заглядывала очень редко. Я начала подозревать, что девица нашла себе «друга», который приютил её. Жила скромно, только косметикой злоупотребляла: я ей намекала, что она лишь вредит своей внешности, ухудшает её, но так и не убедила. Одевалась Хелен неплохо, но иначе ей было нельзя: вы же сами знаете, чем она занималась. Для девиц такого рода занятия наряды – вроде рабочей одежды. Нового адреса в Оклахоме Хелен не оставила. Да я и не спрашивала. Зачем он мне.
Жак был уверен, что никакой работы там Хелен не получила, а соврала, чтобы оправдать свою поспешность. Так и ушёл ни с чем.
Поистине этот день был днём неудач.
Инспектору очень хотелось найти утешение в объятиях Анни, с которой на вечер было назначено свидание, но в своём почтовом ящике обнаружил записку: «Жак, милый, извини, но сегодня мы не увидимся. Прости. Так получилось. Приду завтра, в это же время. Всё объясню. Крепко целую! Твоя Анни».
Жак испытал страшное разочарование, вздохнул: «День неудач! Сплошная цепь неудач!»
Но на этом они не завершились. Не прошло и часа, как звонок вырвал его из квартиры: произошло очередное преступление.
Инспектор поспешил к спортивному клубу Джона Бульда, куда прибыл почти одновременно со своими коллегами. Полицию уже ждали. Здесь тренировались бодиболдингеры-культуристы. Они слышали выстрелы в административных помещениях. Входная дверь оказалась закрытой, войти туда спортсмены не смогли. Потому вызвали полицию.
Дверь быстро взломали. В кабинете лежали два ещё теплых тела: хозяин клуба Джон Бульда и его шофёр-телохранитель Макс Копф. Лицо последнего со шрамом на левой щеке исказила звериная гримаса. Ставни окна были распахнуты. Иан Ферфокс подбежал к нему, догадавшись, что убийца воспользовался им, дабы скрыться с места преступления. До земли около трёх метров, при некоторой сноровке спрыгнуть совсем не трудно.
После осмотра места происшествия, трупы унесли. Один из спортсменов-качков рассказал, что он видел, как из окна выбиралась девушка. Сбросив вниз туфли, повисла на руках, держась за подоконник, а потом спрыгнула. Подобрала туфли и поспешно удалилась.
- Я шёл на тренировку в клуб. Удивился, конечно, но ничего особенного не заподозрил. Только здесь узнал о выстрелах наверху.
Опрос остальных ничего ценного не дал.
- Опять женщина, - сказал лейтенанту Жак, - и опять шатенка.
- Неужели та самая, что убила Симона Зайделя?
- Это мы узнаем, как только эксперты закончат свои исследования.
Догадки вскоре были подтверждены. Эксперт показал снимки маленьких пулек:
- Все они выпущены пистолетом «беретта», калибр 25. Точно такими же убит Зайдель. Использовано одно и то же оружие.
- И в обоих случаях убийца – молодая женщина. Похоже, ею является Хелен Бауэр, официантка ресторана «Парадиз»
- Сомнений почти не остаётся. Ларри Хилл опознал её. Да и бегство официантки – чродни признания ею своей вины.
- Будем искать Хелен Бауэр, объявим розыск. Нужно изготовить фоторобот в двух вариантах: с рыжими волосами и с каштановыми. Поручаю это тебе, Жак, займись с нашими специалистами. Потом раздадим полицейским и агентам. Далеко она не уйдёт.
- Зачем она устроила эту бойню?
- Из материалов, найденных у Зайделя, ясно, что Джон Бульд со своими людьми играл значительную роль в его незаконном бизнесе. А вокруг Джона Бульда крутилось немало головорезов, готовых за деньги на самые мерзкие преступления.
- Получается, Симон Зайдель – настоящий спрут, повсюду раскинувший свои щупальца!
- Нужно внимательнее приглядеться к деятельности Джона Бульда, проверить его деловую документацию, счета. Думаю, мы узнаем о нём много интересного…
7. Трагическая правда
День выдался головоломным. Утром пришло очередное письмо с адресом и текстом, составленными из вырезанных из газеты слов. В нём сообщалось о доставке партии наркотиков с партией бананов, которую закупила в Колумбии торговая фирма Самуила Кляйнерманна.
Пришлось Жаку с помощниками спешить на перехват. Всё бы хорошо, но Кляйнерманн тут же вызвал своих адвокатов, которые принялись за привычное дело – выгораживать, обелять клиента. Допрашивать пришлось изрядное количество людей, ибо к перевозке наркотиков оказались причастными очень даже многие. Едва до вечера успел со всем управиться.
Когда Жак уже готовился уходить, вошёл лейтенанту Иан Ферфокс. Пришлось задержаться, рассказать о ходе дела.
- Вижу, что и это письмо нам сильно помогло, - заключил – Побольше бы таких!
- Надеюсь, оно не последнее, - заметил Жак. Мыслями он уже был с Анни, которая должна была сегодня навестить его. Девушка обещала, а слов своих она не нарушала. Он бросил взгляд на часы: успеет ли в супермаркет, чтобы купить всё необходимое к романтическому ужину.
Успел, но – увы – Анни не явилась…
+ + +
Увидел он её только на следующий день.
Инспектор просиял при виде вошедшей Анни:
- Наконец-то, а я тебя заждался! Почему ты не пришла вчера, что случилось?
- Жак, прости меня, милый, никак не могла. Мне очень жаль.
- Почему не могла?
- Я уезжаю. Мы должны с тобой расстаться.
- Расстаться?! Но, Анни, почему? Почему? Что случилось?
- Получила письмо от родителей. Мама с папой очень плохи, жалуются на здоровье. Зовут домой. Я уехала от них, думала, что смогу сама себе пробить дорогу в жизни, но не получилось. Увы. Пора признать это и вернуться домой.
- А как же я? Ты подумала обо мне? – Жак грустно посмотрел на Анни.
- Я тебе позже напишу.
- А где живут твои родители?
- В Лаймоне, есть такой городок неподалёку от Денвера.
- Ты мне ничего о своих родителям не говорила.
- А ты меня и не спрашивал. Могут же быть у меня родители, как ты считаешь? – попыталась пошутить женщина.
- Да, верно, - угнетённый предстоящей разлукой, Жак крепко обнял Анни и поцеловал.
- Милый, это наша последняя встреча…
- Последняя? Вот это сюрприз!
- Я хотела сказать, что последняя здесь. Потом из Лаймона я тебе напишу или позвоню. Захочешь, увидимся.
- Конечно, хочу, как ты можешь сомневаться. Могла бы и не спрашивать такое!
- Мне нужно идти. Не все вещи ещё собрала.
- Как, уже?! Так сразу? Не останешься, чтобы проститься? А я думал, что эту ночь ты проведёшь у меня. Анни, да ты что! Что за спешка?
- Мать с отцом давно настаивали на моём возвращении, а я упрямилась. В последнем письме отец впервые откровенно описал своё и мамино здоровье. Мама очень скучает, тайком часто плачет. Наверное, им недолго осталось жить. Как потом буду каяться, что последние годы мало их видела. Почувствовала себя распоследней негодяйкой. Пока родители живы, кажется, что они бессмертные, будут жить вечно, а потом они умирают и детям их смерть кажется неожиданной. Начинаются горькие сожаления, что не уделяли до этого родителям должного времени, внимания… Словом, решила ехать.
- Люди часто болеют, и далеко не от всех болезней они при этом умирают. Насчёт матери, думаю, твои опасения напрасны.
- Нет, она не умрёт, я только подумала о такой возможности и меня начала мучить совесть. Я должна идти, готовиться к самолёту. Уже билет взяла. Жаль, что так получается, но…
- Неужели ты не можешь задержаться хотя бы на часок? Всего на один час! Анни, я так тебя ждал, так соскучился по тебе, а ты вдруг уезжаешь от меня. Ну, пожалуйста, задержись всего на один час.
- Хотелось бы, но не могу. Мне ещё вещи собирать надо.
- Теперь, наверное, увидимся не скоро, останься на один час. Пожалуйста, Анни!
- Ну, ладно, но лишь на один час, не больше… Можно я приму душ? Так много надо было всего переделать, да и к тебе торопилась, не успела сделать это дома.
- Конечно, пожалуйста, какой разговор!
- Я быстро, - шепнула она, поцеловав Жака, и направилась в ванную.
8. Неожиданная находка.
Он нетерпеливо ждал, не находя себе места.
«Вот это новость: она уезжает! И так неожиданно!.. Конечно, здоровье матери – веское основание, но всё же, всё же!.. Так неожиданно. Правда ли это или есть иная причина, о которой она не говорит? Может быть, нашла другого и хочет от меня избавиться?..»
Сердце инспектора заныло от приступа ревности. Он нервно заходил по комнате, проходя мимо стола неосторожно задел сумочку Анни и та упала, а наружу из неё со стуком на пол вывалился маленький пистолет. Жак удивлённо охнул: «Не может быть!» Он смотрел на изящное оружие, не в силах поверить своим глазам. «Беретта», двадцать пятый калибр», - безошибочно определил он намётанным глазом.
- Боже мой! Анни! Анни!
Поднял сумочку, чуть помедлил, мысленно укоряя себя: «Заглядывать в чужие сумки нехорошо. Ты бессовестный негодяй!..» Но удержать себя не смог, оправдываясь тем, что должен положить обратно выпавший пистолет.
Открыл сумочку и его взору предстал запечатанный конверт. Жак не тронул бы его, если бы не прочёл на нём знакомый адрес городской полиции и своё имя с фамилией, составленные из отдельных слов и букв, вырезанных из газет. Совершенно так же, как и у тех посланий анонимного автора, который извещал полицию о криминальных деяниях местных воротил преступного мира. Инспектор припомнил сцену в кабинете Джуна и даже застонал: так вот почему та рыжая проститутка показалась ему знакомой! Стала понятна её реакция: то была Анни! Сомнений нет! Это она убила Симона Зайделя и Джона Бульда с его телохранителем. Это она работала в ресторане-борделе «Парадиз», обслуживая клиентов не только за столом. О, Анни!..
Жак заскрипел зубами и судорожным движением разорвал конверт. В нём находилось письмо и маленький блестящий ключик с надписью «Аэропорт Майами. Ящик № 749». Стал читать письмо: «Эрика Росси убили Макс Копф и Джон Бульд с помощью Риверы Саросы. По приказу Симона Зайделя, которого готовился арестовать Э. Росси…»
- А вот и я! – послышался весёлый голос Анни, и она тут же вошла в комнату в облаке ароматов. – Так легко стало, словно смыла с себя всю грязь!.. А ты что хмурый, недоволен моим отъездом? А, милый?
- Анни, сядь в кресло, пожалуйста, нам нужно серьёзно поговорить. Прошу тебя, сядь! – голос инспектора был ледяным.
- О чём же ты хочешь со мною говорить? – в глазах женщины появилась тревога.
- Надеюсь, на этот раз ты не убежишь от меня? Кстати, окна и дверь закрыты, воспользоваться ими ты не сможешь, имей это ввиду.
Она бросила взгляд на свою сумочку и всё поняла. Лицо Анни траурно вытянулось. Женщина покачала головой, сказав упавшим голосом:
- Какая я дура, какая дура!
- Пистолета там уже нет, он здесь. – Инспектор похлопал себя по карману. – Извини, так получилось. Нечаянно свалил сумочку на пол, а оттуда выпал твой пистолет. Затем я обнаружил то письмо, которое ты адресовала мне.
- Дура я, последняя дура! Или – первая дура! – Анни натужно хохотнула своей шутке. - Ведь не хотела приходить сюда к тебе, но не устояла по своей женской слабости. Обманула себя: мол, только скажу об отъезде, попрощаюсь и сразу же уйду. Но не смогла, не устояла, поддалась на твои уговоры и осталась. Слабовольная дура! Так мне и надо!.. Ты меня арестуешь?
- Конечно, я же полицейский, - коротко ответил Жак, и твёрдость его голоса неприятно поразила женщину.
На её глаза навернулись слёзы.
- А я почти любила тебя. Потому только и пришла попрощаться, иначе бы ты ничего не узнал. Не смогла вот так сразу оборвать наши отношения.
- Плохо в это верится… Да, кстати, а как тебя именовать: Анни Митчелл или Хелен Бауэр?
- Хочешь знать моё
