Сфайрос.

то теперь вдруг резко сдал – побледнел и содрогнулся, осознав, что за типы сидят с ними за одним столом. И насколько глубже и страшнее эта ситуация по сравнению с обычными дворовыми или «стрелочными» терками.

- Вы ее видели!- закричала Юлька резко и с ненавистью.- Вы видели Катьку! Что вы с ней сделали, уроды никчемные? Ты, козел пучеглазый, что ты с ней сделал?!

Серый деловито поднялся, приблизился к Юльке и залепил ей здоровенную оплеуху. Девушка ударилась затылком о стену и замолкла. Из ее глаз молча хлынули потоки слез, заливая лицо горем и безысходностью. Женька автоматически привстал – так диктовали ему самцовые инстинкты,- но без рвения. И Миге хватило лишь продемонстрировать заточку, как парень мгновенно угомонился.

Серый вернулся на свое место рядом с Милой, закинул ногу на ногу и уставился на Стаса.

- Ты, выходит, Людкин муж?

Стас встрепенулся. Людкин? Стас не знал тут никакой Людки; никто не знал. Жена могла простить ему случайную интрижку, но вот за «Людку» она бы точно прострелила ему башку. Мила ненавидела, когда ее звали Людой. А теперь она сидела, как ни в чем не бывало, как будто из всех мужиков на земле она выбрала одного единственного Серого, сделав для него исключение.

«Ты хотел знак, паря?- сказал Стас самому себе.- Ты его получил». Потому что это и был знак. Именно такой, какой могла придумать только его хитроумная жена. Осталось лишь самому допетрить, что конкретно она задумала.

- Тебя как звать, чувак?

- Стас.

Желтые сполохи от керосинок метались по комнате, уродуя всех без разбора, не разделяя присутствующих на хороших и плохих. Окна напоминали черные дыры. На улице ярилась непогода, порывы ветра ощутимо набрасывались на дом.

- Поделишься своей королевой?- в упор спросил Серый, и Стас окончательно уверился, что вместе им с Милой сегодня не выбраться.

- И с хера ли мне это делать?

- Ну, смотри,- миролюбиво пояснил Серый.- Варианта два. Либо я сейчас покоцаю ее личико на твоих глазах. Либо ты мне ее уступаешь. Согласись, живая и красивая жена намного лучше мертвой и покоцанной. Мы только пару часов с ней побудем в твоей тачке. И все. Дальше вы, живые и неповрежденные, свалите в закат.

«Это не моя тачка, это тачка Милы!»- подумал Стас и ухмыльнулся.

Это была та еще гримаса. Не чета Костику с его буркалами. Гримаса излучала счастье и безумие, обнаруживая Джокера в бессмертном исполнении Джека Николсона, и это выражение спутывало карты. Серый осекся, взгляд стал настороженным. Даже скользкий Андрюхин перестал ломать комедию, строя придурковатого, а взглянул на Стаса с недоверием.

«Мне кабзда!»- еще раз окончательно признал Стас, но ему вдруг стало легко.

- Если ты хочешь замутить с моей женой,- четко проговорил он, поднимаясь на ноги во весь рост,- тебе придется сначала мне свое долбаное очко раздвинуть.

И на этой ноте у Серого сорвало планку. Он и так был траурным, а теперь стал еще и черным. До того, как Серый выхватил нож, Стас прочитал в его складчатых глазках смертный приговор. Но его ухмылка продолжала лучиться куражом и дерзостью. Он спокойно ждал своей участи. И он искренне надеялся, что Мила воспользуется суматохой и рванет к машине без оглядки на своего непутевого и довольно слабого муженька.

В следующие несколько минут на них обвалилась целая прорва лютейших событий.

Серый рвался вперед на парах смертоубийственного гнева, сжимая нож в опущенной руке, видимо, намереваясь нанести первый удар снизу вверх под ребра. Стас выжидал удобного момента, чтобы заключить противника в клинч и дать Миле шанс ценой жизни. Остальные застыли с перекошенными лицами, кроме, однако, Андрея, чей безмятежный образ вдруг сменился хитрым и проницательным. Конечно же, этого никто не заметил.

Вдруг Мила взвилась со скамейки и ринулась следом за Серым, молниеносно выхватывая из сумочки оружие, и даже в этой гибельной ситуации Стас не мог не восхититься своей боевой подругой. Поскольку Серому пришлось обходить стол и сидящего за столом Мигу, он совершил полукруг по помещению, и таким образом Стас перестал быть на линии огня. Мила подняла ствол и бесперебойно выпустила в спину Серого всю обойму.

- БАМ-БАМ-БАМ!

В тесном, замкнутом помещении звуки выстрелов сокрушали и ломали психику. Серый рухнул как сноп, последние пули достались уже мертвому телу. Рука, сжимающая нож, так и сохранила железную хватку, теперь уже навеки.

С некоторым опозданием Мига метнулся к Миле. Стас хотел крикнуть, предупредить, но не успел даже разлепить губы, как Мига два раза воткнул заточку Миле в бок. Мила охнула, выронила разряженный пистолет и стала оседать.

Виталик сорвался с места, одним прыжком достиг двери и вылетел наружу.

- Стой, падла!- заорал Мига и кинулся следом.

Женька хотел напасть на Мигу, но тот извернулся ужом и с ловкостью фокусника врезал парню снизу локтем по подбородку. Женька откинулся на скамейку с окровавленными губами, Мига же поспешил за беглецом.

Мила осела на колени рядом с трупом Серого и завалилась бы на бок, если бы Стас не успел ее подхватить. Он попытался аккуратно опустить жену на пол, но мешал трупак рецидивиста. Стас с ненавистью пнул того несколько раз, отпихивая в сторону. Положив жену на спину, он на секунду отлучился, чтобы одним рывком забросить труп Серого на кровать, где тот уже не мог путаться под ногами, и вернулся к жене, одновременно проверяя позицию второго уркагана.

Свет из распахнутой двери клином врезался в темноту снаружи. Мига стоял на пороге, частично загораживая обзор, но в целом основные детали просматривались. Виталик успел добежать только до середины огорода, хотя прошло достаточно времени, чтобы с таким стартом, какой он взял от стола, доскакать до Урала. Теперь он почему-то стоял там, среди грядок, как долбак, и ничего не делал.

Потом Виталик обернулся, и Стас различил слезы на его перекошенном лице. Разбушевавшийся ветер трепал одежду и волосы. Губы парня шевелились,- он то ли говорил что-то, заглушаемое ветром, то ли пытался сказать. Как бы то ни было, передать последнее послание потомкам Витальджан не успел. И лицо его, и губы, а также вся верхняя половина тела вдруг исчезли с глаз, как в каком-то гребаном ералаше.

Реки крови расхлестались по сторонам взрывом. Остатки Виталика рухнули на грядки невнятной кучей. Они полежали там секунду-другую; казалось даже, что они шевелятся, что пацан просто ранен и пытается встать. Но это был обман зрения. А потом пропала и вторая половина следом.

- Что за ХНЯ?- заорал Мига в ужасе от увиденного. Ну да, это тебе не девочек-малолеток коцать. Он поспешно запрыгнул внутрь, захлопнул дверь и задвинул засов. Обернулся с заточкой в руках и выкаченными зенками, готовясь дорого продать свою жизнь. С лезвия на пол капнула кровь Милы. Однако чувак оказался совершенно не готов, что внутри дома его ждет еще одно чудовище. На сей раз вполне осязаемое и зримое.

- Изыди, сатано!- загрохотало в комнате величием церковного хорала.

Забытый всеми дед Веденей выступил на сцену, как символ религиозного возмездия. Глаза изрыгали пламя преисподней, откуда он в незапамятные времена выволок своего демона. Старик оказался высоким, на полголовы выше Миги; он возвышался над ним, как адский пристав над задолжавшим грешником. Воздев искалеченную руку над головой, старик левой кистью схватил Мигу за горло.

- Что за ХНЯ?!- завизжал Мига в припадке, но тут же и осип, потому как стариковская клешня перебила ему дыхание.

- Изыди и будь проклят во веки вечные!- грохотал старец, а Мига отчаянно погружал заточку в его тело снова, и снова, и снова.

Но старику уже было нипочем. Он перестал быть человеком, он впустил в себя демоническую сущность и стал инструментом. Раздался истошный визг – это оказалась Юлька, бившаяся в истерике в своем углу. Женька застыл на полусогнутых, не представляя, что он должен предпринять в такой ситуации.

Старик Веденей напряг мышцы, и ноги Миги оторвались от земли. Разинув рот, Стас наблюдал, как художильный старец держит здорового мужика над полом в вытянутой руке, как кутенка. Мига хрипел, задыхаясь в зажиме пальцев, сучил ногами; его заточка упала на деревянный пол и откатилась полукругом, прочертив алую радугу. Стас невпопад подумал, что сейчас кровь Милы смешалась с кровью сумасшедшего страстотерпца.

- Изыди, сатано!- рявкнул старик в напутствие, потом открыл двумя перстами дверь и вышвырнул Мигу из дома, словно избавлялся от бесячего куля.

Мига рухнул на землю и закашлялся, тряся головой и моргая мигами. Он попытался приподняться, это было инстинктивное желание; он даже вытянул руку, словно искал, обо что упереться, хотя поблизости ничего не находилось. Но что-то вдруг ухватилось за него. Правая рука Костика, который за весь долгий день успел поверить в гороскопы и свою счастливую звезду, вдруг пошла рябью и расплылась. Она словно попала в высокотемпературное пекло над литейной печью, но только никакого воспламенения не случилось, а рука просто перестала быть частью этого мира.

Мига тупо пучил буркалы на свой хлещущий кровью обрубок. Он не орал, не стенал и не истерил; он просто завис над решением этой непосильной задачи, как же так получилось, что утром он линял из зоны с рукой, а к вечеру – уже сидит на грядках без нее. Пока он размышлял, у него вовсе исчез мыслительный аппарат вместе с головой и плечами. По аналогии с Виталиком, к которому Мига всегда был неравнодушен, через минуту от него ничего не осталось. Обрывки кишок и лужа крови к утру привлекут сюда воронье.

Старик Веденей захлопнул дверь, развернулся, сделал шаг внутрь дома, а затем замертво рухнул на пол и разбил голову о доски. Его окровавленная башка оказалась в нескольких сантиметрах от Милы.

Именно на этой звенящей ноте Андрей Первозванный, или как там в действительности назывался этот человек, внезапно захохотал и захлопал в ладоши. Как злобный карлик-лепрекон.

12.

- Вы реально что ли поверили, что я торчу тут ради этого куска говна?

Андрей вскочил на ноги и вдруг с силой пнул мертвое тело дедка Веденея. Жест мог показаться кощунственным, если бы не цепь последних событий, уничтоживших понятия добра и зла внутри этого дома. Он схватил со стола сигареты – те самые, которые приволок простившийся с миром Виталик,- порывисто закурил, а потом начал гарцевать из угла в угол по пятачку свободного пространства, как гребаный скакун. А поскольку места этого было менее, чем достаточно, ему приходилось периодически перескакивать через тело старика, и Стас заторможенно подумал, что его предчувствия начинают сбываться: самое бесноватое чудовище только собирается начать свой пронзительный монолог.

- Я вас тут ждал, дебилы, именно вас! Вас, или вам подобных! Думаете, вы все просто так увязались в одном месте, в одно время? Типа, случайно? Хрен вам, ничего тут нет случайного. Или вы всерьез поверили, что полуграмотные деревенские дубари читали Эмпедокла, или знали про Сфайрос, или у них хватило бы мозгов врубиться, о чем речь? Никакой это не демон, никакой не дракон и не чудовище. Сфайрос – это вместилище. То, в чем хранится вся материя, вся первозданная глина. Из Сфайроса вышли мы все. Но только мы с вами – не одинаковые. Я с вами, мудаками, не