Обрисуйте вкратце ситуацию…
Джонкана снова упал в кресло. Трясущимися руками схватил сигару, обрезал кончик щипчиками и прикурил от зажигалки. Трое испытующе смотрели на него. Джонкана затянулся и осмысленно обвел всех взглядом.
- Я предлагаю сделать это в Далласе, Эдгар. Не туда ли планируется его ближайший визит?
- Туда, туда…Линдон подтверди.
Джонсон тяжело кивнул головой. Джонкана продолжил:
- В Далласе у меня крутые связи и ребята. Без проблем подберут исполнителей. Конечно только на время акции. Вот только прикрытие…
- Не беспокойтесь Джонкана! Прикрытие – это моя забота.
Гувер повернул голову к Джонсону и продолжил:
- Линдон. Что с маршрутом? Согласуешь со мной? Машина?
- Конечно. Без проблем…
- Кстати очень удобно…Хорошо! Рокировка в длинную сторону…
Все вопросительно посмотрели на Гувера. Тот им подмигнул:
- Да, да…Тут кандидат есть на тему козла отпущения. Некий Ли Харви Освальд. Шестерка редкая. Коммунист. Редкий авантюрист. Был в России. Это прикрытие господа!
Все с облегчением вздохнули. Гувер победоносно улыбнулся:
- Я думаю трех исполнителей хватит. Тройная страховка не повредит…
Джонкана повернул голову к Джонсону. Тот кивнул.
- Какая дата предположительна, Линдон ?
Лафает Хант заинтересованно взглянул на Джонсона:
- Я должен знать и сделать соответствующие указания брокерам на фондовой бирже.
Джонсон и Гувер уставились на Ханта…
Джонкана задрав голову и пуская дым в потолок, о чем-то размышлял, не слыша собеседников. Снова возникла пауза.
Хант вымолвил:
- Нет, нет господа. Естественно. Десять процентов, я думаю, будет неплохим доказательством…
Джонсон хмыкнул. Гувер недовольно отвернулся. Джонсон проскрипел.
- Двадцать пять!
Хант вздохнул и затянулся сигарой. Его мозг лихорадочно что-то калькулировал. Хант стряхнул пепел:
- По восемнадцать! И поверьте господа, это предел.
Джонсон и Гувер посмотрели друг на друга. Согласно кивнули.
- Итак …Число! Линдон ?
- Я думаю… Двадцать второе ноября…Даллас.
Джонкана очнулся.
- Вы о чем? Двадцать второе? Прекрасно…
Вскочил и пошел к телефону. Джонсон рявкнул:
- Джонкана сядьте! Или я вас посажу! Звонить будете через три дня после того, как мы разъедемся отсюда! Усекли, Джонкана?
Джонкана замер, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Медленно повернулся и пошел обратно к креслу. На его скулах яростно играли желваки. Он ненавидяще посмотрел на Джонсона.
Представляю, как он уже строил планы и его пристрелить.
Хант одобрительно похлопал в ладоши:
- Господа. Прошу без ненужных волнений. Мы всё обсудили и согласовали. Никто в накладе не останется. Я предлагаю отметить это прекрасным французским коньяком. Двести лет выдержки…
Губы Гувера расползлись в широчайшей улыбке:
- Ну мистер Хант…Вы волшебник!
Хант встал с кресла, подошел к бару, встроенного в стену. Щелкнули дверцы бара, заиграла старинная музыка. Хант повернулся к остальным, и поднял руку с красивой бутылкой…
Вот так делается история.
И я не в праве помешать этому.
Кстати и мешать не стал бы – Америка – для американцев. Пусть они хоть все перестреляют друг друга.
Растворившись в дыме каминного пламени, очутился на высоте птичьего полета. Бедный Кеннеди …
Хотя какой он бедный?
Папа погряз в связях с Чикагской мафией, сделал деньги на бутлегерстве. Да и весь клан Кеннеди попахивает криминалом. Знал бы Хрущев, с кем он общается и заигрывает.
- Так! Всё! Снова в резонатор…
Тучи сгустились над Чикаго.
Блеснула молния. Я без труда метнулся по ее в миллион вольт вспышке, в стратосферу. Переосмыслить историю.
- Встретимся еще. Пока!
Глава 17
Путешествуя по молнии, заметил мелькнувший военный самолет устаревшей конструкции. Что это?
В моей ячейке памяти возникло старое воспоминание: катастрофа самолета Гагарина…
Первый космонавт Земли погиб в какой-то банальное неразберихе и бюрократии.
Я тормознул себя в плазме и перепрыгнул в каплю дождя. Понесся к земле, как сам Гагарин… Мои оптонные пальцы лихорадочно метались по «Клаве», выискивая аэродром - «Чкаловский», Россия, Москва.
Вот он. «Совдепия», 23 марта, 1968 год.
С подоконника диспетчерской, переметнулся через атомы стекла в пластмассу громкоговорителя.
О…Ужас. Атмосфера в диспетчерской напоминала мне, бардак в квартире во время ремонта.
Со всех сторон все орут…
Но прежде я окунулся на пару секунд в информационное облако кнопки компа «информация эпохи»…
Оказывается. Каманин, командующий космонавтикой СССР, конфликтовал тогда с ВВС СССР. И чтобы не ударить в грязь лицом, и перед США, и перед военными СССР, пользуясь склоками в Политбюро между Брежневым и Сусловым, «ударился» в погоню за американской программой «Спейс-Шатл» - строительство космических кораблей многоразового использования. Собственная Каманинская программа носила название «Спираль».
Ну и естественно все космонавты СССР устремились в новую тему. А Гагарину было запрещено летать даже в тренировочных полетах на самолетах. После гибели космонавта Владимира Комарова на первом «Союзе».
Юрий же, был «иконой» советской космонавтики. Чтобы преодолеть это препятствие, он быстренько защитил диплом в Академии имени Жуковского по теме «Космический корабль многоразового использования» и его допустили к тренировочным полётам.
Руководил полётами на «Чкаловском», 23 марта, генерал Н.Ф.Кузнецов.
Бюрократ и служака, исполнитель любых приказов руководства.
В его силах было назначать и отменят тренировочные полёты.
Я наблюдал за кавардаком, который творился в диспетчерской…
Оператор «метео-бюро» проорал:
- Многослойная облачность, нижняя граница 900. Но экипаж проверочного самолета еще не вернулся. Надо ждать.
Кузнецов прорычал сквозь зубы:
- Продолжать полёты !
Я метнулся из диспетчерской в зону полета Гагарина.
Нижний край набухшего, как тесто на дрожжах облака, находилась на высоте всего 400 метров. Вот сволочь Кузнецов!
Самолет Гагарина находился над верхней кромкой облаков.
Моментально возвратился в диспетчерскую и крутанул индикатор времени своего «ноута» на сорок минут раньше.
«Котовасия» продолжалась...
Над индикатором главного радара скопилась куча ремонтников и ругалась.
Фотоприставки для съема экранов радиолокационных станций ( а это мешало отслеживать положение самолетов в реале) – не работали…
Вышел из строя наземный радиовысотомер… По диспетчерской метались лейтенанты с докладами о цепочке неисправностей. Время вылетов самолётов и режим полётов не контролировались.
Приказ Кузнецова : «Продолжать полёты»!
Его ненависть к инструктору Серегину, которого утвердили на полёт с Гагариным в «спарке» МИГ 15 УТИ, с которым у него были «тёрки», уже набила оскомину у всех работников «Чкаловского».
«Спарка» МИГ-15 с Серегиным и Гагариным пошла на взлет, но почему-то с прицепленным на внешней подвеске топливным баком. Но это же было запрещено инструкцией: самолётам, выполняющим полеты по фигурам высшего пилотажа, запрещено навешивать что-либо на внешнюю подвеску!
Я метнулся сначала в этот подвесной бак самолёта. Тот был пуст.
Потом в журнал полетного задания «Спарки».
В графе «Гагарин» было отмечено: горизонтальный полёт на виражах и ничего более. Никаких фигур высшего пилотажа.
Однако…
Повисел в динамике транслирующего приемника, в надежде уловить какую-либо информацию. Ничего! Только рутинные фразы.
Перепрыгнул в самолет Гагарина и застыл в пилотном шлеме Юрия. Серегин сидел сзади.
Вдруг Гагарин доложил:
- Высота 3000. Задание выполнено…Возвращаемся, - и шёлкнул пальцами правой руки. Для Серегина это означало – «Выключи внешнюю связь»…
Тот выполнил указание и спросил по внутренней связи:
- Юра, зачем тебе это?
- Ты знаешь командир, я так отвык от полетов, что меня тянет испытать – вспомню ли я свои навыки ?
- Это же запрещено!
-А кто узнает, если мы уйдем на эшелон вверх и в сторону на пару минут? А я попробую крутануть «бочку», сделать «горку» и спикировать?
- Ну разве как другу…Давай шуруй!
Самолет пронзил очередной слой облаков выше по курсу и ушел влево…
Юрий выполнил «бочку» без проблем…
Но тут справа блеснул корпус постороннего «МИГа». Серегин с ужасом повертел головой. В наушниках Гагарина раздалось:
- Юра! Мы влезли в чужой эшелон! Давай немедленно домой!
Самолет свалился на правое крыло и вошел в пике.
Я вернулся в диспетчерскую…
Кузнецов орал:
- Где Гагарин мать вашу? Что молчите остолопы ?
Сквозь треск помех в динамике раздался голос Гагарина:
- …Высота 2000, - голос снова исчез в треске помех.
Диспетчер продолжал кричать в микрофон:
- 625 ! 625! Приём, отвечайте!
Но в динамике, кроме треска, ничего не было слышно…
Я снова очутился возле самолета Гагарина.
Что тут творилось!
Самолет попал с сплошную пелену грозовых облаков, как муха в…сметану.
Высота стремительно уменьшалась, судя по прибору самолета.
Двигатель самолета на пикировании заработал с перебоями в этой водянисто туманной жиже.
Серегин нервно кричал в микрофон:
- Юра! Немедленно катапультируйся !
- Не могу командир! Ты первый !
Реактивный мотор самолёта неожиданно заглох…
- Гагарин! Вон из самолета, - заорал Серегин.
МИГ вырвался из облаков в крутом пике. До земли оставалось 200 метров.
- Я попробую вылезти и сесть на брюхо, - Гагарин, что есть силы потянул штурвал на себя…
Со стороны, в сгустках формировавшегося дождя, я наблюдал с замиранием в сердце, как пилоты сражаются с обстоятельствами за свою собственную жизнь…
Самолет, не успел выровняться и с огромной скоростью врезался в лесную поверхность земли…
Взрыва не было. Только треск поломанных деревьев и страшный грохот о рвущихся частей самолета.
Хлынул дождь.
Мое шоковое состояние прошло через несколько минут.
Я видел, как два
