Чудеса житейские

- Ты чего раскричался, малой? - дед Мантур выглянул из зарослей дикой малины. - Природа, она, того, тишину любит. Птичка где запоёт, заяц пробежит, волк на охоту выйдет. А ты орёшь, как оглашенный. Птицу, зайца напугаешь. Да и волку никакой охоты не будет. Тихо себя веди. Вот, я собираю малину, так меня не слышно - не видно. Разаукался тут, ишь.
- То-то и оно, деда. Ты в малине спрятался, пока я грибы искал. Испугался, я, что далеко отошёл, да заблудился. Вот и звал тебя. А ты оказался тут, рядом. Надо было бабулин жилет одеть, что она тебе давече связала. Тот, красный с желтыми полосками. Тогда я тебя сразу бы углядел, - ворчал на деда немало струхнувший внук.
- Что я, дете что ли, в таком ляповом жилете народ смешить. Скажут ещё, совсем дед Монтур из ума выжил. Нарядился, как птица заморская. Как там её... О! Тукан!
- У тукана клюв оранжевый или красный, а сам он чёрно-белый, - попытался просветить деда внук. 
   Да не тут-то было. Дед Монтур последнее слово всегда старался за собой оставить:
- Даже птица умнее, в такие цвета не рядится. А меня разукрасили! Ни за что такую срамотень не одену. Нравится тебе, ты и носи. Ты малой, тебе всё простится. Над тобой кумушки деревенские смеяться не станут, ещё и восхищаться будут. Мол, какой красавец подрастает. Как ему новый жилет к лицу. Меня ж так ославят - на улицу стыдобственно выйти. Ещё и за спиной потом пошушукивать не устанут. Нет уж. Лучше в старом, пёсьем, похожу. Теплый, да неприметный.
- Да я ж тебе о том и толдычу! Не видать тебя в старом жилете. А кумушкам вашим сказал бы, что это по технике безопасности так положено в лес ходить. Нас в школе учили. Если дорогу потеряешь, да заблудишься в лесу, в яркой одежде тебя спасателям легче найти будет.
- Что ж её, дорогу то, терять? Всю жизнь, почитай, смалку в этом лесу. Все пути-тропочки исхожены. Каждую кочку знаю, - продолжал спорить дед. - Повыдумавали примудростей, да взялись стариков поучать. Мы в ваших школах читать-писать научились. Чего ещё надо. А партизаны в войну в красных фуфайках перед фрицами не щеголяли. Ежели я б тогда, мальцом, в таком желаете по лесу скакал, ни меня, ни мамки твоей, ни тебя бы не было! Да и вообще. Не серди, малой. Раскричался сам тут с тобой. Всю округу распужали. Лучше подсоби малину собрать. Грибов уже хватит и на ужин, и на заготовки. А вот малины на пирог маловато. Сам видел, как бабка по утру тесто творила. Провозимся до поздна, ни ужина, ни пирога не дождемся. Приедут родители, а угощать не чем. Не голодными же с дороги спать ложиться. Давай, не ленись. Иди вон, с того краю, мне на встречу. Вдвоем быстро управимся.
   Так и вышло. Вместе дело спорилось. Быстро кусты малины обобрали, да ещё до полудня домой отправились. Вышли то рано. Глафира Сергевна только к коровам пошла. А они молока с собой взяли, да по паре вчерашних ватрушек и уже к лесу спешили, чтобы успеть вернуться к обеду. 

   Солнышко высоко поднялось, знай припекало, когда проходили по небольшой полянке среди густого леса.  Внук молчал. Дед решил, что тоже природой, да красотой родной земли любуется, вот и молчит. А внук думал. Ему в душу дедовы слова про партизан запали. И он не удержался. Решил попробовать, распросить. Хоть и знал, что не любит дед про войну говорить. 
- Деда, ты только сразу не серчай. Очень уж мне интересно про партизан послушать. Ты сам то их видел?
- И видел, и по нашим лесам от фрицев с ними хоронился. И в деревню на разведку для них бегал. Страшное было время, тяжёлое. Ежели бы не они, погиб бы в родном лесу и сам, и брата бы не уберёг.
- А у тебя брат был? - удивился мальчик.
- Почему был? И сейчас есть. Живой, слава Богу. В городе живёт. Вот ты и не видел его никогда.  После войны, нас в город увезли, в детский дом определили. А когда выросли мы, отучились кто на кого, я назад вернулся. А он там остался, устроился хорошо. Не захотел о  прошлом вспоминать. Здесь же всё о тех днях напоминало. Дом то наш лишь чудом не пожгли. Я когда вернулся, даже аккуратно заколоченным его нашёл. Жена старосты сказала, что деревенские для нас решили дом сохранить. Надеялись, что вернёмся. Ведшал дом, но никто на него не позарился, не присвоил. Потом всем миром помогли починить. С тех пор и живу в нём. Думал и дочка жить будет, а она к дядьке, к брату моему, в город перебралась. Вот она и возит мне то письма, то гостинцы от него. А ему от нас.

   Дед Мантур на самом деле не любил военное время вспоминать. Даже порадовался, когда удалось внука заболтать. А самому, несмотря на столько прожитых лет, муторно стало, больно и тягостно.
   В тот год, когда фрицы в их деревню пришли, ему восемь исполнилось, а брату шесть должно было. Тогда отец погиб, его с братом защищая. Отвлекал, пока они в лес убегали. Знал, что в лесу партизаны. Велел к ним бежать, предупредить, да у них и оставаться, пока сам за ними не придёт... Не пришёл... Соседи сказывали, кто-то из вражин заметил, как младший в овраг сигал, своему старшему сказал. А тот не разбираясь, отца и соседа Агафоныча застрелил. Мол, чтобы другим неповадно было...

   Дома бабушка, Глафира Сергевна, уже поджидала своих добытчиков. Знала, что они от неё "тайком" ещё с вечера в лес собрались, чтобы порадовать, да к приезду дочки с зятем свеженьких грибков принести. От того, тоже "тайком", сама им молока да ватрушек с вечера приготовила. И встала до рассвета, тесто завела, пока коровы на дойку не зазвали.
   В окошко углядела, как дорогие мужчины возвращаются, быстро обед спроворила. Но решила сделать вид, что сердится из-за того, что не предупредили. Да не смогла и минутки посерчать, когда увидела сколько всего они принесли. А от малины лесной, да такой ароматной, аж дух захватило. Сразу пожелела, что с ними не пошла... Куда там, столько дел по хозяйству, не до гуляний по лесу. 

- Лексей, бегом руки мыть. Да деда с собой веди. Так и норовит с грязными руками за стол усесться, - для виду, поворчала Глафира Сергевна.
   Лексеем внука только она называла. Дед всё больше малым окликал, да мальчик не обижался на него. Очень уж он любил их - деда Мантура и бабушку Глафиру Сергевну.
   Пообедали вместе. Леша после лесного похода голодный пришёл и довольный. Всё трещал без умолку, какие да где грибы нашёл, и как деда искал. 
    А про спор из-за жилета полосатого благоразумно умолчал. Знал, что бабушка обидится. Не хотел, чтобы родные люди ссорились по пустякам.
   Когда ещё родители погостить привезут, поди только следующим летом. Через неделю уже занятия в школе начнутся. А на новогодние праздники столько снега навалит, ни пройти, ни проехать. Папа ни за что не согласится зимой по сугробам добираться. Дорогу из города в деревню хоть и чистили, да плохо и не всегда...

     После обеда дружно сели грибы чистить. Дедушка любил это дело. Говорил:
- Сумел добыть - сумей ума приложить, да в дело пустить. А принести, да бросить - не велико дело. Стыдоба одна - дары природы попусту изводить. Не зачем и собирать тогда. Время потерял. И другим не досталось. 

   Глафира Сергевна сначала пирог с малиной в духовку поставила, чтобы успел испечься, да настояться до приезда детей. А потом тоже села помогать, грибы чистить. 
   Кухонную плиту с вместительной духовкой ей дети на день рождения из города привезли. Не потому что печь испортилась. Просто дочка с зятем решили, что ей так легче и лучше будет. Сразу-то сделала вид, что обрадовалась. Да потом ещё полгода к этому диву подойти боялась. Пока к ней в гости соседкина внучка-подросток за скалкой не прибежала.
   Соседка собралась пельмени лепить. Хотела тесто раскатать, а скалка куда-то задевалась. Чем искать, проще было до неё, Глафиры, внучку отправить. 
   Вот, внучка эта и углядела плиту новую:
- Баб Глаша! Какая у вас плита крутая! Я такую только в рекламе видела. Мама все отца просит купить, а он отмахивается. Говорит, старая ещё работает. Баб Глаш, а почему вы, при такой плите, и всё в печке готовите?
   Пришлось сознаться, что боится её пуще пожару. Да и дочкины объяснения, что да как, напрочь из головы вылетели. 
   Девчушка пообещала вечером, после пельменей, прийти, да помочь разобраться с агрегатом. Слово сдержала. Первый раз тогда только картошки наварили. А потом день за днём и привыкла. Теперь нарадоваться не могла на чудесный подарок.
   Печку свою родную тоже не забывала, да только готовила в ней теперь исключительно по праздникам.

***
   Вечером, почти к ужину, приехали Лёшины родители. Глафира Сергевна вышла встречать их за ворота. Лёша помогал деду ворота отпирать, чтобы папа смог загнать машину во двор. Не оставлять же на ночь посреди улицы.
   Вскоре и коровы вернулись с пастбища. Несмотря, что с дороги, мама отправилась с бабушкой определять коров на ночь. А мужчины, выгрузив сумки, пошли с ними в дом. 
   Пока папа доставал гостинцы, вернулись мама и бабушка, быстро накрыли на стол. Благо, всё было уже готово, лишь дожидалось своего часа. 
   Когда все сели ужинать, дедушка вдруг встал и куда-то вышел. Глафира Сергевна взглядом спросила внука, куда это дед. Лёша только плечами пожал. А когда дед вернулся, у него все слова из головы пропали. Смотрел на деда большими глазами и молчал. Дед же, усаживаясь на своё место, лишь подмигнул и палец к губам поднёс - молчи, мол, не проболтайся. Лёша бы и не смог. Только смотрел и молчал, пока мама ему вилку в руку не сунула. Да и не болтун он вовсе. Хотел бы, ещё в обед обо всём рассказал.
   А дед Мантур красовался за столом в красно-желтом полосатом жилете...



[center][left]   Дорога до города была не слишком долгая. Часа три и приедут. Но мальчик решил поговорить с мамой сейчас. Дома ей снова будет некогда, и она отгородиться от него своими делами.
- Мам, а почему ты из деревни уехала?
- Учится в город поехала. Хотела высшее образование получить. 
- А потом почему не вернулась? Можно же было и в деревне работу найти.
- Никто не спорит. В деревне рабочие руки всегда нужны. Да только платят за работу копейки. Мне после института