красивенькое личико. Упёрла руки в бока.
Лика. Таким макаром Игнат прочитал мне половину сонетов Шекспира.
Лина. А сколько их он написал, кто-нибудь помнит?
София. Двести или триста.
Сандра. Не-а, нам училка английского говорила, около тысячи.
София. Лика, он тебе пятьсот сонетов прочитал? Это сколько же времени заняло?
Лика. Тысяча в тот томик не поместится. И вот…
В рассказе Лики чувствовалось участие в школьной, затем в институтской театральной самодеятельности. Она говорила, чтобы увлечь и завлечь слушателя. При этом не выкладывая полностью всю информацию. Интригуя этим своих подруг.
Лика. Игнат снова каким-то необыкновенным способом очутился позади меня. Попросил развести ягодицы и поинтересовался, покушался ли кто из его предшественников на мой афедрон, оглядев его и с удовольствием хихикнув. Не успела ответить, Игнат уже расположился с полным комфортом внутри и нехитрыми движениями принялся, по его словам, словам, торить тропинку в Нирвану наслаждений.
София. Этот гад ещё бы про карму вспомнил!
Сандра. Лика, так что в итоге?
Лика. Утром он отправил меня на такси в институт. Пообещал поставить в известность, когда состоится наша следующая встреча. Если я, конечно, согласна…
Лина. Ты, безусловно, согласна на продолжение. Таково мое мнение. Нам всем интересно, чем это всё закончится, на какой волне: романтической или трагической?
Встреча вторая, или Расставание с грёзами
За стенкой у соседей раздавались тихие звуки струнной музыки. Тремоло чередовалось с стаккато, затем звучало призывом к уединению страстное пиццикато, легато текло плавной рекой с растущими по берегам ивами, склонивших к чистой воде свои длинные, гибкие ветви… Тихий смех проникал через тонкие бетонные стены и наводил на приятные мысли, вот, умеют же люди среди рутины найти в себе силы и, отвлекшись от ежедневного прессинга проблем, незаметно радоваться незатейливым прелестям жизни.
Радость сродни печали и имеет те же характерные признаки, передающиеся находящимся рядом: если кто-то вдруг начинает рыдать над судьбой бедной крохи, уронившей в песок сахарный рожок с мороженым, то и остальные внезапно поддаются наплыву скорбных чувств и уже практически хором, в унисон плачут и вытирают льющиеся слёзы; по той же причине и смеющийся человек заставляет окружающих смеяться в полный голос, без черствого осуждения чересчур требовательных особ с пуританскими взглядами на жизнь, никто из поддавшихся эпидемии смеха не скажет, тыча пальцем в смеющегося, мол, смех без причины признак дурачины. Совсем наоборот, дурачиной-простофилей как раз будет смотреться глаголющий инвективы. И вообще, зачем навязывать кому-то чьи-то, если не свои, слава внеземным цивилизациям, принесшим свет разума и знаний в нашу спокойную земную гавань, взгляды на существование в среде тебе подобных. Радуйся вместе с ними или предавайся печали.
Лина. Хорошо им.
Сандра. Кому?
Лина. Тем, за стенкой. Зачёты сдали, сессия почти закончена.
София. Мы тоже не в числе отстающих. Не вижу повода посыпать голову пеплом. Лучше послушаем нашу Жанну Д’Арк. Что-то задерживается наша отважная сексапильная подруга. Сказала, надолго не задержусь. Забегу на минуту, отдам пальто и вот нате вам здрасьте. Сидим и ждём одну втроём.
Сандра. А ведь говорят, что семеро одного не ждут.
Лина. Не в нашем случае. Ждём и будем ждать её прихода. С нашей она пошла, так сказать… Ну, зачем сведущим повторять. Так что, девочки, сидим и ждём.
София. Ага, уж полночь близится, а Германа всё нет.
Лина. Стоп! Слышу шаги. Знакомые. Это наша отважная с храбрым сердцем исследовательница.
Сандра. Ты, Лина, как гончая, уже шаги различаешь, может и по следу ходишь, запахи вынюхиваешь, добычу выслеживаешь.
Лина. Я сейчас кому-то конкретному морду лица слегка подрихтую, чтобы следила за чистотой лексикона.
София. Девочки, не будем ссориться! Мир! Мир ведь?
В коридоре послышались звуки, похожие на шаги подружки, именно в такой немного летящей манере умела ходить Лика на зависть всем, одновременно и касаясь земли и паря над оной, прошелестели мимо двери и затихли в дальнем конце коридора, где пожарная лестница ведёт на крышу, прямо к небесам, и вниз, в наполненный жуткими воплями сгорающих в пламени душ Аид.
Пожарная лестница пользовалась во все студенческие времена небывалым спросом и популярность её вырастала в разы во время обучения. По ней лихие джигиты славянской и прочих наружностей, охочие до ласк юных прелестниц, неискушённых жизнью и не познавших радость совращения изощрённо-страдальческим сексом, перебирались с этажа на этаж, рискуя подчас своим здоровьем, забывая в периоды кипения гормонов о безопасности. К неувядающей славе богов и богинь медицины, самое большее или меньшее зло, стоявшее на пути искателей приключений в процессе погружения пенисом в вульву, выражалось в лёгком недомогании, которое с такой же лёгкостью лечилось такими же студентами, уже вступившими в плотный контакт с обучающим материалом, так все эти недомогания, по чьему-то злому намерению названные в честь богини красоты венерическими на первой стадии лечились быстро и без последствий.
В нашей истории сия лестница могла сыграть важную роль. Однако, следуя канонам жанра, нельзя привнести в обычную эротическую новеллу каплю детектива, поэтому наши герои входить и выходить из общежития будут одними и те ми же дверями. Всё потому, что Игнату посчастливилось иметь в городе, где находится медицинский институт, бабушку. Она любезно предоставила любимому внуку квадратные метры, дав наказ не водить блудных дев и творить с ними этого же блуда. Получив клятвенные заверения в следовании бабушкиного наказа, бабуля отбыла в деревню к сродственнице, пообещав иногда справляться о состоянии вверенных метров и здоровье внука. По старческой наивности она делала это крайне редко, что позволило Игнату творить блуд с прекрасными молоденькими блудницами, приводя их не в общаговскую комнату, не укладывая подруг на койку, использовавшуюся по данному предназначению предыдущим товарищем, на сомнительной свежести простыни. Как медик он прекрасно понимал значение гигиены и эстетики в сексуальной связи мужчины и женщины. В квартире Игнат завёл холостяцкий порядок, сродни армейскому, он поступил в институт после службы в армии, что вводило любительниц общения с противоположным полом в состояние сексуальной каталепсии. Они всегда поражались спартанской простоте и строгости быта.
Лина. Вот что бывает, когда долго ждёшь. Выдаёшь желаемое за действительное.
София. Торопиться некуда. Ждём.
Сандра. Поддерживаю. Только я сосну чуток.
София. Сосни, коли так.
Лина прыснула. Вслед за ней София. Сандра показала подругам кулак.
Сандра. Сосать вы будете. Я же вздремну.
Тем не менее, время шло. Секундная стрелка на настенных часах показывала бег того, за чем нельзя угнаться. Можно смело с ним бежать наперегонки или устраивать иные пеше-беговые состязания с препятствиями, приз будет всегда в чужих руках.
София. Вот, насколько надо быть индифферентной ко всему, чтобы с такой навязчивостью перманентно задерживаться, зная, как её ждут не дождутся с вестями.
Лина. Да… Интересно знать, где наша трепетная… как там у классика… Цокает своими копытцами, выбивая золотые гульдены?
Девушки не заметили, увлечённо беседуя, как их подруга незаметно приотворила дверь и соскользнула прозрачной тенью в комнату, не всколыхнув, гипотетически, пламя зажжённой свечи.
Лика. Трепетная лань…
Голос Лики прозвучал набатом, рассыпавшись по всем углам комнаты.
Лика. Кстати, Игнат так меня и назвал: трепетная лань, и сказал: ты требуешь особого обхождения с собой.
Сандра. Вот эт-то да!..
София. Мастер Игнатушка вербалы крутить, как тестикулы канису.
Лина промолчала. В её сознании произошёл некий сдвиг: на месте Лики она видело нечто другое, чем просто человека, это было тихо сияющее бело-ослепительное пламя.
Лика уселась на свободный стул, поправила складки платья; нового платья – отметила про себя София; пальцы правой руки соединила кольцом, левую руку положила на стол и начала отстукивать некий ритм.
Лика. Так и будем сидеть, чего-то ждать или позволите начать свой рассказ?
Три подруги слаженно кивнули, разрешив говорить подруге.
Лика. Во второй раз, думала, наивно полагая, всё повторится по старой схеме. Ан нет! Как же я глубоко заблуждалась! Девоньки, я буду всякий раз вскидывать кисть руки, когда вдруг кому-нибудь из вас захочется спонтанно вскрикнуть или перебить. Понятно? повторить? Так я продолжаю. Заблуждалась и в этом моё счастье. Не таков Игнат на самом деле, выдумки у него не занимать. Итак, едва я подняла руку, чтобы надавить на чёрную кнопку звонка, как дверь его квартиры бесшумно отворилась и на пороге я увидела Игната. Сумрачно усмехаясь, он, пряча улыбку в тени смущения, сказал, что видел мои действия с самого утра: как плескалась под струями воды в душе, смывая ночной сон, прилипший к телу, как заваривала кофе, мурлыча навязавшуюся пошленькую мелодию, звучавшую из радиоприёмника. Помолчав, чисто из технических соображений, это его определение, он продолжил свои откровения: он видел и чувствовал мои переживания по поводу сегодняшнего зачёта, так как, по его же мнению, мне хотелось поскорее отделаться от этой рутины и заняться собой, подготавливаясь к встрече с ним. Игнат раскрыл мне глаза на мои привычки: не надо, настаивал он, примерять десяток кружевных трусиков, прикладывая каждые поверх одежды, достаточно с закрытыми глазами взять любые и обязательно попадёшь в «яблочко».
София. Прости, Лика, вот что-то подобное и мне не раз приходило в голову. Девчонки, клянусь биением сердца моего будущего суженого!
Сандра. Биением своего сердца слабо поклясться? С чужим-то добром завсегда проще разбрасываться.
Лина покрутила головой, закатила глаза, приложив ладони к груди и только глубоко и горестно вздохнула.
Лика. Затем Игнат произнёс то, что немного выбило из колеи… Он сказал, продолжит сегодня свой лик… лик…
Лина. Что – лик?
Лика. В том то и дело, вспомнить не могу, слово знакомое такое. Даже слышала его недавно по телеку, то ли в передаче об образовании ведущая его употребила, затем рассмеялась, дескать, не всем нынче понятен его глубинный смысл.
София задумчиво почесала тонкий носик.
София. Лик… Ума не приложу… Лик – это лицо, что ли?
Лика запротестовала.
Лика. Какое, domine, лицо! Уж я бы из контекста поняла – лицо! Не-ет, девоньки, он говорил о чём-то ином, возвышенном, что ли…
Сандра. И-игна-ат… Вот же, умник, и здесь заставил ломать голову – лик! Что такое – лик?
Лина. Допускаю, сокращение. Типа, аббревиатуры. Ergo, лик – начало какого-то слова.
София. Лимонад?
Сандра. Ага! Тебе бы всё кисленькое.
Лина. Дум-маем, девочки, думаем. Не зря наш вид называется гомо сапиенс – человек разумный. Неужто не разгадаем эту загадку. Лика, дальше что-то Игнат говорил? Ну, с чем связывал это трудно-запоминаемое слово.
Лика состроила умную рожицу: поджала губки, соединила бровки, тень глубоких раздумий легла на чело.
Лика. Не припомню… точно, не припомню…
София. А ты припомни.
