часто дежурили и врачи-служащие. Вот и на этот раз кто-то из врачей-офицеров не смог заступить на дежурство по госпиталю, и дежурным врачом назначили Ирину Антоновну.
Вечером того же дня, примерно часов в десять или позже, мне позвонила дежурная медсестра приёмного отделения и сообщила, что состояние одного из моих больных ухудшилось и Ирина Антоновна, которая сейчас занимается с ним, просит меня срочно приехать в госпиталь. Санитарную машину за мной отправили. Минут через пятнадцать или двадцать я уже в госпитале.
Слава богу, с больным мы быстро разобрались и после капельницы он вскоре уснул. Я не тороплюсь уезжать домой, хотя уже далеко за полночь. Надо побыть с больным ещё хотя бы час. Я предлагаю Ирине Антоновне пойти в мой кабинет и выпить кофе. А в голове почему-то опять звучат красивые слова, но теперь уже другой песни:
Мы вдвоем. Поздний час.
Входит в комнату молчание.
Сколько лет всё у нас
Длится первое свидание.
Я невольно улыбаюсь. Ирина Антоновна смотрит на меня с удивлением: — Почему вы улыбаетесь?
— Красивую песню вспомнил.
И я повторяю ей слова, только что прозвучавшей в моей голове песни.
— Вот и хорошо, что вдвоём и без свидетелей, — говорит она. — Я давно хотела серьезно поговорить с вами.
— О чём, Ирина Антоновна?
— Сейчас скажу.
Она пьёт маленькими глотками горячий кофе, внимательно смотрит на меня, сосредоточенно думает и неторопливо начинает разговор с вопроса.
— Вы хорошо помните тот день, когда мы впервые увидели друг друга и познакомились?
— Конечно, помню! Такие дни не забываются, — отвечаю я.
— Так вот, Анатолий Ефимович, я сразу поняла, что вы, простите за жаргонное выражение, «втюрились» в меня, как пылкий юноша. Вы так дрожали. Правильно?
— Да. Я чуть не грохнулся в обморок, увидев вас. У меня дрожали не только руки.
— Должна вам честно признаться, это было и со мной. Просто вы не заметили моего волнения. А теперь я скажу самое главное. Нам с вами уже далеко не восемнадцать лет, и мы можем открыто сказать, что влюбились друг в друга. Я прекрасно видела и чувствовала, как вы любыми путями постоянно искали встреч со мной. Или я не права?
— Да, Вы правы. Я постоянно хотел встретиться с вами, хотел быть рядом, любоваться вами, общаться.
— А вы, Анатолий Ефимович, не просто понравились мне… да, я влюбилась в вас. Но я должна сказать всю правду. Я не хочу разрушать свою и вашу семью и заставлять близких страдать. Семья для меня — святое, — продолжила Ирина Антоновна.
— То же самое могу сказать и я, дорогая Ирина Антоновна. Я люблю жену, детей и не могу, и не хочу причинять им страдания.
— Верю вам. Я прекрасно понимаю, что вы не оставите жену с двумя детьми. А быть любовниками и встречаться где-то тайком, мы просто не сможем. Знаете, я посмотрела на наши отношения со стороны и пришла к необычному выводу.
— Какому?
— У нас с вами любовь не обыкновенная земная, а любовь… божественная. Обыкновенная любовь — это любовь, когда мужчина и женщина наслаждаются сексом, счастливы и не заморачиваются над вопросом: «А что? Разве есть еще какая-то другая любовь?» Оказывается, есть. Другая любовь существует. И эта любовь более возвышенная, именно божественная, которую назвали платонической. По имени древнегреческого философа Платона.
— Вы читали труды Платона?
— Нет. Я читала много специальной литературы, когда решила стать дерматологом. Узнала, что платоническая любовь — это единение душ, а не интимные отношения, которые таким людям не нужны. Некоторые авторы, изучавшие эту проблему, называют платоническую любовь: Любовью Высшей Красоты. Лично мне такое определение нравится.
— Красиво сказано, — согласился я.
Ирина Антоновна продолжила:
— Всё дело в том, что платоническая любовь больше, чем просто дружба двух человек. История знает примеры платонической любви великих людей. Например, что вы знаете о страстной любви Франческо Петрарки, великого поэта европейского Средневековья, и Лауры де Новес, о которой сложены легенды? Для поэта замужняя Лаура была настоящим ангелом, воплощением душевной чистоты и неземной красоты. Вы, не сомневаюсь, хорошо помните и другую историю великой любви: писателя Тургенева и французской певицы Полины Виардо. Согласно легенде, эта любовь была чистой, платонической. Я читала о том, что поэт Александр Блок такой любовью любил свою жену Любовь Менделееву. Он так боготворил её, что не мог притронуться к ней, поскольку боялся разрушить то волшебство, которым были окутаны их отношения. Физическая красота человека, будь то женщина или мужчина, с возрастом, к сожалению, увядает. Поэтому высшей и постоянной формой истинной красоты является именно красота души и помыслов. Поэтому высшая форма любви — стремление к союзу с высшим добром…
— Ирина Антоновна, простите, я перебью вас. Когда-то давно я читал переписку Антона Павловича Чехова с Ликой Мизиновой. Помню, что долго был под впечатлением прочитанного, и уже тогда мне показалось, что между ними тоже была та самая платоническая возвышенная любовь.
— Не могу ничего сказать. Я не читала их письма.
Она посмотрела на часы: — Анатолий Ефимович! Мы засиделись с вами. Уже слишком поздно. Пойдёмте посмотрим, как себя чувствует больной и, если там нет проблем, вы поедете домой отдыхать. И пусть вам приснится приятный сон о нашей возвышенной, божественной любви. Помните — я люблю вас Любовью Высшей Красоты, — и она поцеловала меня, а если точнее, коснулась губами моей щеки.
Прошло время. В 1969 году отношения между СССР и Китаем обострились. Произошли вооруженные столкновения на острове Даманском на реке Уссури и у озера Жаланашколь. В связи с этими событиями Туркестанский военный округ разделили на два округа. Началась передислокация воинских соединений и частей. Меня из госпиталя перевели в другое военно-медицинское учреждение, а мужа Ирины Антоновны — в Ташкент. Вскоре они уехали к новому месту службы.
Перед отъездом Ирина Антоновна позвонила мне по телефону. Разговор был предельно коротким. Она очень спешила. Мы тепло попрощались. В моей памяти остались её слова, которые она произнесла сквозь слезы — я слышал, что она плачет.
— Анатолий Ефимович! Дорогой! Прощайте. Вряд ли когда-нибудь мы снова увидимся с вами, но запомните, что на свете есть женщина, которая любила и любит вас самой возвышенной и божественной любовью — Любовью Высшей Красоты.
* * *
...Прошло почти три года. В начале августа 1972 года я ушёл в очередной отпуск. В военно-медицинском отделе округа мне предложили «горящую» путёвку в санаторий. «Парные» путёвки (для офицера и члена семьи), особенно в «бархатный» сезон, уже давным-давно были распределены между генералами штаба округа. Так что, я поехал один и нежданно-негаданно оказался в Крыму в военном санатории «Фрунзенское».
Санаторий располагался у подножия горы Аю-Даг рядом с Центральным санаторием Министерства обороны «Крым». Одно из лечебных отделений возглавлял мой тёзка - подполковник медицинской службы Анатолий Сокольский, с которым в далеком 1960 году мы учились на Высших академических курсах по неврологии при Военно- медицинской академии имени Кирова в Ленинграде. Понятное дело, что он поселил меня в самый лучший корпус, буквально в двадцати метрах от пляжа, в двухкомнатный люкс с большим балконом и видом на море. Пару дней я жил в номере с пожилым генералом в отставке, а когда он уехал, я остался в шикарном люксе один.
Но, как говорят: «случайности случаются»! Примерно через неделю после моего приезда, во время обеда в столовой за одним из столиков я увидел... Ирину Антоновну! Почему я не видел её раньше на территории санатория, на пляже или в столовой — понятия не имею. Возможно, мы приходили в разное время, а на пляже оказывались далеко друг от друга. Да и жили мы в разных корпусах.
Можете себе представить, как я обрадовался! Честно признаюсь, я даже почему-то немного испугался. Случайностей в моей жизни бывало довольно много, как хороших, так и не очень. И вот опять случайность: неожиданная встреча с любимой женщиной. И где?! В Крыму, у самого Черного моря. Я задумался: к чему бы это? Неужели будет «курортный роман»? Господи! Ну, зачем Ты устроил нам эту встречу? К счастью или… может быть, совсем наоборот? Что сулит нам эта встреча, и чем она может завершиться, я не мог даже предположить.
Могу сказать, что за время, прошедшее со дня нашего расставания с Ириной Антоновной, я часто вспоминал о ней, но сейчас чувство любви к этой женщине, дремавшее где-то в глубинах души, вдруг вспыхнуло ярким пламенем, словно затухающий костёр, в который внезапно плеснули бензин.
И тут я дал волю фантазии. Я размечтался! — Моя Любовь Высшей Красоты здесь. Я буду видеть и слышать её каждый день, лежать рядом с нею на пляже. Мы станем вместе плавать в тёплом море, бродить по окрестностям, подниматься на гору Аю-Даг, ездить на экскурсии. Она будет приходить ко мне в люкс. Мы будем пить прекрасные массандровские вина, ходить на танцплощадку и танцевать танго. Однажды она останется в моем люксе до утра… и забудем мы с нею про Любовь Высшей Красоты, занимаясь земной любовью...
Боже мой! Размечтался дурак. Моя бабушка — тоже Ирина Антоновна, иногда о моих детских мечтах говорила так: «Дурак мыслями богатеет».
Я быстро закончил с обедом и спустился на первый этаж к выходу из столовой. Решил подождать Ирину Антоновну внизу и незаметно смешался с толпой отдыхающих, выходивших из столовой. Когда Ирина Антоновна со своими соседками по столу проходила мимо меня, я негромко сказал:
— Ирина Антоновна! Можно вас на минуточку?
Она обернулась, замерла от неожиданности и буквально вскрикнула:
— Боже мой! Анатолий Ефимович! Какими судьбами? – и шагнула ко мне.
Мы обнялись. Она поцеловала меня, прижалась ко мне и почему-то заплакала. Женщины, с которыми она шла, с удивлением смотрели на нас. Повернувшись к ним, Ирина Антоновна, вытирая рукой слезы, радостно произнесла:
— Девочки, это Анатолий Ефимович, мой сослуживец по Алма-Атинскому госпиталю. Он — врач. Подполковник. Невропатолог. Знакомьтесь, пожалуйста.
Мы познакомились. Я запомнил имя только одной симпатичной женщины, потому что звали её Тамара, как и мою жену. Дамы постояли с нами несколько минут и ушли, сославшись на неотложные дела. Мы остались с Ириной Антоновной вдвоем. После короткого обмена информацией — «когда прибыл, в каком корпусе разместили и прочее», мы как-то вдруг внезапно, не сговариваясь, перешли на «ты», отбросив высокопарность.
— А теперь пойдем сядем на скамью, — предложила Ирина, — и ты расскажешь мне все Алма-Атинские новости: о госпитале, моём бывшем начальнике Александре Владимировиче, наших коллегах, своей семье.
Я рассказал ей всё, о чем она просила. Мне она поведала, что вскоре после переезда из Алма-Аты, её мужа из Ташкента перевели в Термез на должность заместителя командира мотострелковой дивизии, что их дочь поступила в Ташкентский мединститут, а сама она опять работает в военном госпитале. В санаторий приехала неделю назад, договорилась с врачом, что никаких процедур, кроме общего массажа и кислородного коктейля, принимать не будет. Планирует просто отдыхать и ездить на экскурсии, поскольку никогда здесь не
