НЕ УХОДИ.

я  подарил ей на  юбилей. Я тут же пообещал купить новые, но потеря меня насторожила-не более того. Вот бы на обследование жену отправить-ведь возраст у нее опасный. Не осознал… Были и другие сигналы из зазеркалья судьбы. Позднее не сразу понял роль психологических проблем дочки в перспективе на выздоровление Маши. Наверно, это была фатальная ошибка.
      В апреле Маша вернулась с курсов повышения квалификации, и я, истомившийся по жене, попытался ее обнять. Дальше как магнитом  руки притягивались туда, где всегда им было тепло и уютно, но она вдруг порывисто остановила меня и ушла в свою комнату.  Очень необычно и непонятно. Пугающе непонятно… Мысли возникли всякие, в том числе  невероятно дурацкие. Маша прилегла на диване, лицом к спинке, с подтянутыми к животу ногами. Прямо на ее груди лежала наша кошка - британка, искоса поглядывая на меня. Вряд ли моя  Маша могла сделать что-то мне во вред. Но что случилось? Опять беременность? За последний аборт она уже переживала, а до меня тогда (как не горько сейчас)  смысл этой операции не доходил. Ну, сделала и сделала -бабье дело. Помилуй нас, Господи. Я сбросил Антипу на пол и попытался  повернуть Машу к себе, она не давалась, потом тихо заплакала. Я молча сидел рядом, предполагая черти -что, только не то, что потом открылось.  Заговорила она не сразу.
- Я, конечно, должна  это тебе сообщить. У меня в правой груди небольшая опухоль. В понедельник пойду на диагностику.
Выстрел в сердце…Я не мог ждать до понедельника. Сделал расклад старших арканов Таро. Они показали мне все, что случится с нами в ближайшем будущем. Последней картой легла Башня... Очень плохо.
    Падающая башня, разрушающаяся башня, вниз головой летят мужчина и женщина. Небо над башней чистое (ничего не предвещало плохого), но есть маленькая тучка, из которой ударила молния («как гром среди ясного неба»). Вокруг башни засеянное поле (благополучие и стабильность). Всего лишь небольшая  тучка-символ когда-то совершенной ошибки и неправильных убеждений, а молния- это сильный удар судьбы, указующий перст Божий. Разрушение башни – потеря самого ценного для человека, предмета его гордости т.е. того, что человек ценит для себя превыше всего.
    В понедельник я подъехал во двор поликлиники и ждал мою Машу около получаса -предчувствие было нехорошее. Она вышла  из черного хода в белом халате, я несколько мгновений наблюдал за ней, как  идет к машине, стройная и красивая женщина с распущенными до плеч волосами и улыбается… В последний момент я понял, что улыбка не та, растерянная или, если точнее, виноватая.
Я вышел из машины навстречу, закружилась голова, присел, затем вскочил, обнял ее и прижал к себе.
- Я держалась нормально. Только почему-то когда тебя увидела, захотелось заплакать. Ты как? Сможешь вести машину? Мне надо вернуться на прием.
И затем: Не расстраивайся, это же еще не конец. Ну, Ваня, я же еще жива. И улыбка, улыбка. Опять не та…
Как это может быть  у такой красивой, здоровой, цветущей женщины? У моей Маши? Дурной сон. Промелькнул рядом кто-то из работников нашей фирмы. Иван Васильевич Александров падает в обморок при виде своей жены. Так, в голове бардак. То, что произошло, отделяет меня…,  нас от всех. Это у них есть будущее, перспектива, радость, счастье. У нас нет и не будет  уже никогда. Время пошло. Мне казалось, что я слышу эти часы в своей голове. Что-то стучало в голове.
Еду к дому. Что я делаю, сволочь? Повёл себя как тряпка. Как бы уже взрослый мужик. Нет, так дело не пойдет. Мы еще поборемся, нас так просто не возьмешь! Тьфу! Банальные лозунги очень испуганного человека.  Надо просто найти хорошего специалиста по этим делам, только быстро, быстро. Время пошло…

    В падении.

    За год до нашей беды падение уже началось. На работе меня считали умным человеком со всеми  положенными моему уму проблемами. Если бы знали  коллеги, каким дураком я иногда мог быть. Я и сам не знал. Я часто себе твердил, что сверхкомпетентность хуже некомпетентности (принцип Питера), оказалось-не того боялся. Работать я умел хорошо, а жить мудро  не научился. После кризиса назначили  нового директора завода взамен старого пенсионера, проработавшего на нашем производстве десятки лет, опытного практика, спасшего завод от неминуемой катастрофы в пресловутые девяностые. Тот генеральный директор еще не появился на работе, а слухи уже впереди бежали: что намерен он нас хорошо пошерстить, заняться немедленно  реконструкцией, реформированием, перенаправлением финансовых потоков и эффективным менеджментом. Коллектив вздрогнул. Ведь жили - не тужили и кризис пережили. Благодарности от потребителей продукции неоднократно получали, и заказы были на два года вперед. Однако пенсионер наш уже давно стал раздражать кого-то из  крупных акционеров слишком большой заботой о будущем производства и разговорами о новой России. Поскольку пенсионер-директор был носителем старого советского мышления и вообще давно устарел, то убрать его не представляло никакого труда. Тем более что за ним стояли лишь производственный опыт и патриотизм, и больше никто за ним не стоял. Проводы на заслуженный отдых конечно должны сопровождаться признанием заслуг, наградами и прочими чествованиями. Не случилось. Пенсионера просто уволили по-быстрому, так что соратники ничего подобного организовать не успели, а кто-то, возможно, даже испугался выступить с такой инициативой. Варяга-директора по фамилии Белькин представили коллективу в оперативном порядке на общем собрании в конференц-зале. Секретарь мне позвонила об обязательном моем присутствии на представлении нового директора, но я не пошел-не нравилось мне такое несправедливое отношение к бывшему руководству завода, хотя о том, что мы теперь  строим капитализм, я не забыл.
    На том собрании коллектива Белькин сразу заявил о новом экономическом курсе и позволил себе негативно отозваться о работе его предшественника.
-Я сейчас говорю для тех, кто хочет остаться на предприятии, для менеджеров в первую очередь. Надо незамедлительно менять стиль работы, максимально соответствовать требованиям модернизации и инновации производства. С теми, кто соответствовать тренду не захочет или не сможет, будем расставаться без сожаления.
Также он несколько раз употребил загадочные слова – волатильность, имплементация и креатив.
О чем конкретно говорил  менеджер Белькин на модном ныне тарабарском языке, не понимал никто, но было страшно всем.
-Где Александров? - громко спросил он заместителя по кадрам.
Кадровик пожал плечами и завертел головой.
- Ничего, дисциплину тоже подтянем. Среди рабочих есть, кто недоволен таким развалом на предприятии? Смелее ребята, тут нам скрывать друг от друга нечего - нам  вместе работать и заниматься  модернизацией.
Шок. Желающих выступить не нашлось. Люди чувствовали растерянность и беспокойство о собственной судьбе в эти непростые времена. А когда же они были простыми? В России, пожалуй, никогда. И то правда- буйных вожаков в последнее время как-то поубавилось среди народа, и чувство справедливости было похоронено под импортными побрякушками, доступ к которым, мы все, наконец, получили. А куда вообще податься за справедливостью? Партбюро нет, профсоюза нет, ничего нет…
    Утром меня вызвал новый директор.
-Почему не были на собрании? – спросил он, не дав мне возможности поздороваться.
Я молчал и спокойно смотрел на него.
-Так почему?
Я продолжал держать паузу. Белькин как-то весь съежился и вдруг миролюбиво произнес:
-Теперь вместе будем работать. О том, что вы очень хороший специалист, мне говорили. И о том, что вам предлагали занять мою должность директора, я знаю. Что отказались тоже знаю. Кстати вас все равно бы не назначили, ну понимаете почему? Им нужен свой человек в руководстве завода. Кондаков, который вам предлагал, сам чистый технарь. Мне до сих пор не понятно как он попал в их компанию. Плавает, на хрен, не в своем озере. Вот такая история. Но попрошу мой авторитет не подрывать (здесь он возвысил голос).
    Я обещал не подрывать  и  уже понял,  какую непростительную ошибку  совершил. Я же всегда хотел частной, но обеспеченной жизни, когда есть время на свои глубинные интересы, а заработок главного технолога позволяет создать комфортные условия моей семье. Конечно не только зарплата, были консультации и левые договора, на которые старый директор смотрел сквозь пальцы. Потому что ценил меня, и жизнь хорошо понимал. Однако я тогда почувствовал угрозу этой идиллии. Надо было править «Вавилоном», хотя бы шаг сделать в ответ на представленный шанс-нет отказался и был горд собой (могу себе позволить). Потом и возник проклятый  вопрос «кто виноват и что делать». По-моему наше падение с башни началось именно с этого момента.
Оперативку Белькин начал с кадрового вопроса.
-Кто у нас экономист? Встаньте, нечего тут стесняться.
Главный экономист Вера Никольская, пришедшая на завод сразу после института и державшая экономику предприятия в самые трудные времена, пыталась приподняться со стула, но не могла. Лицо ее стало пунцовым и изменилось до неузнаваемости. Наконец ей удалось подняться и взглянуть на директора.
-Вы уволены с сегодняшнего дня по причине плохой имплементации договоров. Прошу в кадры немедленно. Руководителям отделов тоже советую подумать и написать заявление. Начальники цехов продолжают работать и выполнять заказы.
Полная тишина. Я поднялся и направился к двери.
-Куда же вы, Иван Васильевич?-спросил Белькин.
-За листом белой бумаги,-спокойно ответил я.
-Вас это не касается, с вами я буду работать.
Идея Белькина была проста и понятна: финансы сразу прибрать, ключевые фигуры производства на первое время сохранить (ботаников) и всех напугать. В этом деле новый директор не был оригинальным. Примерно так вели себя сотни эффективных менеджеров на всех предприятиях страны, но не суть. Суть в том, что я решил остаться, потому что привык к своему заводу, своему образу жизни, и тратить энергию на поиски и освоение новой работы мне не хотелось. Хотелось продолжать заниматься своими личными интересами без проблем. То, что Белькин меня со временем заменит, тоже было ясно. Но не прямо сейчас, а как только войдет в курс дела, почувствует себя «специалистом», создаст свою команду лично преданных руководителей. Год или даже два у меня есть. Надо было не тянуть и уйти сразу, как уволились за две недели  главный конструктор и начальник ОАСУ. Но я остался.

                                                              ***

    Встречал Машу с электрички из Питера. Маша  шла мне навстречу по платформе с хорошо нагруженной сумкой в сопровождении какой-то своей знакомой. Увидела, как всегда улыбнулась. Вглядываюсь в лицо – не могу понять, как съездила. Тетка какая-то рядом-не спросишь.
-Маш, по-моему твой муж меня не заметил,- отреагировала на меня тетка. Только на тебя и смотрит во все глаза. Я тебе завидую…
Взглянула на меня по-доброму. Тетка оказалась с работы, ее пришлось подвозить домой. Я молчал, и опять казалось, что у меня внутри бомба, которая вот-вот взорвется и убьет меня и всех вокруг, в том числе и страшную проблему, про которую я должен сейчас узнать полную правду.