Проклятие Каменного острова. Книга 4. Ключ от будущего

Анну в экспедицию. Такого количества противоречивых эмоций волшебник не испытывал никогда в жизни. Восторг, сожаление, гнев, сочувствие и какая-то злая беспомощность просто разрывали его на части. Мысленно отодвинув всю эту душевную какофонию подальше, Ксан попытался сосредоточиться на главном.
– Поздравляю, сестренка! – со всей возможной искренностью отозвался он. – Прости, если я был излишне резок, эта ноша явно мне не по плечу. Возьми свой Ключ и немедленно отправляйся домой, так будет лучше для тебя и ребенка. Я сам соберу ваши с Ником вещи и перенесу их на «Тайну океана». Она скоро вернется на Фром, а остальные корабли пока останутся здесь. Береги себя, Нэн, и до скорой встречи.
Ксан чмокнул сестру в теплую макушку и исчез.

– Насколько нам удалось установить, оставшиеся три Убежища все еще надежно заперты, и вокруг них нет следов какой-либо деятельности.
Филипп Бран оглядел усталые лица собравшихся в столовой людей. Он и сам выглядел не лучше, однако многолетний опыт командования в условиях боевого дежурства помогал ему успешно справляться с самыми неотложными задачами.
Несмотря на уничтожение корабля захватчиков, праздновать победу было еще рано. Варды погибли, но их Башни остались и по-прежнему представляли опасность для каждого жителя Тэры за исключением Лилианы Эстэ и ее детей. Чтобы уничтожить эти жуткие сооружения вместе с остатками выродившегося населения, требовалось коллегиальное решение в масштабах всей планеты.
Поскольку официальных властных структур на Тэре больше не существовало, пришло время наведаться в «Фетиду», «Тефию» и «Семелу».
– Мы понимаем, как рискованно без предупреждения появляться в незнакомом месте, но по-другому нам внутрь не попасть. Мадам Эстэ, что вам известно об этих Убежищах?
Лилиана откинулась на спинку стула и задумчиво потеребила пальцами нижнюю губу.
– «Тефия» и «Семела» раза в три больше, чем «Араго», а «Фетида» и вовсе огромна – настоящий подземный город. Но, в отличие от «Киприи», она не была полностью заселена.
– Хоть в одном из уцелевших Убежищ есть представители местной власти?
– Думаю, не выше городских Магистратов. Резиденцией Верховного правительства была «Киприя».
– Можно пока взять за образец маронский Совет планеты, в который войдут представители различных слоев общества, - предложил Рауль Данфи.
– Да, я тоже об этом подумал, - кивнул адмирал. – Стоит начать с относительно небольших Убежищ, а напоследок забросить делегацию в «Фетиду». Мастер Ксан, теперь, как и всегда, вся надежда на вас с сестрой.
Волшебник помолчал, потом поднял на Филиппа потухший взгляд.
– Два часа назад Анна покинула Тэру и вернулась домой.
За сдвинутыми в круг столами воцарилось неловкое молчание. Люди обменялись взглядами, но от комментариев предпочли воздержаться.
– И какова причина ее внезапного отъезда? – осторожно поинтересовался адмирал, которого новость неприятно удивила.
– Моя сестра ждет ребенка, - не стал увиливать от ответа волшебник.
Филипп ощутил удар в область сердца, но на его лице ничего не отразилось. Почему-то в этой нелепой ситуации ему было жаль не бедную заплаканную вдову, а безвременно покинувшего их Николаса Холдера. Встретив пустой мрачный взгляд Рауля Данфи, Бран прочистил горло.
– Понятно, в ее положении лучше себя поберечь, - им предстояла самая грязная, самая опасная и неблагодарная работа, какую только можно себе представить. Это было много хуже, чем история двухлетней давности на Абсалоне, но Филипп не собирался отступать. Если они подобно Анне соберут вещички и покинут Тэру, то жертва Ника будет напрасной, а он не мог этого допустить. – Перед финальной стадией операции всем необходимо отдохнуть и собраться с силами, потому что они нам понадобятся.

Глава 2
Он долго был один, голый, беспомощный, забытый и заброшенный. Им никто не интересовался, да и какой интерес может вызвать жалкий Иниго (Незнающий), помещенный на крохотный каменный островок посреди бескрайнего моря. Прикрыть наготу было нечем, но он не замерзал даже ночью, когда плотная серая мгла вокруг его убогого жилища становилась темной и непроницаемой. Его не смущали ни полное отсутствие вещей, ни жесткость каменного ложа, мучили только голод и жажда.
Первую еду в глубокой глиняной плошке ему принесла женщина, пришедшая из ниоткуда. Она просто появилась на островке и протянула ему сосуд с чем-то темным. Эта густая жидкость на вкус оказалась солено-сладкой и довольно питательной, потому что насытила его на целый день. Наутро все повторилось, а потом он уже с нетерпением ожидал прихода своей кормилицы, чтобы жадно припасть губами к краю сосуда и выпить все до капли. Регулярная кормежка придавала достаточно сил, чтобы он мог день напролет исследовать свой островок и даже наблюдать за жизнью морских обитателей.
Однажды женщина принесла ему еду, но не ушла сразу, как обычно, а села рядом прямо на камень и принялась его ласкать. Иниго ничем не заслужил подобную привилегию, но искусные женские руки доставляли ему такое удовольствие, что он быстро позабыл о своем бесправном положении и даже рискнул приласкать ее в ответ. В конце они соединились, и все закончилось к обоюдному удовольствию. Устроившись в естественной выемке между двумя валунами, Иниго всю ночь вспоминал, как двигался внутри женского тела, и изнывал от желания вновь там оказаться.
На следующий день к нему пришла совсем другая женщина, но у нее в руках тоже была глиняная плошка с едой, а пышные формы ничем не прикрыты. Быстро расправившись со своей порцией, Иниго увлек женщину на каменное ложе и поторопился уместить свой ноющий от напряжения орган между ее бедрами. Он был так распален, что довел ее до завершения несколько раз, а когда она ушла, снова с тоской вспоминал острые ощущения от трения о стенки женского грота.
Приходящие женщины сменялись несколько раз, и всех их Иниго удовлетворял, не получая при этом полного насыщения. В один из дней женщины пришли вдвоем, и каждая принесла ему еду. Получив двойную порцию бодрящего напитка, он немедленно приступил к делу и отымел их обеих, используя даже те отверстия в женском теле, которые прежде не посещал. В эту ночь он спал, и его уже не так мучили эротические воспоминания.
Вскоре Иниго познал за раз трех женщин. Между актами он подкреплялся очередной порцией еды и вновь приступал к удовлетворению животных потребностей, которые день ото дня становились все изощреннее и откровеннее. На эту телесную гимнастику у него уходил почти весь день, а ночью, усталый и пресыщенный, он спал под высокими звездами, которые появлялись на небосводе именно в тех местах, куда он перед этим подолгу смотрел.
Когда к нему явились сразу четыре женщины, Иниго поначалу возликовал. Еды и плоти было так много, что стоило просто протянуть руку. Его ласкали, целовали и ублажали буквально со всех сторон, к его услугам были любые формы, размеры и глубины, но к исходу насыщенного голым сексом дня, Иниго вдруг понял, что устал. Ни крутые ягодицы, ни жаркое влажное лоно, ни упругие груди уже не вызывали у него желания немедленно погрузиться в них. Для него наступил переломный момент.
Он отказался обслуживать четырех женщин за день, но по правилам этого мира, чтобы получить свою порцию еды, следовало удовлетворить хотя бы одну. Некоторое время он так и делал, стараясь выпивать питательную жидкость как можно медленнее, а ублажать женщину как можно быстрее. Потом наступил день, когда плата за еду начала раздражать его своей вызывающей интимностью. Иниго внезапно полюбил одиночество. Ему надоело смотреть, как женщины раздвигают перед ним ноги, а потом жадно заглатывают в свое нутро его напряженно подрагивающий орган.
Теперь при виде пышных грудей и ягодиц вместо былого нетерпения Иниго испытывал лишь отвращение. Он впервые порадовался тому, что в этом мире не было запахов, потому что не хотел знать, как пахнут эти женщины или он сам после занятий сексом. Пока они совершенно безлики и нейтральны, можно просто закрыть глаза и представить себе… Что? Чтобы подумать об этом, пришлось напрячься, и у него получилось! Размеренно двигаясь над одной из своих кормилиц, Иниго внезапно вспомнил, как выглядели женщины в других мирах, как они были одеты, как причесаны…
Одно воспоминание повлекло за собой другое, третье, десятое. Цепочка неудержимо раскручивалась, освобождая звено за звеном, и вот однажды он вспомнил, как его прежде звали... А потом внезапно вспомнил все! Шок был так силен, что даже теневая субстанция не смогла его пригасить. Он ожидал от себя, чего угодно, только не этого откровенного разврата! Вглядываясь в малоподвижную морскую воду, больше похожую на ртуть, он попытался осмыслить причину подобной фрустрации.
Ни личностный кризис, ни разрыв отношений с любимой женщиной никак не могли превратить добропорядочного человека в конченого извращенца. Неужели он так мало знает о самом себе, о том, что прячется на темном дне его души? Нет, дело здесь вовсе не в низменных наклонностях. Кто-то намеренно лишил его разума, низвел до животного состояния, заставил пить кровь, развратничать и…  И ему точно известно, чьих это рук дело!
Он по-прежнему находился на крохотном островке посреди моря, на нем все так же не было ни единой нитки, но теперь все это воспринималось совсем по-другому. Чтобы изменить условия своего существования в мире антиподов, ему предстояло полностью очиститься, перестать питаться кровью.
Еще несколько дней женщины продолжали появляться, но он больше не брал у них еду и тем более не прикасался к ним. Непонятно почему, женщин это чрезвычайно огорчило. Они всячески пытались заигрывать с ним, демонстрировали обнаженные тела, принимали соблазнительные позы, но он упорно поворачивался к ним спиной и продолжал голодать. В конце концов, женщины перестали приходить, и он остался на островке в гордом одиночестве.

Голый и голодный Николас Эллиот Холдер сидел на камне и пристально смотрел в одну точку. Чтобы хоть как-то определиться с местоположением, он условно обозначил четыре стороны света и находился сейчас на южной стороне островка. Ему нравилось именно это направление, и он разрабатывал его уже несколько дней. Мыслительные потуги Ника, в конце концов, принесли результат. Однажды утром примерно в миле от острова он увидел полоску берега, а на ней хорошо ему знакомый деревянный дом, в котором он счастливо прожил около двух лет.
Нику ужасно хотелось до него добраться, чтобы умереть именно там, а не на этом богом забытом островке, где его продолжали преследовать мерзкие воспоминания. В том, что скоро умрет, Николас нисколько не сомневался. Он добровольно обрек себя на голодную смерть и все больше слабел. Доплыть до берега ему уже было не по силам, сгенерировать из субстанции мост он не успевал, да и жить ему оставалось день-два, не больше. Никакого сожаления Ник не испытывал, потому что делал это не в первый раз и успел притерпеться к процессу умирания.
В свое последнее утро измученный голодом Ник опустил ноги в воду и внезапно почувствовал под подошвами твердое дно. Вчера вблизи острова его точно не было! От радостного удивления у Ника случился прилив сил, и