ЭТОТ СТРАННЫЙ НОВЫЙ ГОД

пожал плечами. Что он ещё мог ответить трезвый?
Однако с той поры Металин больше никому не делал предложений и никогда не пил. Всем врал, будто у него аллергия!
Но среди сельчан так и осталась молва о Металиных, веками непредсказуемых во хмелю без аллергии.

ВСТРЕЧА

А минувшим летом как будто в слова музыку влили. Пётр встретил Настеньку. Чуть ли не каждый день к ней ездил в соседнее село, разговоры вёл то лирические, то философские, но без намёков. А сколько песен перепел под гитару и чужих, и собственно сочинённых! А сколько лугов  перекосил, цветами девушку одаривая? Отец Настеньки однажды не выдержал, заявил:– “Если и дальше так дело пойдёт, я сено скотине на зиму заготавливать не буду, а к чему, если ты его охапками каждый день носишь”. А Петька только радостно улыбался. И всё так гладко и сладко было, что Петькина мать, глядя на то, как у сына события полюбовно развиваются, испуганно крестилась: “Только бы не сорвался до свадьбы! Только бы не напился! Только бы продержался! Ничего не отчебучил по пьянке! А то откажется от него Настенька! Я уже так к ней привыкла! Так привыкла! И где искать других, лучше! Село не город, всех невест с рожденья знаем! Только бы не сорвался до свадьбы! Только бы не напился! Не отчебучил.” Не то что водку и самогон из дома, одеколон с гуталином вынесла. Так потерять невестку боялась!
Но время шло. Ничего не случалось, хотя многие с интересом наблюдали, что Петька до свадьбы выкинет. А Петька поухаживал, присмотрелся к девушке и зимою принял решение о своём намерении жениться и с Настенькой поделиться мыслями сердечными, а между прочим и согласием заручиться. А то всё затаённо да около... И Новый год свадьбой встретить, да такой! На два села праздник! А если решил, значит к невесте ехать надо, сообщить, выслушать, колечком золотым за слова верные отблагодарить! Брюки нагладил – хоть лучину стругай стрелками. Начистился, напарадился, к гитаре огромный бант привязал, а цветов-то и нет. Как без них по такому ответственному случаю? Луга под снегом, сады в сугробах. Есть выход, но в райцентре, на вокзале. Там круглый год луга на прилавках. И выгнал Петька безжалостно своего младого «жигулёнка», урождённого летом, на лёд дорожный и морозы трескучие из тёплого гаража. И доехал-то удачно, и цветов накупил недорого. А когда выезжал из райцентра, увидел у развилки – девушка мёрзнет, в шубке беленькой с капюшончиком. Росточком маленькая и ручкой, что веточкой, машет – подвезите, мол, люди добрые, не бросайте на дороге, на холоде да к ночи глядючи. Конечно, Петька остановился. Девушка торопливо открыла заднюю дверку, на мгновение замерла, разглядев шикарные цветы с гитарой на сиденье, но аккуратно поставила рядышком небольшую сумку дорожную, а сама впорхнула к водителю да печке автомобильной поближе – на переднее. Едва присела, сняла рукавички вязаные с рисуночком да капюшончик скинула и волосы раскинула. Металин глаза-то от изумления и зажмурил. Да что Металин – «жигулёнок» и тот заглох, потрясённый красой попутчицы. Словно сотня солнечных одуванчиков, переливаясь всеми оттенками золотистого света, вспыхнули в машине. А махонький курносый носик и редкие крупинки веснушек на пухлых щёчках придавали чертам девушки такое миленькое детское выражение, что Пётр совсем растерялся, не зная, как обращаться к пассажирке. Но та, словно не заметив состояние ошеломлённого водителя (похоже, не впервые с подобным сталкивалась!), тихонечко, нежным колокольчиком пропела:
–А вам далеко? Не в Заречное случайно?
Пётр попытался ответить, но только открыл рот, боясь потревожить эхо её голоса, вальсирующее в душе. Он торопливо нажал на педаль газа, но затихший «Жигулёнок» даже с места не сдвинулся. Метелин ещё несколько раз надавил на педаль и скорее машинально, чем осознавая, что происходит, повернул ключ зажигания. «Жигулёнок» очнулся, недовольно вздохнул, что-то пробормотал нежное, но сдвинулся. Девушка взглянула на дорогу, потом на Металина, затем снова на дорогу и вновь окутала Петра чарующим голосом:
– Тоже в Заречное?
Металин кивнул и с трудом выдавил:
– А вы...ага…за..азчем…вы ту…туда…оттуда?
Девушка улыбнулась.
– Наполовину. Когда-то жила здесь, а после школы уехала с братом в институт поступать, теперь в гимназии работаю, в городе.
– Так вы уже и институт того... это... закончили? – спросил, заикаясь, Пётр.
Словно свирель зажурчала – так девушка рассмеялась. Пётр искоса взглянул на её правую ладонь.
– И до сих пор не замужем?
– Девушка нахмурилась.
– А что, запрещено?
– Металин смутился.
– Да я это так, к слову, уж больно, как бы это сказать, очень прекрасная вы – не бывают такие долго свободными.
Девушка усмехнулась, гордо вскинув голову, поправила волосы.
– А я жадная! Не хочу свою жизнь единственную на чужого мужчину тратить, вот встречу родного и за ним хоть... да хоть в тундру, на выселки.
Металин едва в кювет не зарулил, изумлённый услышанным. Скорее продышал, чем произнёс:
– Как вы сказали? Жизнь единственную тратить на чужую, то есть чужого? Странно, откуда вы, такое...я же матери недавно такое сказанул ...А она говорит, нет таких...в природе...не бывает...
Металин задумался. Молчала и девушка, пристально и тоже с некоторым недоумением вглядываясь в Петра. Первым нарушил тишину Металин.
– Вы…выходит, к родителям в Заречное, на торжество, так сказать, пожаловали, Новый год встречать вместе. И то правильно, у нас так говорят: с кем встретишь год, с тем и проведёшь. Примета верная.
– Нет, родители с нами в городе, три года, как переехали. А я к соседям бывшим на денёк-другой, по делам семейным.
– Поздравить решили, тоже хорошо.
– А вы, я смотрю, такой любопытный, такой пытливый, видать, из рода графа Буратино! Вы со всеми так, или я исключение?
Колокольчики в голосе девушки исчезли, голос зазвенел ехидной домрой. Петька сник окончательно, ссутулился, из-под шапки капельки пота выступили, в руль вцепился потными  руками, глядит на дорогу, а в ушах слова девчушки позёмкой вьются: ” Не обижайтесь! Пожалуйста!”
Снял шапку, кинул на заднее сиденье, попытался улыбнуться. Почувствовав смятение парня, девушка тоже улыбнулась, в салоне автомобиля зазвучала ласковая арфа.
– Дело семейное, очень личное, местной барышни касается и брата моего. Вдруг вы знаете их, мы же в одно село едем, поэтому и .. не надо. К чему разговоры лишние.
– Я из соседнего, а сюда... сюда потому, что вам надо. Да и по дороге... почти, – неожиданно для себя соврал Петька и, печалясь, подумал: “Ну, вот, трезвый вроде, а чушь несу, похлеще пьяного.”
– И никого из зареченских не знаете?
Петька вздрогнул:
– Нет, откуда!
И опять слукавил. К Настеньке он торопился, к песне своей – Настеньке, с цветами и заветным предложением. Долго ехали молча. Первой девушка заговорила. Начало тихо-тихо. Только теперь в её голосе зажурчал беспокойный клавесин.
– Всё-таки расскажу вам, зачем в село надо. Не похожи вы на других, вроде, чужой, а с лица … вроде, знаю вас, видела, не глазами, а душой! Интересно, как вы к поступку моему отнесётесь? Осудите, наверное. А может, и подскажете что-то дельное. В общем, живёт в Заречном девушка, красивая, как бабушка моя говорила, «спасу нет». Если вы её увидите, влюбитесь сразу же, такая вот она, и другой подобной никогда ни встретите. Однажды и брат мой, как ослеп, когда её увидел, ещё школьницей. Всю жизнь только о ней и бредит. Вместе в школе учились, вместе в город уехали поступать, она в экономический, а он в университет. И так всё славно и мило было, что мы не сомневались – вот оно, счастье настоящее! Редкое, сказочное, какого в реальной жизни не бывает. Поженятся не сегодня, так завтра, вместе всегда будут. Я, глядя на них, тоже мыслям да эмоциям воли не давала, парней чуждых от себя гоняла. Знаю, рано или поздно встречу своего единственного, незачем судьбу подделками уродовать. А после университета брата моего Петра в армию забрали.
– Петра? – удивлённо переспросил Металин.
– Ну да, Петра, а что, вы его знаете? – встревожилась девушка.
– Нет, что вы! – впервые за всё время улыбнулся Металин. – Просто меня тоже Петром зовут.
– Ой! – обрадовалась девушка, – а меня Верой. Ну, вот и познакомились, а то едем, как будто... совсем посторонние.
– И... что с братом в армии приключилось?
Вера неожиданно всхлипнула, расстегнула шубку, достала белоснежный платочек, поднесла к повлажневшим глазам.
– В Чечне он служил, а там знаете, как нашим приходилось. Ранили его, да серьёзно очень, думали, не выживет, не встанет. Выжил, а вот встать не получается.
Пётр усмехнулся:
– Понятненько. И, как в одной песенке поётся, порекомендовали моему тёзке ковылять потихонечку и про невесту позабыть. Знакомая история, вечная, как тучи.
– Нет, вначале не так, она за Петром долго ухаживала, почти год. Но в село ей пришлось вернуться летом и, как назло, встретила одного ловкача. Завалил её цветами, насулил горы золотые, обуял, очаровал и в итоге – на Новый год свадьба, а летом срок рожать. Брат как узнал об этом, вены себе порезал. Еле спасли. А сейчас совсем высох, сидит сутками, в одну точку уставится, а глаза, что пепелище – искорки живой не сыскать.
Вера негодующе сжала ладошки в кулачки и кому-то погрозила в темноту.
– Уже и рожать, – хмыкнул Петька, – быстро сладили. И кто же брату об этом рассказать осмелился?
– Сама призналась в письме. А я лично, вот этими руками и передала. Не приучена читать чужое.
– Теперь, так понимаю, хотите, пусть с ребёночком, но вернуть попытаться?
– Он с ней говорил, по телефону, проостил,не получается пока. Уверяет, будто обожает проныру. Лукавит, конечно. У него дом отдельный, машина, должность солидная, условия – с инвалидом не сравнить. Думаю, она просто устала от того, что было, и решила как истинная экономистка. Но я же знаю,  она любит брата, любит, не раз видела, как ночами ревела над ним. А я и с разлучником хочу встретиться, найти, объяснить, до какой беды брата довёл. Пусть от неё откажется. И она обязательно вернётся к нам, кому ещё нужна будет в селе да с малышкой. А Петя простил и на ноги встанет. Врачи говорят, давно уже бегал бы, да воля погашена.
– Не понял, что потушено?
– Жить брат не хочет, потому и не выздоравливает.
– Да, ситуация! – Пётр приоткрыл окошко, потянулся за сигаретами, но, увидев глаза Верочки, положил руку обратно на руль.– А если этот солидненький вас выслушает и пошлёт... скитаться по галактикам, по Млечному пути или ещё хуже –  оскорбит?
Вера побледнела, нахмурилась.
– Вряд ли. Она уверяла, что он очень порядочный и очень добрый. Стихов много знает, сам пишет, музыку любит, цветы, а ещё, что ни высеет, ни посадит, как на дрожжах растут, говорят, у него даже руки душевные. Нет, такие злыми не бывают. Такие могут понять...
– А вдруг ваша бывшая невестка ошибается и выдаёт желаемое за действительное, от любви все близорукими становятся. Или прикидывается ваш конкурентик пригоженьким перед свадьбой?
Верочка снова вскинула свои маленькие кулачки.
– Да я, я ему, я... всё лицо поцарапаю. Не пойдёт же он на свадьбу изодранным!
Металин скептически ухмыльнулся:
– Наивно, царапины быстро заживают! А вам его не жалко? Может, и он любить способен, да по-настоящему, не меньше, чем брат ваш и даже вы сами?
Вера всхлипнула,