
– Нет, не Настей, а...а...а... так же, как и вас – Верочкой. А ещё добавлю, дабы больше никаких подозрений в наш адрес не возникало, у моей Верочки примерно такие же, как у вас, волосы, даже голос и глаза похожи. И любит она меня по-настоящему! Одного! Любит! И никогда не бросит ни слепого, ни глухого, ни больного! Никогда! Потому что любит! Успокоились?
– Угу, – девушка всхлипнула и затренькала печальным чунири*, – и шубка у неё такая же, с капюшоном...
– Точно, и шубка с подобным капюшончиком. Не вы одна так элегантно одеваетесь. Впрочем, пока мы выясняли, кто есть что, да что есть кто, дорога кончилась, милая барышня. Если не ошибаюсь, вам сюда!
Метелин затормозил у дома, где жила его Настенька. Вера испуганно посмотрела на открытую калитку.
– Верно! Извините, но я же вам адрес не называла. Как  узнали? А Настенька, увидев в окно знакомую машину, уже бежала навстречу, улыбаясь, накинув на домашний халатик белую пуховую шаль и пальто. Петр торопливо, чтобы не передумать, выскочил из «Жигулёнка», достал Верину сумку и гигантский букет цветов, протянул девушке.
– Пусть эти розы от вашего брата будут, хорошо? А ещё скажите Настеньке, что аисты в наше время детей не носят. Обязательно скажите! Она поймёт, всё поймёт, да и вы...
Настя, подбегая, увидела Петра с Верой и на какое-то время оторопело замерла. Этого оказалось достаточно, чтобы Метелин резко развернул машину, разгоняя беспечные снежинки, с первыми порывами ветра выметнулся из села и растворился в зарождающемся вихре ночной метели .
***
        Новый год Петька решил встречать один. Наглухо закрыться, дабы беды не натворить и обязательно напиться. Родителям и друзьям соврал, что будет с Настенькой и попросил не беспокоить. А сам 31 декабря купил три бутылки шампанского, бутылку дорогущего коньяка, фрукты, конфеты, двадцать восемь свечей. Тщательно прибрался дома, плотно занавесил окна, заперся. Включил телевизор, затем выключил – раздражал сильно. Взял гитару и тихонечко запел:
Вновь над светлой над рекой, тучи бесятся.
Гром да молнии гурьбой без конца.
Бьются, рвутся камыши, или крестятся?
Даже ворона глаза в поллица!
В косу ива заплелась, липа – плёткою!
Лягушня, от страха крякнув, – сипит!
Вяз без листьев, – из морщин словно сотканный...
Сойка спряталась гнезде и...скулит.
А сороки, хвост, поджав, в копнах каются,
Сбросив ношу, сокол в горы спешит...
Шепчет бабка у окна: «Ох, намаемся!»
Видишь внучка, как голубка дрожит!?

Пел долго, надрывно одну и ту же песню несколько раз. Ближе к одиннадцати Петька зажёг свечи и стал медленно бродить по комнате, дожидаясь полночи. Пить совершенно не хотелось. За Настенькой он и не собирался ехать, звонил, узнал от её отца, что обиделась на Металина и укатила с Верой в город.
Петька прилёг на диван, прикрыл глаза, пытаясь представить себя Настеньку. Вначале хозяйкой за столом, потом вальсирующую вокруг ёлки. Но...но...но... Настин образ странно быстро погружался в серебристо-серый туман, а вспыхивал тысячами радужных весёлых лучиков Верин. За окном, тяжело вздыхая, шептала метелица, а Металину казалось – это Вера его призывает. Где-то по сугробам поскрипывали чужие шаги, а Петру чудилось, будто Вера к нему дорогу ищет. Он встал, тоскливо взглянул на дверь, на окна, зачем-то осмотрел потолок. Взял тряпицу из плюша и стал протирать мебель. От нахлынувших мыслей грудь точно огненным обручем сдавило, сердце в ледяную полынью опустилось. Вернулся к столу, открыл шампанское, налил в огромный хрустальный бокал и поставил обратно. Взял в руки настольные часы и с такой силой стал протирать на них стекло, точно все стрелки и цифры решил стереть, превратить циферблат в бледно-голубой сугроб. Затем вернулся к столу, пододвинул к себе бокал и стал смотреть то сквозь него, то на переливающуюся пёстрыми огоньками гирлянду. Петькины пальцы и губы вздрогнули, пальцы, сжатые в кулаки, упёрлись в колени, по щекам, страшась гнева хозяина, осторожно поползли слёзы… Пётр всхлипнул, взглянул на часы, провожая старый год, отпил немного из бокала и застонал.
Настойчивого стука в дверь он не услышал, скорее почувствовал. Нехотя побрёл на веранду, долго открывал замок и, ошеломлённый увиденным, выронил бокал из рук. Тот радостным фейерверком рассыпался у крыльца. На пороге стояла Верочка. Пётр зажмурился, потряс головой, открыл глаза. Верочка не исчезла.
–  Ты... вы... откуда? Ты, вы... как... тут... – озираясь, забормотал ошеломлённый Металин . И снова, но теперь уже не в машине, а по всему дому волшебным колокольчиком разлился напевный голос девушки:  “Пётр, мы совсем забыли договорить о добрых приметах под Новый год! Вы же сами говорили, с кем встретишь, с тем и про… Их много! Их очень много –  добрых, настоящих, проверенных!

*-Чунири старинный грузинский струнный (смычковый) инструмент.