матерей, роддомовская акушерка решила бы упиться в усмерть и уронить этих деток об бетонный пол, пару раз хотя бы, да желательно головушкой. Но, медицина у нас самая передовая в мире, акушерки до изумления не напиваются, поэтому Гоша и Юрик благополучно начали развиваться. Сначала они развивались в детском саду, потом в школе, где и скорешились на почве своего особого видения мира. Школа им не нравилась из-за нудных учителей и заумных предметов. Зато развиваться на улице, и особенно в подворотнях, им нравилось. Улица научила их многому и очень нужному в жизни: специфическому сленгу, ориентироваться в ценах на горячительные напитки, разбираться в качестве спиртного, и даже как ловчее свернуть косячок с травкой. Они развились в опытные серые уличные крысы, которые многое повидали на своем опасном веку. Делать что-нибудь полезное у них не получалось, так как желание поработать всегда совпадало с острым приступом лени.
- Кто-то любит поле жать, а кто-то любит полежать! – философствовал длинный и тощий Гоша.
- А кто-то любит и пожрать! – поддерживал его Юрик – ниже среднего роста и ниже средней упитанности.
- Кто-то любит косячок, - на лице Кашанкина расцветала улыбка.
В молодости они скакали от восторга, постигая сомнительные удовольствия, связанные с употреблением веществ, различной степени тяжести.
К двадцати годам Юрик и Гоша полностью не оправдали чаяний своих родителей, а к тридцати годам эти товарищи стали законченными алкоголиками, тунеядцами и вороватыми асоциальными элементами. Как личности они уже не интересовали никого, разве что только местный участковый присматривался к ним, чтобы когда-нибудь поймать на горячем и закрыть на пару лет в места не очень отдалённые, но в которых, говорят, преступники перевоспитываются героическим трудом. А пока Кашанкин и Будницкий по пьяной лавочке обогащали местную алкомысль добавлением к поговоркам фразы «есть время самогоночки вмазать», выдавая эти свои филологические изыски за народную мудрость. Получалось лихо, например: тише едешь - есть время самогоночки вмазать; семеро одного не ждут – самое время самогоночки вмазать; долго запрягают - есть время самогоночки вмазать. Городские алкаши поражались сообразительности парней и приговаривали: «Добрая смена подрастает». Кроме «вмазать самогоночки» других жизненных интересов и талантов у Гоши и Юрика не наблюдалось, хоть под микроскопом ищи. Хотя, не надо утрировать и ставить крест на этих парнях. Если хорошо поискать, то можно и таланты обнаружить у них. Искали, не обнаруживаются? Плохо искали. Как так-то, ведь есть талант, например, их энциклопедические знания о спиртсодержащих напитках! Ну ладно, на крайняк и такой талант сойдёт. Разбуди Юрика или Гошу среди ночи и спроси о любом напитке, они вам подробно расскажут о любом пойле. Хоть про заморский ром поведают, хоть про отечественную косорыловку. Расскажут, что такое ром? Это дешёвый самогон из патоки сахарного тростника, фактически бросового сырья. Ром – это гнусное пойло бедных моряков, мечтающих быстрее и дешевле нажраться во время стоянки в порту. Нам эти заморские изыски ни к чему. Кальвадос - тоже самогонка, только получаемая от перегонки забродившего яблочного сока, полученного из подгнивших низкосортных яблок по типу «лишь бы не выбрасывать». Текила тоже самогонка, только плохо очищенная. Делают её из того, что само растёт в Мексике буквально под ногами - кактуса агавы. В принципе, та же история с «классическими напитками», типа виски, коньяком и якобы отечественной водкой, которую изобрели в Италии. Что!!?? Покушение на святое!? Ни-ни, мы за водку! Только она, родимая, дорогая. Мы больше косорыловку предпочитаем в это время суток, или шмурдяк какой-никакой. Ну, тогда живите маргиналы, если вы такие патриоты и с понятием.
Друзья по причине перманентных финансовых затруднений предпочитали родимую косорыловку. Косорыловка из-за своего сочетания цена-качество даст фору водке. Она – классический самогон из сахарной свеклы. Фу, вкус у неё немножечко мерзкий. Вы не понимаете, коллеги, это у неё такой неповторимый особый букет, и не надо тут морщиться. И употреблять внутрь организма её надо строго соблюдая соответствующий суровый ритуал пития, что создаёт специфическую ауру элитарности вокруг этого напитка. Косорыловку уместно пить строго из гранёных стаканов и занюхивать рукавом. Хотя среди поклонников и апологетов этого напитка происходят теоретические споры – каким рукавом следует занюхивать – правым или левым. Друзья принимали в этих научных спорах горячее участие, так как в маргинальной среде считались образованными парнями, ведь они школу умудрились окончить и даже книжки читали. Юрик, как сейчас помнил, что ему как-то в руки попалась книга знаменитого вьетнамского писателя Хомен Нгуэя. Как там её звали? А, вот: «Пахом звонит в колокол». Душевная книга. Ещё Юрик читал книжку «Собор какой-то матери», но не дочитал. Кашанкин имел предпочтение читать историческую литературу типа «Кретин Дорвард» В.Скотта или приключения, происходящие на морях и океанах. Особенно ему нравился автор Тур Херейдал. А вот творчество Фрейда Третьего (Фрейд З.) о сновидениях он не понимал, зато такие книги хорошо использовать как снотворное.
Неуёмное употребление косорыловки пробуждает в некоторых людях скрытые пороки, что часто вырываются наружу и овладевают рассудком её употребляющего. Кашанкин и Будницкий соревновались – кто раньше присядет на скамью подсудимых. Всё уже шло к тому, что Гоша и Юрик вскоре пополнят своими персонами исправительные учреждения нашего самого гуманного государства, но тут случился казус в виде их встречи с Кузьмой, который, как слышали друзья, бывало, выручал страждущих. С Кузьмой они быстро договорились, что завтра обязательно придут к нему во двор для работы на стройке, вот только поправят здоровье сегодня. При этом они смотрели на Кузьму самыми честными глазами, и даже поклялись мамой, что придут, только выдай сегодня авансом литр самогонки.
- Сколько вас здесь? – осведомился Кузьма у Юрика, ведущего с ним конструктивные переговоры.
- Я и ещё один вот этот придурок, - честно ответил Юрик, окидывая Кузьму добрым взглядом афериста из МММ.
Кузьма, покачав головой, выдал две пол-литровые бутылки вожделенного напитка. Как только этот лошара выдал друзьям самогон, то радостные друзья, сразу же выбросили из головы все свои обещания помогать этому тупому лошаре, забыли все клятвы и заверения, пошли в укромное место и с радостью употребили напиток, который их многострадальная печень скрепя утилизировала.
- Друг мой! Это мы правильно сделали, что свинтили от этого лошары, - пьяно улыбался Гоша. Он ещё не осознавал, какое западло он и Юрик сами себе подкинули. День, по их мнению, прошёл успешно. Можно даже сказать, что сегодня жизнь удалась.
На следующий день Гоша с Юриком с удивлением обнаружили, что им совершенно не хочется и не можется употреблять спиртное, а забалдеть хочется. Вот только тяга к спиртному спела лебединую песню: тили-тили, трали-вали. С самогонкой Кузьмы, они, естественно, такое противоестественное явление не связывали. Дальше - больше. У друзей вдруг с какой-то бухты-барахты начали стремительно прочищаться мозги. Но это явление они отнесли на счёт собственной одарённости от природы, ясный пень. Усиленная работа мозга постоянно требовала информации, поэтому друзей, как и сотни других городских выпивох, потянуло в науку. Тщедушный Юрик Будницкий сначала примкнул к местным математикам. Но там ему частенько больно перепадало по щам от озверелых на белый свет коллег. Поэтому, с десяток раз поучаствовав в рукопашных математических диспутах, тщедушный Юрик приуныл. Надо искать кого-то по своему размеру – решил он. Коллеги по цеху очень уж больно вколачивали свои идеи по нетренированному телу парня. Пришлось неудачливому математику выучить приёмы рукопашной борьбы: один прием бегом и два приёма ловко спрятаться. Юрик знал себе цену: цена эта оказалась удручающе низкая. А какие надежды были, какие надежды: «До наших дней от мира сотворенья заслуги математиков важны. Мы создали таблицу умноженья, бином и пифагоровы штаны».
В новую безалкогольную жизнь входить на трезвую голову тяжко. Встал классический вопрос Вильяма нашего Шекспира «что со всем этим безобразием делать?» Разругавшись вдрызг с математиками, у которых такие пикантные отношения с коллегами, Юрик пустился во все тяжкие, то есть примкнул к хмурым физикам. Те дрались меньше, но озлобленнее, и отличались совершенной несдержанностью языка. Они часто вызывали к жизни сложные и заковыристые лингвистические конструкции, которые не применяют в парламентских дискуссиях. Идеи Юрика коллеги всегда объявляли мелкой серостью, дебильной ересью и лженаукой. Некоторые старшие товарищи, с лёгким сожалением поглядев на малорослого Юрика, даже намекали, чтобы Юрик пошёл поучиться для начала в школу. Не в обычную школу, а в коррекционную, где ему будет очень даже кошерно среди деток с особенностями психики. Смахнув скупую мужскую слезу, физики заверяли Юрика, что они мужественно переживут отсутствие его персоны в их рядах.
- Вы в каком психдиспансере на учёте стоите? Вот зачем вы коллега лезете в физику? – прочувственно и с добротой говорили старшие товарищи, но получалось у них на манер матерной частушки. - И ладно бы что-то приличное лезло. Общаясь с вами, не знаешь, что и сказать: вежливо ответить, или грубо промолчать? Лучше расслабьте свои обе извилины коллега, физика и без вас прекрасно обойдётся.
Юрик, естественно, от такого к себе отношения злился на коллег и пытался доказать, что его теории тоже не лыком шиты, а претендуют минимум на Нобелевскую премию. Однако, у Юрика пока не наблюдалось того полёта мысли, что был присущ его коллегам физикам из бывших алкоголиков. Понимал Юрика и сочувствовал ему только его закадычный друг Гоша Кашанкин. Правда, сам Гоша в физике не петрил, но Юрику сочувствовал. Сам Гоша примкнул к биологам. По своему складу характера Гоша был намного инфантильнее Юрика, намного ленивее и жил с большей долей пофигизма и философского абстрагирования от настоящего. Среди местных биологов он совершенно не котировался, да ему, собственно, плевать хотелось на чужое мнение. Манией величия Гоша не страдал, но признания своих заслуг желал. Вот только пока заслуги на поприще биологии никак не вытанцовывались. Сейчас его занимала навязчивая идея, как вырастить клубнику, чтобы она вырасла высотой в два метра, а то и больше. Это какой же тогда будет величины сама ягода с такого огромного растения? Гоша уже в мыслях видел огромную пятикилограммовую сладкую ягоду, которая лежит у него на столе. Вот Гоша берёт острый нож и отрезает от этой ягоды кусочек, грамм эдак на двести. Затем, наколов его на вилку, съедает этот кусочек, сочащийся сладкой свежестью. Объедение! Ведь объедение, правда? Знакомые биологи крутили пальцем у виска, когда Гоша увлекался, и начинал рассказывать коллегам о своих идеях по увеличению
