исходных, сущих, и в-третьих, чтобы оно замыкало (как замком) всю цепочку.
Продолжим далее о процессе продуктивного мышления. Так вот, найдя посредством нашего воображения-представления вид недостающего нам звена, мы понимаем, что этим идеальным искомым сущим мы в принципе не можем произвести никакого реального действия (а вернее, изменения) в окружающей нас материальной действительности. А именно это-то нам как раз и нужно сделать. Вот почему нам надо материализовать его, то есть по его образцу и по определенной технологии – нами ли созданной или кем-либо другим – изготовить материальное его воплощение, а именно, подручное средство. И только с помощью последнего мы уже сможем осуществлять в социуме (в массовом масштабе) новый род деятельности по производству нового вида Продукции, того вида, который ранее, в процессе События-1, был затребован самим социумом.
Так что весь процесс от начала рефлексии-1 до конца рефлексии-11, то есть до разработки технологии изготовления подручного средства мы можем назвать Событием-11 (в общей 3-х событийной методологии возникновения новизны). И единственно кто причастен к этому процессу так это креативно мыслящий человек. На этом его миссия заканчивается. Он сотворил самое главное, а именно, смысл идеи.
И если возникнет вопрос, так что же означает такое, казалось бы, ясное на первый взгляд, но на самом деле достаточно загадочное понятие, как смысл идеи, то лучше понять это позволит нам другой вопрос – для чего он, этот смысл, предназначен? А предназначен он для того, чтобы:
- во-первых, в процессе раскрытия смысла идеи на этапе рефлексии-11 обнаружить лакуну (недостачу) в цепочке исходных сущих;
- во-вторых, заполнить эту лакуну внове созданным в нашем уме искомым сущим;
- в-третьих, материализовать – по определенной технологии – это искомое сущее в подручное средство;
- и в-четвертых, с помощью этого средства осуществлять в социуме новый род деятельности по производству нового вида Продукции.
Как видим, смысл идеи есть руководство (механизм) к осуществлению выше означенных действий. Сам смысл ведет нас от одного действия к другому, с ним связанному необходимо обусловленной причинно-следственной связью.
А ведь смысл возникновения любой идеи только в том и заключается, чтобы «вынудить» явление на свет новизны какого-либо вида, и тем самым проявить какую-либо неповторимую Истину, ранее бывшую сокрытой. Как полагал А. Бадью в «Малом руководстве по инэстетике», «Истина живет в стихии неповторимости. Повторение объекта или утраты (что одно и то же) есть лишь досадная неверность неповторимой уникальности истинного» (стр. 144). Но в этой же стихии, стихии неповторимости и спонтанности, обитают и идеи, а вернее, их возникновение и их смыслы: нет ни одной идеи, смысл которой бы повторялся, и нет ни одной идеи, которая бы не возникла спонтанно, стихийно.
Вот почему возникновение любой идеи есть возникновение Истины. (И недаром Хайдеггер так упорно настаивал на древнегреческом понимании термина «истины» как несокрытости (алетейи), то есть того, что вышло из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю). (См. «Гераклит». Основная часть, параграф 8)). И то, что мы назвали идеей – будучи представленной в своем раскрытом виде, в виде мысли – является ничем иным как самой Истиной. Разве не Истинами являются формулы Ньютона, Ома, Эйнштейна, таблица Менделеева, устоявшиеся моральные принципы, произведения литературы и искусства, понятия естественного отбора (Дарвин), бессознательного (Фрейд, Юнг), наследственности свойств любого живого организма (Мендель) и т. д.? Всё это Истины, и тем родником, из которого они истекли, являются идеи, однажды спонтанно возникшие в интеллекте человека, продуктивно мыслящего. То есть мыслящего одинаково эффективно как посредством логики (рационально), так и посредством инсайтов, озарений, интуиций (иррационально).
Так что вряд ли можно безоговорочно согласиться с общепринятым мнением, что «Инсайт объясняется через «всплывание» в сознании готового решения из бессознательного»11. «Всплывает» не готовое решение, а «инструкция», каким образом это «готовое решение» можно осуществить. Потому что вслед за инсайтом мы сначала должны в своем уме – по наводке смысла внове явленной идеи – сформировать идеальный вид недостающего нового искомого сущего, затем материализовать (по определенной технологии) последнее в подручное средство, и лишь потом, с помощью последнего производить новый вид Продукции. Создание этой Продукции и будет «готовым решением» ранее возникшей проблемы.
Как видим, смысл любой новой идеи не столько в том, чтобы понять и выразить нечто нам ранее неизвестное, сколько в том, чтобы дать нам вполне конкретную инструкцию по созданию новизны определенного вида. И эта инструкция – как порядок действий – неизменна по своей сущности, она «космополитична»: иначе говоря, она применима для идей самого разного вида и содержания: технических, научных, психологических, этических, социальных, религиозных, философских и т. д., что и было проиллюстрировано нами в разделе 4. «Примеры идей из разных областей знания».
Другими словами, алгоритм осуществления смысла любой идеи неизменен в своей последовательности. И эта «космополитичность» была обретена нами, скорее всего, в те далекие времена, когда нейроны нашего мозга – вдруг! – стали способны самоорганизовываться в некие ансамбли, проявлением которых на уровне сознания и стали смыслы идей, являющихся в актах инсайта, прозрения или озарения. И подтверждением последнему стали нейрофизиологическое эксперименты С. Деана и его коллег. (См. следующий раздел).
Более того, эта инструкция является составной частью более обширной «инструкции», а именно: методологии возникновения новизны (на этапе События-11), состоящей из рефлексии-1, инкубационной фазы, спонтанного акта явления идеи в наше сознание, допонятийной фазы, рефлексии-11 и создания подручного средства, с помощью которого может быть произведена новая Продукция определенного содержания, ранее запрошенная социумом на этапе События-1.
И если мы включаем в эту методологию еще и События-1 и -111, то должны еще будем учитывать и то, что происходит в соци-уме самом по себе: хотя бы, как адаптируется внове созданная новизна и как возникают все новые и новые Необходимости в самой новизне какого-либо вида.
Все это дает нам право заявить, что методология возникновения новизны вместе с включенной в нее инструкцией по реализации смысла идеи может, хотя бы в некоторой степени, служить алгоритмом при решении задач, связанных с созданием (техника) или обнаружением (наука) новизны самого разного, нам еще незнакомого содержания.
Так вот, дойдя до этого места наших рассуждений о процессе нашего продуктивного мышления, постараемся зафиксировать те пять тайн, которые мы не можем объяснить на уровне нашего логического мышления.
Во-первых, каким образом и где, в каких структурах нашего мозга, образовался сам смысл новой идеи? И здесь, конечно же, помощь нам могут оказать только эксперименты, наподобие тех, которые описаны в нами уже упомянутой книге С. Деана «Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли». (Об этом подробно далее в разделе 7)
Во-вторых, что является причиной того, что этот сгусток смысла «исторгается» («выталкивается») из нашего бессознательного на уровень сознания в спонтанном акте, который принято называть инсайтом, озарением, прозрением и т. д.? Конечно, причиной, скорее всего, является целостность (завершенность, истинность) этого смысла, но кто принимает решение отослать этот смысл на рассмотрение нашему сознанию. Ведь незавершенные смыслы так никогда и не появляются в нашем сознании, они оказываются погребенными в бессознательном, и мы даже не знаем почему: то ли наши усилия на этапе рефлексии-1 оказались недостаточными, то ли бессознательное «забраковало» результат работы нашей логики.
В-третьих, почему внезапное явление смысла новой идеи в наше сознание сопровождается возникновением перечисленного нами выше «эскорта» ощущений? И эти субъективные ощущения, скорее всего, сопровождаются какими-либо весьма значительными материальными процессами в нашем мозге, теми процессами, которые можно было бы зафиксировать соответствующими приборами на физическом уровне их проявления. Здесь мы можем только предположить, что сопровождение явления смысла идеи в наше сознание столь позитивными ощущениями носит поощрительный характер: не будь этого, мы вряд ли бы заметили появления новой идеи на горизонте нашего сознания, и вряд ли бы мы сразу же принялись раскрывать и оформлять этот смысл. Ведь мы прекрасно знаем, что незафиксированный сразу же смысл идеи очень трудно удержать в нашем (повторим опять, «чистом») сознании – он с легкостью улетучивается из него.
В-четвертых, почему и каким образом, исходя из внове явленного смысла, мы находим лакуну – в виде отсутствующего искомого сущего – в цепочке исходных сущих, формирующих структурно-функциональный состав идеи? Иначе говоря, как мы находим «дырку от бублика»? Каким «зрением» мы видим эту «дырку»? Или, может быть, вид искомого сущего «вышелушивается» из тех взаимосвязей, в которых он должен находиться с остальными, исходными, сущими? Ведь мы прекрасно знаем, что каждое сущее – из комплекса сущих любой идеи – взаимосвязано с остальными сущими какими-либо метафизическими (сущностными) связями. Возможно, именно по этим взаимосвязям мы узнаем об отсутствующем искомом сущем, о том виде (эйдосе), в котором он должен быть представлен?
И в-пятых, каким образом при раскрытии смысла идеи происходит перекодировка нейронных образований нашего мозга в слова и знаки, фиксирующие смысл внове явленной идеи? Вот здесь, скорее всего, и заключена тайна преобразования материальной деятельности нейронов нашего мозга в идеальные представления нашего сознания. И вернее всего, эта тайна связана с тем, что в процессе раскрытия смысла идеи мы – в обязательном порядке! – должны наименовывать (называть) те составляющие элементы, которые входят в структуру идеи. А сами наименования мы извлекаем из памяти, которая является кладовой сознания. Так что посредством наименований мы просто-напросто «озвучиваем» то, что происходит в безмолвных материальных структурах нашего мозга. (Так, наверное, игла граммофона «озвучивает» глубину безмолвных материальных борозд пластинки) И здесь возникновение языка, скорее всего, сыграло решающую роль то ли в возникновении самого сознания, то ли в выходе его на новую ступень развития (на что нами уже было указано ранее). (Но самое главное это то, что мы даже не знаем, что именно мы имеем в виду, когда употребляем слово «сознание». Более подробно об этом в Статье «Роль идей и «сценарий» возникновения сознания»).
В связи с последним абзацем отметим одно, можно сказать, фундаментальное наблюдение эвристического характера. Оно касается волнообразности всего процесса продуктивного мышления: материальное переходит в идеальное, а идеальное в материальное и т. д.. (Совсем как в квантовой механике: волна в
