джунглях всё живое имело гипертрофированные размеры, даже куры, кошки и кролик. До этого момента приблудившиеся волки Юрика, как физика, совершенно не интересовали. – Я думал они величиной с овчарку, а эти даже ниже будут.
- Жизнь у них голодная, вот и измельчали, - авторитетно ответил Гоша. – Ничего откормим, будут крупненькие. Чего смотришь, блохоносец серый? Сейчас дядя Гоша будет тебя вкусняшкой угощать. Сам бы съел, да дядя Юра не разрешает.
- Да ешь, если хочешь, - буркнул Юрик. – Так в протокол и запишу: «Глупомордый Гоша съел волчью еду, но она ему не зашла».
- Это такая шутка-юмора была, - покачал головой Гоша. – Но ты, Юрик, такого слова, как «юмор» не знаешь. Нет такого слова в твоём словаре, состоящем из пары страниц. И чего тебе не щёлкалось клешнями в своём болоте? Взял и к людям вылез. Ладно, запиши в протокол: «Два пирожка, пропитанные веществом скормлены главному волку в 18 ноль-ноль по местному времени». С этими словами Кашанкин выложил в персональную миску Ухогрыза два мокрых пирожка.
Ухогрыз, понюхав еду, посмотрел на человека. Его унылый взгляд вопрошал: «Это надо есть?». Сегодня Ухогрыза кормили уже три раза, причём вкусной и приятно пахнущей пищей. Правда, волкам скармливали и горькие таблетки, но приходилось терпеть, так как волки понимали, что раз люди дают им эту противную горечь, то надо терпеть и есть.
Человек кивнул, и волку пришлось глотать раскисшую массу. Ничего, на воле приходилось жрать совсем плохую пищу, эта гадость хоть мясом немного пахла.
- Вот и молодчик, - погладил волка по голове Гоша. – Всё слопал? Ну, тогда пока, не кашляй.
Люди ушли, а волк соображал: «Что это было?». Потом он вспомнил, что надо вылизывать больной бок. Ещё Острозубку надо полизать: у неё ран куча.
Равнодушное светило медленно опускалось к горизонту. Наступил момент, когда тени достигли максимального размера. Ещё немного и они сольются с темнотой ночи. Ночью волки будут спать, даже на Луну никто из них не захочет выть. А зачем выть, ведь желудок полный. Болят раны, но это временно. Мудр у нас вождь Ухогрыз, что сумел договориться с людьми. Люди кормят и в клетки не помещают. Хочешь, иди на все четыре стороны на вольные хлеба. Но дураков нет. Вымерли.
Хутор стал жить в непривычно быстром темпе, как только Савелий притащил сюда целый табор, состоящий из нескольких десятков людей и кучи животных. Теперь события случались ежедневно. Только успевай обсудить одно событие, как оно уже устарело и появляется тема для обсуждения другого случая. Потом события повалили валом, что для хуторян явилось культурным шоком. Волхв велел хуторянам принять на постой пришлых людей. Прибывший народ расселили по домам, сараям, по палаткам, вагончикам и машинам. Потом колдун всё население хутора загнал в свою фирму и обобществил блеющее имущество. Народ терпел и молчал, но когда получил первую заработную плату, то не поверил своим глазам. Да за такие деньги на Севу надо молиться, как на икону в красном углу. Вот только и работать пришлось всем, от мала и до велика. Зато Сева и платил всем, даже детям и глубоким старикашкам. И всем находилась работа. А пришлые люди работали, как тракторы. Очень скоро выросла огромная столовая, состоящая из нескольких залов и подсобных помещений. Затем, в немыслимых темпах, отстроились два «П» образных общежития. Всего в них было 24 квартирки, но со всеми удобствами. Это сразу же улучшило жилищную проблему. Начали возводиться несколько двухэтажных коттеджей, какие-то неведомые цеха, теплицы и инфраструктурные сооружения. Строились дороги из неведомого материала. Местным казалось, что их волхв знает, что делает и это даётся ему легко. Кто бы знал, что у Савелия случился душевный кризис. Особенно его добила проблема с инфраструктурой. О газе и мечтать не приходилось. Печи приходилось класть для использования в них в качестве горючего дрова или уголь, устанавливать электрические печи. А электричество это нагрузка на сети. Увеличение мощностей электросетей требовало согласования и денег. И так по любому инфраструктурному проекту. Деньги, деньги, деньги. Где брать деньги, где находить время на различные согласования? У Севы голова шла кругом. Здесь ещё проблемы с Валей. Эту проблему порешали быстро, но на фирме служило больше сотни человек, и каждый что-то требовал, а то и вытворял. За физиками и другими учёными надо тщательно следить, чтобы они чего-нибудь не учудили, как учудили два охламона Кашанкин и Будницкий. Убил бы их, гадов. Несколько раз бы убил. Сева даже собрался привести приговор в исполнение, но помешало письмо от Лёни Праведника. Митрич, отправляясь с Кузьмой обратно в Туапсе, прощаясь, передал Севе запечатанный пакет.
- Праведник велел отдать тебе письмишко, перед моей отправкой домой, - протянул пакет Севе посланник самого Лёни. – Так и сказал: «Отдай только перед самым отъездом». Так что хозяин благодарю за хорошую поляну, может, когда свидимся. Ну, пока. Да….это….совсем запамятовал: Лёня просил передать, что отправит к тебе твоего знакомого парнишку, ну, Сашку Железняка. Праведник говорит, что пусть Санёк помогает тебе варить самогонку, а то ты не успеваешь.
- Вообще-то успеваю, - удивился Савелий таким заявкам.
- То сейчас, а скоро будешь зашиваться, - пояснил гость. – Лёня говорит, что Сашка правильный пацанчик, хоть и шутоломный.
Отправив Кузьму и Митрича в Туапсе, Сева в своём кабинете вскрыл пакет. В пакете находился лист бумаги, формата А4, на котором ровным, на удивление, почерком было написано: «Восьмёрке наша благодарность за эликсир. Остерегайся торговцев алмазами. Используй стабилизаторы, когда будешь ходить. Красный у тебя уведут, но это херня. Воров не убивай, они смешные, пусть живут. А волка надо стричь».
Вот такой у Лёни стиль написания писем. Странный и непонятный. Что за восьмёрка? Это я, наверное? Насторожил совет Лёни остерегаться торговцев алмазами. Севе пришлось отдать на реализацию алмазы, добытые им в иномирье, только несколько штук оставил себе. Хорошо, обрубим концы, ведущие к нему. А «красный» это о чём?
Сева кинулся к шкатулке, где хранился подаренный Лёней красный карнеол. Точно, как и писал Лёня, камень благополучно скоммуниздили лихие люди: шкатулка оказалась пустая. От гнева Сева даже покраснел, но, слегка успокоившись, втянул носом воздух около шкатулки. Таким действием он определял, кто дотрагивался к ней из местных. Шкатулка издавала много запахов разных людей, но из местных ощущался только запах некого Юрика Будницкого. Интересно, как эта сволочь пробралась в кабинет? Сева стал вспоминать события последних суматошных дней и вспомнил, что доверял Максиму Борисовичу Оболонову, которого все звали Доктором, ключи от личного кабинета.
Пришлось вызывать Доктора и расспрашивать его, кого он приводил с собой. Доктор, наморщив лоб, вспомнил, что привлекал для простой работы закоренелого раззвиздяя Юрика.
- А что случилось? – поинтересовался Доктор.
- Да ничего особенного, - ответил шеф. – Просто интересуюсь о…., - и Сева перевёл разговор на производственную тему.
- Прошу тебя Доктор, - говорил Сева, - усилить надзор над медицинским обеспечением. Теперь у тебя будет помощница, фельдшер Валя. Я решил её полностью перевести на наш хутор, учитывая, что она уже непраздная женщина. Залетели мы с ней немножко. Такие дела.
- Угу, поздравляю, - Доктор к таким нюансам, периодически случавшимся с женщинами, относился весьма толерантно. – Размножаемся понемногу.
Поговорили о других насущных делах. Доктор посетовал, что очень скучает по своей Золотой Бабе. Сева пообещал что-нибудь придумать.
Оставшись в одиночестве, отпустив Доктора, Сева громко сказал:
- Убью гада Юрика, - подумав, добавил. – И гада Гошу тоже убью. Придушу их обоих, одновременно, как Отелло Дездемону. Их придушенные тела закопаю в барханах. Тела негодяев потом найдут и откопают дикие звери. Звери съедят трупы, даже косточек не оставят. И никто плакать не будет о Гоше и Юрике. Разве что прирученные ими кошки да петушки.
Но, вспомнив о предупреждении Праведника, поумерил свой пыл. Лёня не советовал убивать гадов, но гнобить их он не запрещал, и сделать из двух гадов подопытных кроликов Лёня тоже не запрещал. Сева кровожадно усмехнулся. Вот приедет Кузьма и начнём чморить этих гадов по полной программе. Пусть Кузьма их воспитывает, а то я могу поубивать их невзначай. Надо успокоиться и начать разрабатывать план проведения опытов над Юриком и Гошей.
Тут ещё Лёня пишет, что стричь волков надо. Ну, это Праведника круто занесло на повороте. С этих волков много шерсти не настрижёшь, да и что с ней потом делать? Валенки валять? Чудит Праведничек.
Алевтина Сёмина, имея характер курицы-несушки, как-то не задумывалась о жизненных сложностях. Но, по приезду на хутор целого табора галдящего и странного народа, невесть где подобранного Севой, она стала задумываться. Может годы у женщины подошли к той черте, когда появляется некоторая мудрость. Или смущение в душе появилось от круто изменившейся жизни на хуторе: то жизнь ползла неспешно, а тут, вдруг, понеслась галопом. Теперь на хуторе, как в огромном городе. Ужас! Уже больше ста человек обитают здесь, не протолкнуться. Приезжие создают суматоху и кучу новостей, которые за день не обсудишь с соседями. Думая о жизненных превратностях, Алевтина не забывала о готовящемся в печи пироге. Такие пироги, сделанные Алевтиной, за их размер и вкусовые качества чрезвычайно уважал супруг Павлуша. Пах пирог что надо: мясом, луком и специями. И на вкус должен быть на высоте. Хорошие пироги получались у Алевтины. Павлуша обязательно останется довольным. Хоть Павлуша и небольшого ума, но родной, да и воспитанию он поддаётся. А свекор плохо поддаётся дрессировке. Недавно Алевтина хотела взять грех на душу и отходить деда веником за его пьянство до потери «облика морале». Потом включила мозги и сообразила, что это не наш метод, и такой методой деда не перевоспитаешь, а позора отхватишь на свою голову. Народ осудит. Да и странно всё стало. Дед несколько дней бухал по-чёрному с Кузьмой и приезжим человеком, но, почему-то, не выглядел больным, как обычно выглядят пропойцы после загула. Зелёный и пупырчатый огурец и то лучше выглядит. Странные у них какие-то пьянки. Вдруг её осенило: местный волхв как-то равнодушно смотрел на эти пьянки, ведь Кузьма его ближайший помощник, а Сева категорически не терпит, когда кто-то плохо понимает его слова. Её осенила внезапная догадка, и она чуть не лишилась дара речи от собственной проницательности. Вот оно что! Точно, это проделки волхва. Вот же напасть.
Алевтина вздрогнула от такой мысли, вдруг посетившей её голову. Колдуна Алевтина боялась до дрожи в коленках и паники, особенно после одной случайной встречи с колдуном, когда тот пребывал не в духе. Раньше Алевтина воспринимала Севу, как хорошего соседа, как одарённого, но всё же человека. А тут она пересеклась с колдуном в нехороший для неё час. Тогда она случайно глянула Севе в глаза, и её
