Сектанты услужливо подползли к сделавшему своё дело животному и аккуратно стащили с помоста. Самец важно мотнул башкой, тяжело топнул копытом, слегка пошатываясь, протяжно и надменно проблеял. Зверь то ли добродушно благословлял свою паству, то ли прощался. Асмодей обвёл осоловевшим взглядом сектантов. Павшие ниц, все они сохраняли торжественное безмолвие, не смея взглянуть на своего господина. Асмодей покинул церемонию так же таинственно, как и появился. И только когда силуэт зверя растаял в темноте зала и тишина окончательно поглотила размеренный цокот удаляющихся копыт, Верховный Жрец продолжил мистический ритуал.
К Анне подходит служительница культа и, опустившись на колени, терпеливо собирает в серебряный кубок медленно истекающее из вагины дьявольское семя. Губы нашёптывают молитву, сектанты в унисон вторят. Собрав достаточное количество, жрица, пятясь назад, покидает помост.
*****
Сергей с любопытством, от начала и до конца, лицезрел это извращённое зоофильное насилие. Его видеокамера беспристрастно фиксировала весь процесс, записывая в карту памяти. «И как Анна всё это выдерживает... – размышлял про себя молодой человек. – Да уж, интуиция не подвела матёрую журналистку. Материала хватит на отличное кино, и КАКОГО материала… А не замахнуться ли нам на Оскар?» – в шутку рассуждает Сергей.
Оператор внимательно продолжает наблюдать и фиксировать из своего укрытия всё, что происходит на сцене. Тем временем Анну освободили от средневековых колодок, сняли зажимы, больно растянувшие срамные губы, развязали ноги. Женщине, поддерживая под руки, помогли подняться, и пересесть в импровизированные качели, предусмотрительно разложенные на помосте. Сиденье вырезано из толстого куска грубой кожи. Качели крепятся верёвками, сплетёнными над головой в жгут, который соединяется карабином с витым канатом, перекинутым через кованое кольцо в потолочной балке.
Анне тщательно стянули верёвкой запястья и закрепили над головой. Ноги также старательно перехватили петлями под коленями, перевязали щиколотки и, приподняв над помостом, максимально развели в стороны, зафиксировали. Все эти зловещие ухищрения ужасают писательницу. Анна явственно осознаёт: готовится что-то страшное. Связанные над головой руки, согнутые в коленях, развратно-широко раздвинутые ноги, женщина бесконечно доступна, сама поза провоцирует насилие – исключительное проявление животной похоти.
Зрелая уважаемая дама беспомощна, распята и унижена совершенно. Как же сия крайняя уязвлённость возбуждает и будоражит воображение Сергея. Эти слипшиеся от пота редкие волоски небритых подмышек, эти рыжие кудряшки густой растительности на лобке… и опухшие от прилившей крови после зажимов и растяжения малые половые губы. Они, имея приличную величину от природы, ещё больше увеличились в размерах, раскрылись, как странички сакрального манускрипта, и уже не желают скрывать потаённое естество. Рассматривая с высоты, вглядываясь, Сергею чудится, будто экзотическая, реликтовая бабочка с крупными диковинными крыльями опустилась на рыжую лужайку, дабы вкушать божественный нектар сладострастия.
Чёрный Маг Ордена величаво поднялся с каменного трона и торжественно взошёл на помост. Трое сектантов дружно потянули за канат, стреноженная женщина начинает медленно возноситься. Когда промежность Анны поравнялось с животом Верховного Жреца, последовала команда остановиться; сектанты фиксируют импровизированные качели, вяжут тройной штык.
*****
– Братья и сёстры, – торжественно обратился Чёрный Маг к своей пастве, – Мы стали свидетелями, запомним этот день. Лучезарный Асмодей, явленый и зримый, милостиво соблаговолил принять от нас дар. Теперь пришло время наложить печать и завершить священный ритуал Полной Луны осенний ночи.
Закончив речь, Верховный Жрец поворачивается к треноге с широким фиалом и опускает кисти в мутную, густую субстанцию. Чёрный Маг тщательно покрывает обе руки гелеподобным снадобьем. Поворачивается к распятой пленнице и указательным пальцем левой руки рисует перевёрнутую пентаграмму на животе. Анна с ужасом наблюдает за движениями Верховного Жреца и замечает на безымянном пальце перстень, тот самый, что был на руке Вайдмана – жёлтый глаз с чёрным вертикальным зрачком, серебряная оправа в объятиях Уробороса. Рука медленно скользит ниже, пальцы касаются рыжих волосков лона. Чёрный Маг осторожно нащупывает бугорок клитора и обильно втирает в чувственную плоть таинственное зелье.
Вновь, по залу прокатывается утробный бой барабанов, густые весомые звуки рождают единый гипнотический ритм. Анна уже всё поняла, насилие будет продолжено.
– Нет, пожалуйста, хватит… – тихо шепчет писательница, опасаясь получить новые удары хлыста.
Женщина с мольбой пытается заглянуть в чёрные равнодушные глазницы маски – поймать взгляд мужчины.
Верховный Жрец тщательно смазал вульву и, сложив кисть правой руки лодочкой, приступил к проникновению. Анна мучительно чувствует болезненное растяжение. Жилистая, по-мужски тяжёлая рука медленно вторгается в дырочку. Пальцы уже более свободно проскальзывают в щёлку, но узкое преддверие влагалища нерожавшей женщины отказывается принимать крупные костяшки пальцев широкой части ладони. Мужчина спокойно и методично продолжает попытки проникновения, а пальцы левой руки нежно стимулируют клитор.
Анна чувствует, как по телу растекается горячая истома. Лоно женщины, доступное, распахнутое – сосредоточие плотского и желанного. Писательница отказывается понимать, как в такой унизительной ситуации, у всех на глазах, она может переживать возбуждение. Почему становится так томительно-сладко? Возможно, сектанты используют гель с элементами активного сексуального стимулятора. Анна пытается противиться животному порыву, но чувственный клитор уже набряк, отвердел, и выглядывает из укрытия капюшона. Пальцы левой руки трепетно порхают вокруг «кнопочки удовольствия», ласково касаясь нежной плоти. Писательница каждой клеточкой естества, каждой живатмой(9) переживает, как услада горячими волнами прокатывается по телу. Она тщетно пытается сдерживать стоны. Верховный Жрец полностью растворяется в чувствах женщины, принимая эмоции и ощущая их как свои собственные. Когда плотское напряжение обострилось, и утлая лодочка желанного наслаждения уже готова соскользнуть в водоворот оргазма, мужчина внезапно сжимает пальцами клитор. Словно ушат холодной воды; боль тысячи стрел пронзает трепещущую плоть. Крик отчаянья и мольба исторгается из вздымающейся груди.
А после всё повторяется. Чёрный Маг искусно ласкает пленницу. Он ведёт мученицу извилистой тропой удовольствия, поднимается всё выше. Всё ближе желанный пик наслаждения.
И всё это время Верховный Жрец настойчиво и упоённо продолжает притираться расширять сокровенную дырочку. Поймав момент усиления сексуального напряжения, мужчина с силой пихает руку – кисть целиком проскальзывает в нутро. Стенки вагины, как перчатка, туго обхватывают ладонь, преддверие влагалища плотным кольцом смыкается на запястье.
– А-А-Й, А-А-А!… – истошный вопль тонет в нарастающем грохоте барабанов.
Анна ревёт, мотает головой, спина выгибается колесом, пытаясь избавиться от мучительного инородного вторжения. Но вместо облегчения женщина чувствует, как резкая боль проникает всё глубже, неумолимо овладевая беззащитным естеством.
Верховный Жрец собирает пальцы в кулак. Пренебрегая страданиями и воем Анны, преодолевая сопротивление мышц, продолжает натужно овладевать сокровенным. Растянутая вагина тяжело принимает руку. Мужчина явственно чувствует костяшками пальцев упругую плоть тела матки. Всё, предел. Преддверие влагалища, растянуто до крайности, средоточие невыносимой муки, и кажется – ещё чуть-чуть, и побелевшая кожа лопнет.
– Больно ка-а-ак! хватит, А-А-А! прошу, порвёшь-же, А-А-А! – выкрикивает писательница, пытаясь хоть как-то, в оре, укрыться от пронизывающей боли.
Чёрный Маг медленно, с усилием тянет руку назад. Мужчине кажется, что тугая вагина не желает расставаться, отпускать кулак. Трудно извлекает до запястья, медленно покручивает, а затем снова, начинает проталкивать вперёд – до упора. Верховный Жрец не торопится, восхищается страданием Анны. Вслушивается в ритм пульсирующих барабанов. Размеренно, с какой-то внутренней отрешённостью, чародей продолжает растягивать жаркое лоно. Пальцы левой руки настойчиво лелеют напитавшейся страстью клитор. Кулак мягко скользит в утробе, чувственная плоть необратимо увлажняется и медленно привыкает к мучительному вторжению.
Анна вновь погружается в омут болезненно-сладкого сексуального напряжения. Барабаны ритмично ухают в голове. Кулак размеренно скользит в лоне, овладевая и заполняя, подчиняет естество совершенно, целостно и ёмко. Пальцы нежно играют с клитором, вызывая новые волны эйфории. Женщина никогда прежде не испытывала таких острых по силе и глубине переживаний. Анна больше не принадлежит себе. Бесы чувственных наслаждений овладели мятежной душой и требуют большего – усиления ощущений.
Ритм африканских барабанов закручивает воздух в смерч. Верховный Жрец сопереживает, его дух проникает в сознание Анны; мужское и женское – на одной пульсирующей волне, творят в унисон... Распалённая плоть стремится навстречу сжатой руке. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Жар склизкой вагины; костлявый жилистый кулак колеблется всё быстрее. Так скользит поршень в цилиндре двигателя, обезумевшего на максимальных оборотах. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Чёрный Маг погружается в транс. Анна ощущает, как воды чувственных переживаний, где-то глубоко внутри подсознания, медленно откатываются в океан сладострастия, обнажая голые нервы побережья лишь затем, чтобы уже в следующий миг обрушиться цунами. Сокрушающая сила рвёт сокровенное, разрушает всё на пути, но женщина уже захлёбывается в стихии оргазма.
[justify]
Верховный Жрец с каждой фрикцией наращивает темп и амплитуду проникновения. Сектанты