Вот этот «вырванный» из единой цепи (методологии) срединный и наиболее проявленный – для понимания нашим сознанием – участок процесса Бытия как сущности сущего оказался основным предметом внимания послеантичных философов. Все остальное (кроме идеи и Единого), в том числе и самое таинственное, оказалось за бортом классической метафизики.
Конечно, если бы это было не столь печальным, можно было бы поиронизировать по этому поводу, приняв во внимание известный пассаж поиска неизвестно где утерянной трешки под единственным фонарем на улице. И действительно, классическая философия из всей последовательности процесса Бытия как возникновения новизны увидела, в основном, только то, что наиболее ярко высвечивалось в этой последовательности. А именно, кроме Бытия она увидела только сущее и его сущность и, поспешив связать их в единый союз, она породнила их кровными узами, что было, в общем-то правильным, если бы Бытие было породнено не только с сущим и его сущностью, но и со всеми остальными звеньями цепочки «бытийствования» какого-либо сущего.
Но античность была просто зачарована своим открытием, потому и последовала за тем, что показалось ей Вифлеемской звездой. Так новорожденный утенок следует за тем единственным движущимся предметом, который он впервые увидит, будь то его родительница или механическая заводная игрушка. Вот и «новорожденная» философия увидела только то, что бросилось ей в глаза: а именно, она увидела Бытие в его взаимосвязи с сущностью сущего, как чем-то общим для всего сущего.
А поскольку она уже ничего даже не искала в «затененных» местах, то, естественно, не обнаружила всего того, что там находится. То есть она не увидела ни того, что предшествует возникновению сущего и его сущности, ни того, что следует за этим возникновением. Даже гениальные греки, задавшись вопросом определения Бытия через сущее, не удосужились, согласно Хайдеггеру, задаться вопросом определения Бытия, исходя из самого Бытия. Вот эта «завороженность» Бытием как сущностью сущего, как чем-то общим для всего сущего дорого обошлась философии. А именно: обошлась двух с половиной тысячелетним застоем и «забвением» (Хайдеггер) самой основы Бытия, Бытия, определяемого из самого себя, а не из посредничества всегда готового предложить свои услуги вездесущего сущего.
Итак, подведем некоторые итоги выше изложенного. Классическая метафизика увлеклась самой заметной частью цепи Бытия: сущим и его сущностью. Но даже здесь она так и не раскрыла самой сути процесса Бытия как возникновения сущего и его сущности, то есть не раскрыла самой методологии образования и того, и другого. И не раскрыла только потому, что ею не был найден структурно-функциональный состав идеи, из развертывания смысла которого вполне естественным образом можно получить и само новое (искомое) сущее, и его сущностное (метафизическое) свойство, то есть саму сущность сущего. А если все это для классической онтологии осталось тайной за семью печатями, то, естественно, даже не был поставлен вопрос, а для чего же необходимо сущее и его сущность, то есть не был поставлен вопрос смысла или цели Бытия, а по Хайдеггеру, «истины бытия». (Теперь же нам известно, что цель Бытия – производство необходимой для социума новой Продукции посредством внове созданного искомого сущего, представленного в материальной форме подручного средства).
Что же касается Хайдеггера, то предметом его живейшего интереса в средний период его творчества стало начальное звено цепи Бытия, того Бытия, к определению которого не причастно сущее, то есть Бытия самого по себе, (das Seyn, по Хайдеггеру). Но и это звено Бытия не было раскрыто в своей сущности, потому что,
- во-первых, не был определен статус этого звена во всей структуре Бытия;
- во-вторых, осталось неизвестным, где, как и в каком процессе зарождается и созревает само возникновение Необходимости в Бытии самом по себе;
- в-третьих, не был прояснен вопрос, в чем причина того, что Бытие само по себе (Seyn-бытие) не может быть определено через сущее;
- и, в-четвертых, так и остался загадочным механизм взаимосвязи Бытия самого по себе (das Seyn) с «бытием» сущего (Sein-бытием) и с Ничто.
Получилось так, что Хайдеггером была «нащупана» сама «форма» Seyn-бытия – Бытия, которое невозможно соотнести с каким-либо сущим. То есть «нащупана» сама бесструктурность этой «формы» (как и у Единого Плотина) и дан намек на то, что это Бытие каким-то образом совершает «бросок», улавливаемый мышлением мыслителя и преобразуемый им в свои собственные «наброски» (Хайдеггер). (Далее, в следующем разделе мы приведем текст Хайдеггера с этими и другими интересующими нас терминами). Со своей стороны, мы можем предположить, что под «броском» Seyn-бытия Хайдеггер мог иметь в виду те слабоощущаемые интуиции, которые время от времени спонтанно являются в сознание мыслителя в виде идей и которые раскрываются им в вполне конкретные смыслы – «наброски», связанные с определенным кругом объектов-сущих. То есть, если «бросок» находится в компетенции Seyn-бытия, то «наброски» связаны уже не с Бытием самим по себе (Seyn-бытием), а с «бытием» сущего (Sein-бытием), то есть с Бытием, осуществляемым мыслителем (а не социумом). Но все это, как мы увидим далее (из цитаты в следующем разделе), к сожалению, представлено Хайдеггером в расплывчатом и трудноуловимом в своей конкретике виде.
Здесь мы в очередной раз должны напомнить, что, по нашему мнению, эта расплывчатость и «всеобъемлющесть» как терминологии, так и некоторых его текстов проистекает из того, что ни метафизике в целом, ни Хайдеггеру, в частности, не было известно стержневое понятие Бытия, каковым является идея, при раскрытии смысла которой можно получить новое (искомое) сущее вместе с его сущностным свойством (сущностью). Здесь – опять же, к сожалению, – метафизикой и Хайдеггером не был поставлен вопрос целеполагания сущего и его сущности. Если бы метафизики задумались над этим вопросом, то они, возможно, пришли бы к тому выводу, что цель создания нового сущего (из идеи) состоит только в том, чтобы посредством него можно было производить новую Продукцию, востребываемую самим социумом в процессе возникновения Необходимости в ней. Вот только тогда стало бы понятным, что Бытие человека, осуществляющего «бытие» сущего, является промежуточным звеном (Событие-11, Sein-бытие) между Бытием социума (Событие-1, Seyn-бытие), дающим «заказ» на производство необходимой ему новой Продукции и самим производством этой Продукции (Событие-111, первый этап), уже не имеющим никакого отношения к Бытию, а относящимся к обыденному существованию.
14.2. Может ли быть передано с уровня Бытия социума на уровень Бытия человека то, что не может быть выражено человеком?
Казалось бы, абсурдность только что поставленного провокационного вопроса вполне очевидна. Зачем передавать то, что не может быть выражено? Ведь тогда оно даже не будет «увидено», а тем более выражено. Но не будем спешить с ответом. Потому что в этом вопросе сконцентрирован клубок вопросов, имеющих самое непосредственное отношение как к тому Бытию, которое определяется не через сущее (Бытие само по себе), так и к тому, которое может быть определено через сущее («бытие» сущего). Вот из взаимоотношения этих двух типов Бытия нам бы хотелось увидеть саму проблематику Бытия, ту проблематику, которая была обойдена вниманием классической философии с момента ее зарождения в Древней Греции и которая в сильнейшей степени занимала ум последнего величайшего философа современности – Хайдеггера.
В конце своей книги о Ницше (т. 11, Гл. 10) Хайдеггером дан замечательный текст под названием «Памятующее вхождение в метафизику (1941)». Из этого текста в более или менее ясном виде мы могли бы уяснить себе, что именно имел в виду Хайдеггер, когда пытался понять и изложить, во-первых, что из себя представляет «История бытия, которая есть само бытие» (стр. 429 из указанной Главы книги), во-вторых, что такое Бытие само по себе и в какой взаимосвязи оно находится с Бытием человека–мыслителя, и, в-третьих, в каких взаимоотношениях находятся «невыразимое» и «выразимое» Бытия.
Начнем с того, что приведем цитату из этого текста, а затем дадим не столько собственную интерпретацию смысла этого текста, сколько развитие смысла, вложенного Хайдеггером в него. Последнее мы можем позволить себе, исходя из того, что,
- во-первых, нами в основных чертах уже изложена методология возникновения (Бытия) новизны,
- во-вторых, дано понятие о том, что собой представляет Бытие социума и Бытие человека,
- и, в-третьих, мы уже знаем в какой причинно-следственной зависимости находится Бытие как социума, так и человека.
Итак, цитата из указанного текста в переводе А. П. Шурбелева.
«…мыслитель никогда сам не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще. Оно должно оставаться невысказанным, потому что выразимое получает свое определение из невыразимого. В то же время то глубоко свое, которое есть у мыслителя, не является его собственностью, но остается собственностью бытия, чей бросок (Zuwurf) мышление улавливает в свои наброски (Entzuwurfe), которые, однако, в своем уловлении этого брошенного им лишь ограничивает его»20.
Вот здесь можно было бы поспорить с Хайдеггером, но поспорить не по вопросу, прав ли он был или неправ в том, что «мыслитель никогда сам не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще», а по вопросу, – а, вернее было бы сказать, в уточнении вопроса, – откуда возникает «невыразимое» и в каком случае оно невыразимо, а в каком – может быть выражено. Ведь мы же знаем, что даже самое «невыразимое» имеет причину своего возникновения. Это, во-первых. Во-вторых, возникновение «невыразимого» должно чем-то себя проявить – иначе, мы бы не смогли его обнаружить. А потому возникает вопрос, по какому «признаку» мы обнаруживаем это невыразимое. В-третьих, если что-то «невыразимое» себя обнаружило, то ничего другого не остается, как попытаться выразить это обнаруженное. В связи с чем, – и это уже, в-четвертых, – в обязательном порядке нам надо знать, в каких формах происходит выражение «невыразимого»; ведь этими формами выражается и причина и сам смысл его возникновения.
Так вот, чтобы прояснить поставленные вопросы и все вышеизложенное, начнем с напоминания о том, что изначальным процессом предложенной нами методологии возникновения новизны является процесс зарождения и созревания в недрах самого социума – как природного образования – Необходимости в какой-либо новизне. Человек же, как единичное образование, не
