Относительно же того, какие психические явления могут характеризоваться понятием «душевные», то в нашем дальнейшем рассуждении мы попытаемся не только более подробно их осветить, но и отграничить их от явлений духовных. А пока что для нас будет вполне достаточным отнести к душевным явлениям, во-первых; наши чувства и эмоции; во-вторых: сны и грезы наяву, непроизвольные фантазии и воспоминания, ощущения и представления, впе-чатления и галлюцинации; в-третьих: интуицию, инсайт, озарение; и, в-четвертых: бессознательные проявления нашей психики, такие как инстинкты, влечения, комплексы, способности, таланты и т. д. Объединяет все эти процессы то, что они сами по себе не требуют предварительного сосредоточения нашего сознания и нашего ума – они самопроизвольны, спонтанны по своей природе: время их прихода, характер протекания и их последствия для нас никак не могут быть предугаданы нами в полном объеме.
4. Истоки зарождения душевности (души)
Итак, возвращаемся к вопросу об истоках душевного страдания. Исходя из того, что физическое страдание является следствием воздействия на наш организм упомянутых нами ранее болезней, травм, ранений, голода, холода, возрастных изменений, стихийных бедствий и т. д., которые способны привести к временной или постоянной потере физической полноценности, можно предположить следующую версию возникновения душевного страдания, а, следовательно, и души.
Потеря физической полноценности, как правило, сопровождается отчуждением человека от общества и понижением его статуса, что может поставить его на грань физического выживания. Отсюда постоянная обращенность психики человека в направлении к обществу своих сородичей. Отчужденный и страдающий человек, под угрозой страха смерти стремящийся снова стать членом общества – вот в ком в первую очередь зародилась душа. Физическое страдание, послужившее причиной отстранения человека от общества, побудило его к развитию собственной души, благодаря страданию которой он вынужден был искать эмоциональные связи с обществом, чтобы вновь вернуться в него и быть полноправным его членом. Физическое страдание – это в-зывание (от «звать») о помощи и в этом взывании было что-то от животного взвывания (от «выть»).
И ведь недаром в русской культуре выражением крайней тоски и страдания в состоянии одиночества является красочное и ёмкое словосочетание «выть хочется». А потому и неспроста, наверное, этимология слова «звать» в одном из своих вариантов восходит к значению «мучиться», «гибнуть», «исчезать»8. Эмоциональное развитие феномена души – это компенсация физического отчуждения человека от общества. Как на месте раны начинается процесс нагноения или заживления, так и на месте «раны отчуждения» начался процесс душевного страдания способный привести либо к сближению человека с обществом, либо к дальнейшему отстранению его от него. И в результате естественного отбора первое приводило к культивированию благоприятных эмоциональных связей с окружающим сообществом, в то время как второе, наоборот, этому не способствовало.
С этой точки зрения, если мы применим теорию Адлера (приложимую к описанию онтогенетического развития психики человека) к филогенезу психического становления рода человеческого, то душа, как приспособительный орган более эффективного взаимодействия с окружающим миром, является компенсацией – человека как вида – за физическую и психическую неполноценность в условиях сурового природного и социального существования.
Душевный человек – это человек способный установить благожелательные, в первую очередь, эмоциональные (а затем и разумные) связи как с сообществом себе подобных, так и со всем тем, от чего зависело его физическое и душевное благополучие. Почему, в первую очередь, эмоциональные связи? Да потому, что эмоциональная связь – это связь наиболее древняя, наиболее доступная и наиболее эффективная. Разменной монетой общения на ранних этапах развития человечества был, конечно, не разум, а эмоция, чувство, интуиция.
Так что душа – это комплекс сознательных и бессознательных эмоциональных и разумных связей человека с окружающим его миром и обществом: сородичами и близкими, природой и Богами, тотемами и демонами. И чем больше этих связей, и чем они крепче, тем больше шансов не быть отторгнутым обществом при любых неблагоприятных для человека обстоятельствах.
Таким образом, одна из основных причин формирования феномена души состояла в том, чтобы избежать изолированности от общества. Одиночество – вот то гнездо, где зародилась и вызрела страдающая душа человека для того, чтобы снова связаться с обществом и быть принятым им в свое лоно. В основе душевного страдания два чувства: переживание собственной обделенности, униженности, оставленности, с одной стороны, а с другой – безмолвное взывание к справедливости.
Так что почва для экзистенциализма с его категориями отчаяния, страха, отчуждения и прочими пограничными ситуациями появилась не в новейшие времена: она была наиболее благоприятной для него в ту эпоху, когда человек только еще начинал «обрастать» душой. Можно предположить, что это был один из самых трудных пе¬риодов в жизни человека, так как становлению души противостоял «узаконенный» эгоизм и инстинкты наиболее сильных и наиболее здоровых (в животном смысле) членов сообщества.
Душевное страдание обогатило человеческую жизнь, окунув ее в атмосферу душевности и душевных связей. Оно изменило само ка¬чество жизни. Страдающий человек выжил только благодаря эмоциональной насыщенности своих чувств. Я бы даже сказал: благодаря изощренности и изворотливости своих чувств: от хитрости и притворной лести обществу до искренней любви и привязанности к нему.
Не случайно ведь, по крайней мере, в русском языке, слово душа используется как в смысле близких, сердечных, искренних отношений (душа-человек, жить душа в душу, не чаять души, быть душою дела или беседы, излить душу, положить душу за кого-либо и т. д.), так и в смысле схитрить и пойти против совести (покривить душой, взять грех на душу, заложить душу дьяволу и т. д.). Так что феномен душевного страдания привился в обществе только потому, что страдающий человек более приспособлен к жизни в обществе, он име¬ет более широкий и более глубокий опыт выживания.
Вот откуда, как нам кажется, непереносимость душевного одиночества большинством людей и постоянное стремление их уйти от изолированности даже це¬ною того, чтобы «сбиться в толпу». Мы довольно легко переносим «вакуум» духовного общения, оно даже бывает нам в тягость (правда, вследствие отсутствия должной культуры подобного общения). Но «вакуум» душевного общения порою бывает непереносим для нашей психики. Мы просто не находим себе места и такое состояние заставляет нашу душу страдать. Если вспомнить страсти Господни, то душевного одиночества не смог вынести даже Христос, просивший «Петра и обоих сыновей Заведеевых»:
«...душа моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною»9.
Это уже впоследствии человек изредка стал «употреблять» свою душу на то, чтобы меньше зависеть от общества и больше быть привязанным к природе, к искусству, к творчеству. А сначала, для того чтобы выжить, душа нужна была ему для связи с обществом, от которого порою всецело зависела его жизнь. Это был вопрос жизни и к смерти.
И косвенным подтверждением тому, что страдающая душа человека зародилась именно через физические испытания и лишения, является тот факт, что в первобытных религиях ритуал инициации сопровождался отчуждением от общества близких и родственников и испытанием неофита в процессе причинения ему физической боли. Новопосвящаемого буквально истязали посредством таких пыток как бичевание, соскабливание кожи и прижигание, выщипывание волос и вырывание зубов, лишение сна и пищи и т. д. и т. п. (Отголоски первобытных инициаций сохранились и в Христианстве, правда, всего лишь в виде таких суррогатов как крещение, причастие, конфирмация). Цель подобных испытаний состояла в том, чтобы
«…установить сопри¬частность между новопосвящаемым и мистическими реальностями, каковыми являются сама сущность общественной группы, тотемы, мифические или человеческие предки»10.
При этом считалось, что душа переходит в новое качество, позволяющее юноше влиться в общество взрослых. Инициация – это своеобразный пропуск в общество, где душа уже является ценностью. (Не просматривается ли на примере инициации то, как онтогенез душевного развития отдельного человека как бы повторяет филогенез душевного становления человечества?).
Таким образом, медленное, веками длящееся из поколения в поколение «отпочковывание» душевного страдания от страдания физического привело, в конце концов, к грандиозному скачку из мира животной психики в мир души, разума и духа.
Разум же, отчасти, зародился, как приспособительная функция души, для упорядочения спонтанности и эмоциональности и, если можно так выразиться, для повышения КПД души. Но проявления необузданности и стихийности психики, благодаря разуму, стали вводиться, к сожалению, не только в русло человечности и душевности, но и в русло узаконенной жестокости и эгоистичности. Не исключено, что только благодаря разуму, отдельные инстинкты человека трансформировались в эгоистические и агрессивные наклонности. И благодаря тому же разуму, эти наклонности в процессе проявления нашли свое оправдание в обширном и весьма условном коде¬ксе нравственности.
И здесь уместно было бы, хотя бы в качестве отступления от нашей темы, отметить не только положительную роль разума в ста¬новлении человека, но и его весьма существенную отрицательную роль. А заключается она в том, что такие проявления человеческой натуры как жестокость, месть, коварство, садизм и т. д. – это уже, по большей части, изобретения человеческого разума. Если бы мы попробовали представить их без участия разума, то у нас ничего бы не получилось. Достаточно вспомнить какую изощренность проявляет наш ум – не только в фантазии, но и в действии – когда мы ненавидим или мстим. (Теперь я понимаю почему многие мыслители, и особенно экзистенциалисты, с таким ожесточением нападали на разум).
Если животное, не обладающее разумом, не способно на указанные негативные действия, то спрашивается тогда, каким образом разум человека способствовал формированию подобных «животных» наклонностей? Скорее всего, предательская роль разума проявилась в оправдании – и тем самым в культивировании – человеческого эгоизма
Человек при рождении получает одно из свойств характера – индивидуальный темперамент. Это те врожденные особенности человека, которые обусловливают динамические характеристики интенсивности и скорости реагирования, степени эмоциональной возбудимости и уравновешенности, особенности приспособления к окружающей среде. Если живой организм при рождении уже наделён, если ещё не характером, но, его составной частью – темпераментом, то это не может быть механическим браком, какой возможен при изготовлении робота и наделении его способностью к механическому анализу, это пришло с ним извне, вместе с его сознанием (на человеческом уровне), или предсознанием (на уровнях развития других организмов) внутри его Души.