«Неужели – всё», – мысли путаются в голове писательницы. В попе не стихает пожар, кровь бешено стучит в висках, хочется пить.
Анна ощущает приятный холодок. Воздух проникает в натруженное насилием нутро – развороченная дырень, а по внутренней поверхности бедра медленно поползла горячая капля. Вот и вторая капелька скользнула по загорелой ляжке. Дама не желает верить случившемуся. Калека порвал её. К чертям раскурочил маленькую девственную дырочку.
– Открой рот, Ann! – в сознание проникает настойчивый голос служительницы культа.
Прямо перед собой Анна видит монстра, который только что жестоко насиловал её. Чёрный бугристый змий перемазан багровой пеной.
Анна сжала губы и отчаянно замотала головой. «Из попы в рот!? Это так грязно, так унизительно и противно! Нет, никогда этого не сделаю», – думает женщина, набравшись ниоткуда взявшейся решимости. И как ответ на опрометчивое решение, воздух резанул короткий свист. Резкая, острая как скальпель боль заставляет Анну взвыть, а глаза вновь застилают слёзы. После второго удара хлыстом женщина сдаётся и, зажмурившись, покорно раскрывает уста.
– Открой глаза, Ann. Смотри. И шире, ещё шире открой рот, – наставляет жрица, – высуни язык.
Анна видит, но особенно чувствует, как измазанная в крови головка победоносно ложиться на язык. Служительница культа, стоя на коленях, ритмично вздрачивает фаллос.
Не прошло и минуты, как негр закряхтел, дёрнулся, по телу пробежала сладостная судорога, и Анна ощутила как первые горячие, тягучие капли спермы обволакивают язык. Она явственно переживает: услужливо подставленный ротик заполняет терпкое и густое семя. Женщина исключительно остро чувствует характерный привкус. Солоноватый, кисло-горький, и писательнице очень хочется избавиться от всего этого, немедленно. Словно читая крамольные мысли, жрица, выдаивая последние капли, тихо вразумляет, нашёптывая в самое ухо:
– Теперь, Ann, ты должна ВСЁ проглотить. И если хоть одна капля эликсира жизни упадёт, 39 «поцелуев» получит твоя промежность.
Анна холодеет от ужаса, слова прозвучали приговором. Женщина отчетливо понимает, эти люди не шутят и обязательно исполнят страшное обещание. Головка покидает уста, а пленница крепко сжимает губы, боясь проронить хоть каплю. Вязкое семя совершенно затопило рот. Преодолевая отвращение, сдерживая рвотные позывы, писательница делает первый глоток. Она физически ощущает, как тягучая жижа медленно сползает по пищеводу. Спермы ещё достаточно и Анне приходиться сглатывать снова. Только теперь она закашлялась, подавляя нахлынувшую тошноту. Женщина понимает, что спасла себя от наказания. Но ещё очень долго, Анна будет продолжать чувствовать, особенно переживать специфический привкус эликсира жизни.
*****
Сергей профессионально фиксирует на камеру всё, что видит. В «горячих точках» он насмотрелся всякого, но вот такой антураж оператор снимает в первый раз. Когда горбун прекратил содомировать Анну и подошёл к багровому от прилившей крови лицу, Сергей до предела вывернул зум объектива и сфокусировал максимальное приближение на заднице. Спокойное лицо молодого человека сменилось выражением тревоги, хотя на войне Сергею приходилось снимать оторванные руки, ноги и вспоротые осколками снарядов животы…
Видоискатель камеры бесстрастно фиксирует: кольцо ануса, натёртое и воспалённое, болезненно зияет. Эта подрагивающая вывернутыми красными краями «чёрная дыра» даже и не думает смыкаться. Ярко-багровые трещинки разрывов сфинктера, капельки крови, скользящие по загорелым ляжкам, безмолвно свидетельствуют: задний проход не выдержал жестокой содомии и травмирован в нескольких местах. Бесчувственный демон похоти просто истерзал женщине задницу – разорвал, а затем запечатал своим ядовитым семенем рот. Сергей искренне удивляется, как писательница вообще смогла всё это пережить, не теряя сознания.
Сгустившуюся тишину разрывает стон гонга. Чёрный Маг торжественно изрёк:
– Братья и сёстры, воздадим хвалу отцу нашему – Асмодею. Пусть лучезарный снизойдёт до своих презренных рабов и соблаговолит принять дар.
Сергей переключил камеру, снимая общий план подземелья. Верховный Жрец протяжно, монотонно и громко читает на непонятном языке тфилу(5), сектанты хором вторят ему. Чёрная месса продолжается, речитатив молитвы завораживает, сатанисты погружаются в транс. Одержимое бесами скопище, раскачивается в едином порыве и симультанно(6) нараспев повторяет снова и снова гипнотический Retson Retap(7)…
Мистерия внезапно прерывается, словно первородная инфернальная сила принуждает собравшихся замереть. Молниеносный порыв чудом не задувает факелы, и только зыбкое пламя потрескивая на ветру нарушает торжественную тишину.
Сначала Сергей слышит только мерный цокот копыт о каменный пол, а затем в кадр медленно вступает здоровенный, чёрный как смоль Козёл с массивными изогнутыми рогами. Все сектанты, кроме Верховного Жреца, падают ниц, простирая руки к проявленному. Такого зверя Сергею ещё никогда не приходилось видеть. Высота в холке – не менее полутора метров, и длина от головы до хвоста – почти два. Смолистая шерсть лоснится в отблесках факелов. Длинная борода с проседью свисает до пола. Животное торжественно, с достоинством особы королевских кровей, неторопливо приближается к помосту. По залу прокатывается властное блеянье.
*****
Анна смотрит в зеркало: к помосту приближаются огромные грозные рога. Всё ближе и ближе, и вот женщина различает здоровенную козлиную морду с жёлтыми глазами, в которых поблескивают чёрные вертикальные зрачки. Точно такой же дьявольский глаз писательница запомнила на амулете Лидии и перстне её мужа.
Внутри дамы всё похолодело. Она даже на мгновение забыла о боли в разорванном анусе, который мучительно ныл и горел, словно внутрь развороченной прямой кишки насыпали раскалённых до красна угольков. «Господи, – судорожно думает писательница, – что ещё задумали эти опасные безумцы?». Страшные догадки проявились явственней, обрели устрашающие подтверждения, когда служительницы культа на коленях подползли к животному, стали гладить лоснящиеся бока и нежно стимулировать руками член. Одновременно с этим Анна ощутила, как сектант за спиной повесил зажимы на срамные губы и больно растягивает в стороны, раскрывая вход в лоно. Зафиксировав в таком унизительном положении, жрец обмакнул кисть в какую-то вонючую серую субстанцию, находящуюся в хрустальной чаше. Не проронив ни капли, сектант густо намазывает вульву зловонным и липким веществом – половой секрецией козы в период течки. Ужас сковал тело женщины – неужели сейчас её будет насиловать животное?
Тем временем член самца, благодаря опытным действиям жриц, увеличивается на глазах. Могучий отросток розоватого оттенка и цилиндрической формы не обладает большой толщиной, но его длина достигает почти 30 сантиметров и заостряется пикой на конце.
Козёл грозно заблеял, и тяжело топнув копытом, напугал женщин. Они в ужасе отползли в сторону. Ноздри животного похотливо раздуваются, он чувствует запах самки, готовой к соитию. Набухший член тяжело болтается, нетерпеливо покачиваясь, подскакивает вверх, ударяясь об упругое пузо. Оценив источник запаха, самец двинулся вперёд, на встречу с обречённой жертвой.
Проявленный легко запрыгнул на невысокий помост. Животное мотнуло башкой, словно требуя содействия. Анна замерла, парализованная страхом. Сектанты, словно получив условную команду, подползли к самцу и, с усилием подняв за передние копыта, медленно подвели к писательнице. Обречённую женщину принуждают исполнить роль наречённой. Через ритуал, преступив все табу, в Анне проявится эмбра(8) в угоду дьявольскому вожделению. Аккуратно поставив копыта в специальные пазухи по бокам от женщины, сектанты с почтением ретировались. Огромная туша самца грозно нависла над писательницей, жёсткая как проволока шерсть царапает спину. Анне кажется, что Асмодей, отражаясь в зеркале контейнера, своими жёлтыми глазами заглядывает прямо в душу. Дама цепенеет от ужаса, ожидая неминуемого, самого страшного.
Животное нетерпеливо тычет бесовским отростком, пытаясь попасть в заветную дырочку. Служительница культа на коленях подползает к самцу и услужливо направляет вздыбленный, подрагивающий от нетерпения и похоти орган.
– Нет! АЙ, А-А-А! больно-О-О!.. – визжит Анна не своим голосом.
Писательница орёт от неожиданности и яркой боли где-то внутри поруганного естества. Она явственно чувствует острое проникновение в податливое влагалище. Толщина органа не вызывает болезненного дискомфорта, но вот его величина… Анне просто никак нет возможности принять такой развитой, бесконечный член. Асмодей беснуется, свирепо бодает плоть, словно стремится поработить человеческую самку Абсолютно, ворваться целиком – овладеть маткой.
«Какой УЖАС», – думает женщина с перекошенным от боли и унижения лицом, – «Её, порядочную даму, вот так просто насилует животное на потребу всей этой фанатичной толпе». Писательница видит своё отражение – искажённая гримаса, пародия на кривое зеркало в комнате смеха. Толчок, ещё один, болезненный. Женщине бесконечно жалко себя, она разрыдалась в голос, завыла, как белуга.
Жрица, опустившись на колени, заставляет смотреть в зеркало. Бесстрастный голос тихо проговаривает:
– Смотри на себя, Ann, ты должна принять себя такой, ты должна навсегда запомнить этот день. Священную ночь слияния с лучезарным, Асмодей навечно останется в тебе.
Анна всхлипывает, болезненно подвывает, когда бесовской орган особенно люто тычется в многострадальную матку. Быстро, резко, влетает в нутро, сразу обратно, и снова быстро и резко, до упора. Слёзы сами текут из глаз, а плечи содрогаются от ударов самца и рыданий.
Писательница подавлена, сломлена. Сквозь слёзы она смотрит в зеркало на блудливую морду ненасытного Асмодея. Желчная слюна истекает из пасти, падает, обжигая, женщине спину. Жёлтые, полные похоти и сатанинского огня очи, кажется, насмехаются над унижением Анны и выжигают дьявольское тавро в скованной страхом душе. Движения животного ускоряются, становятся ещё более мучительными и хаотичными. Женщине кажется: нет конца, и вообще ничего не было, кроме бесконечного изощрённого соития.
[justify]
И тут самец громогласно заблеял, заголосил на весь зал. Асмодей замер и начал