Милая мелодия бездны

что никакая логика уже не в силах была повлиять на её последующую жизнь.

Едва первый лучик зимнего игривого солнышка упал на подушку Екатерины Викторовны, она тут же встрепенулась и со свойственной ей живостью тут же принялась суетливо ходить по комнате санаторного номера.
- Мама, что же тебе не спится-то? – зевая, отозвалась из своего тёплого постельного гнёздышка Сонечка.
- Ты знаешь, что я придумала, - подойдя к цветастой шторе и заговорщически улыбаясь, оглянулась на заспанную дочку Екатерина Викторовна, - возьмём после завтрака лыжи и айда в лес на прогулку!
- Какие лыжи, мама? – недовольно поморщилась Сонечка, - у меня нет одежды… да и ходить на них… вобщем, давай обойдемся сегодня без лыж.
- Одежды? – удивилась Екатерина Викторовна, - так ты же в штанах приехала… и курточка тёплая… я же тебя не на соревнования приглашаю.
- Ну, ладно… давай на часик сходим… тебя всё равно, ведь, не переубедишь, - махнула рукой, севшая на кровать Сонечка, - только учти, ни в какой лес я не пойду… так – где-нибудь рядышком с санаторием походим.

Екатерину Викторовну, действительно, переубедить было очень непросто. Практически невозможно. И уже через час после завтрака Сонечка в санаторном пункте проката примеряла лыжные ботинки, морщась от едкого запаха мазей и смол, которыми насквозь была пропитана каморка, где хранился лыжный инвентарь.

Но свежий воздух, настоянный на запахах сосен и елей, обступивших со всех сторон территорию санатория, тут же изменил её настроение. Она уверенно заскользила вслед за шустрой мамой и только тут поняла, что лучшего шанса всё рассказать ей о своем Женьке трудно и придумать. Сонечка вышла на параллельную лыжню и, чуть задыхаясь, попросила:
- Мама… ты только не волнуйся… но я должна тебе всё рассказать.

Екатерина Викторовна, замедлив ход, машинально закидывала лыжные палки, со скрипом взрыхляющие  снег, присыпанный рыжей хвоей, и, молча, слушала, опустив голову, одетую в какую-то неуклюжую рыжую шапочку с игривой пампушкой.
Они вышли за ворота санатория и, не замечая указателей с надписями, двинулись вдоль забора.
- Мама, мы не заблудимся? – вдруг спохватилась Сонечка.
- А? Что? – не поняла Екатерина Викторовна, - Да ты что… вон забор… и музыка… слышишь? Давай ещё немного пройдем – и назад.

Сказать, что она была обескуражена откровениями дочери – это, значит, не сказать ничего. Она была застигнута врасплох, ошарашена, убита наповал – таким неожиданным стал для неё дочкин рассказ. Как такое могло произойти? Любящий трудяга муж, милый и смышленый сынишка… хорошая работа… достаток. И в противовес этому – какой-то смазливый паренёк, на два года моложе… без хорошего образования… без квартиры… и с не очень престижной работой. Любовь? Пускай даже безоглядная и потому – слепая. Но разве любовные безрассудства не могут быть остановлены чувствами долга перед близкими и родными людьми? Разве может праздник оставаться вечным? Разве можно верить в прочность разноцветных воздушных шариков, заслонивших на время хмельного карнавала рутинное однообразие будней? Разве может любовь претендовать на счастье, если она изначально допускает измену устоявшимся, доверительным и каким-никаким – традиционным семейным отношениям?

Но Сонечка в ответ на осторожные доводы матери вначале что-то такое проворчала, а потом и вовсе замолчала. И Екатерина Викторовна, глядя на ссутулившуюся худенькую фигурку дочери, тоже потеряла всякую охоту что-то чего-то доказывать. Она осмотрелась по сторонам и шумно вздохнула:
- Ну, ладно, дочка… раз уж ты сама всё решила, зачем я буду встревать со своими советами. Давай-ка поворачивать назад… а то мы тут со своими разговорами, похоже, далековато ушлёпали.
И только они неуклюже развернулись, как неожиданно откуда-то сверху налетевший ветер, швырнув им в лица пригоршни снега, закружил вокруг белую пургу, сделав окружающее пространство совершенно невидимым.
- Дочка, не отставай! – кричала отчаянно Екатерина Викторовна раскоряченно бредущей за ней Сонечке, - Держись ближе! И на лыжню гляди, а то я могу ошибиться.
- Да я её тоже не вижу, - рыдающим голосом отвечала ей Сонечка.
- Держись левее. Главное просеку не потерять. По ней мы и выйдем к санаторию.

…Их хватились искать только утром следующего дня. Как только кто-то предположил, что они не вернулись с лыжной прогулки, тут же была организована группа поиска, которая немедленно вышла за территорию санатория. Но искать долго не пришлось: в 150 метрах от ворот лежала запорошенная снегом Сонечка, на которой было нахлобучено две курточки. А в 300 метрах лежала, сжавшись в клубок, Екатерина Викторовна – без курточки, без шапки и без варежек.