Куст.

21.

Небольшой участок дороги в километре к северу от деревни, откуда въезжал триумфально товарищ Исаев, отличался неровностью. Неровность перешла в настоящую катастрофу после недели проливных дождей. Размытая земля обнажала осколки острых камней, торчащих, как зубы дракона или как проклятие автомобильных стоек. Терпение товарища Исаева лопнуло, когда один из наиболее здоровенных камней, провороненный им в бешеной тряске, угодил под правое колесо автомашины. Владимир Владимирович подскочил, трахнулся головой о крышу, остановил машину и смекнул, что дальше так продолжаться не может.

Договориться с сельчанами удалось только после того, как товарищ Исаев посулил им денежное вознаграждение. Велеречивые воззвания к совести и патриотизму не нашли понимания. Пусть скажет спасибо, что не огрели лопатой, прямо говоря. Помочь археологам вызвалось несколько человек. Все одно! – окаянных ученых уже не отвадить. Приняв для порядку по сто, новоиспеченные помощники хором взялись за дело. Четыре часа с гаком сельчане устраняли засевшие у тов. Исаева в печенках булыжники, кантуя их в сторону и ровняя ямы землей. В результате все каменюки оказались свалены в общую кучу, кроме одного. Этот вышел позаковыристее прочих – сидел в земле прочняком и не поддавался ни на какие ухищрения. К тому же он еще вздумал расширяться книзу, словно издеваясь над поддатыми «саперами». Какой-то остряк выдал шутку, что вот сейчас они наткнулись на еще одно захоронение или памятник. К тому времени привычное «сто для сугреву» превратилось в почти тысячу, так что шутка была встречена общим смехом, в котором распознавалась легкая горечь о своей судьбине. Товарищ Исаев, нетерпеливо крутящийся поблизости, поинтересовался о причине смеха, а услышав предположение, мельком оглядел камень и презрительно фыркнул.

Камень нудно уползал под землю и явно претендовал на статус погребенной скалы. Истуканом он быть не мог – положение не соответствовало, и уровень земли, а еще – контуры ничуть не напоминали форму головы или форму чего бы то ни было. От веселья не осталось следа. Проще было закопать торчащий булыжник и слегка приподнять в этом месте уровень проезда, чем корчевать без продыху. Наверное, все этим бы и закончилось, если бы рядом не появилась товарищ Селезнева, Надежда Ивановна.

Средних лет женщина мрачно разглядывала непонятную загогулину, вокруг которой кипела работа. Потом тихо ретировалась и поманила к себе Владимира Владимировича Исаева. Между двумя учеными состоялся короткий разговор, во время которого Селезнева сохраняла мрачную серьезность, а товарищ Исаев краснел, бледнел и покрывался потом, как двоечник перед родительским собранием.

Надежда Ивановна сказала все, что должна была сказать, после чего развернулась и двинулась в сторону дома, в котором временно проживала. Товарищ Исаев подскочил к рабочим и сбивчиво затараторил им что-то о взрывчатке, которую должны будут подвести вскорости, так что шабаш, получите причитающиеся. После стольких принятых трудограммов люди лишь поняли, что дальше можно уже не копать, и с радостью свернулись. Отделавшись от местных, товарищ Исаев со всех ног бросился вслед за Селезневой.

Он подоспел к ее дому, когда она уже заканчивала телефонный разговор. Сейчас Надежда Ивановна повторяла в трубку те сведения, которые двадцатью минутами раньше сообщила Исаеву, только в более лаконичной форме. Ей удалось визуально обнаружить то, чему не придал значения Владимир Владимирович, мнящий себя исследователем мирового уровня.

На бесформенной с виду глыбе неясно прослеживались следы ручной обработки.

22.

Новое открытие ожидала ледяная встреча. Большинство ученых археологов отнеслись к известию с большой долей подозрительности и недоверия. Мнение товарища Селезневой выглядело абсурдным и многократно подвергалось сомнениям (сомнениям пытались подвергнуть и вменяемость гражданки Селезневой). И то правда! – ну не может быть таких совпадений космического масштаба, чтобы на одном безвестном пятачке, в глуши мира, сосредоточилось сразу несколько сенсаций. Ничто не выделяло этот край, этот уголок от миллиона других уголков планеты, чтобы возник хоть намек на правдивость утверждений Селезневой.

По данному вопросу был созван консилиум ученых мужей, проходящий в Москве, куда Надежда Ивановна приехала с кучей снимков и неопровержимыми доказательствами. В то же время, пока бюрократы рядили, стоит ли давать ход новым раскопкам, и как это увяжется с политической перестроечной картиной в стране, амбициозный товарищ Исаев с горсткой злоумышленников задумал аферу. Стоило лишь Надежде Селезневой отбыть, как Владимир Владимирович, хорошо знакомый с бюрократическими закорючками, самовольно приступил к раскопкам. Используя для этого самые примитивные орудия труда, нарушая технику безопасности и любые регламентированные санпины.

Что если попытка Селезневой завершится провалом? Где-нибудь в Америке такое выглядело бы возмутительным и невероятным, но не в СССР. И тогда на руках Исаева окажутся единственные исчерпывающие факты. Ведь чем глубже продвигался Владимир Владимирович в своей подпольной работе, тем более обретал уверенность, что Селезнева таки права! Но только у Надежды Ивановны и без того куча заслуг. А доблестный товарищ Исаев до сих пор ходит помощником, хоть неофициально и значится командиром. И, черт возьми, это его автомобиль врезался в находку, не Селезневой!

Работы велись тайно и с оглядкой, а потому товарищу Исаеву не было времени задуматься над тем, что он, собственно, откапывает. Десяток метров уже высвободилось, а каменная глыба уходила все дальше, точно рождена была самим центром планеты. При этом она меняла углы наклона, в целом продолжая неукоснительно расти вширь, и вот уже странное сооружение занимает площадь около тридцати квадратных метров, а работе не видно ни конца, ни края. Изъеденный эрозией камень лишь в нескольких местах оставлял смутное ощущение человеческой руки. Вскоре выяснилось, что это действительно постройка, состоящая из многих массивных глыб, подогнанных друг к другу так, что трудно разглядеть даже стыки. Вновь на ум пришли египетские пирамиды, только никакой графики и стройности форм здесь не наблюдалось и в помине. Торчащая из земли глыба казалась невообразимой.

Тем временем, как и уповал Владимир Владимирович, Селезневой выпало столкнуться в Москве с административным восторгом. Консилиум ни к чему не привел. Доводы Селезневой признали туманными и безосновательными. Требовалось более веское подтверждение тому, что под обнаруженными идолами и сакраментальным треугольником лежит древнейший пласт цивилизации. Желательно, чтобы эти подтверждения имели подписи уважаемых современников минувших эпох и все надлежащие печати. Надежда Ивановна носилась по инстанциям, не подозревая, что коварный Исаев хочет отобрать у нее лавры. Но, определенно, Бог всегда помогает людям, положившим жизнь в жертву любимому делу. И не нашла бы Селезнева желаемого отклика на свои доводы, если бы ее открытием вдруг не заинтересовалось другое ведомство.

23.

Как-то раз, когда Владимир Владимирович уже вдыхал запах победы, заведомо поставив на Селезневой крест, у места раскопок появились новые люди. Не было в их внешности ничего от исследователей или ученых. Но вот если бы кому-то потребовался стандартный образ военного, эти люди подошли бы к нему точнее некуда. Товарищ Исаев пикнуть не успел, как оказался брошенным в автофургон со своими подельниками, и о его дальнейшей судьбе уже ничего не известно.

Прибывшие люди внимательно осмотрели каменную находку. Там же, на месте, и было принято окончательное решение.

Теперь проблем с сельчанами не возникло. Как и незадачливый Исаев, они не успели рта раскрыть, не то чтобы принять «сто для сугреву». Потребовалось три дня, чтобы выселить из деревни всех без исключения жителей – без объяснений, без оправданий, без компенсаций и заверений. Люди, избежавшие злой участи после страшных политических событий в Проклятом Доме, оказались бессильными перед древними тайнами. С этого дня о башкирской деревне можно было не вспоминать.

Всю местность радиусом в два километра обнесли высоченным забором с колючей проволокой. Шутки кончились, раз уж за дело взялось военное ведомство. Малейшие распространения о находке быстро пресекли, раскопки объявили закрытыми и на всю информацию наложили гриф строгой секретности. Без специального пропуска на территорию невозможно было пробраться, а такие пропуска выдавали только военным. Исключение составил лишь один человек. Надежду Ивановну Селезневу пригласили присутствовать при дальнейших работах в качестве научного консультанта.

Около двух с половиной месяцев на месте бывшей деревни кипела работа. Современная техника и безраздельные права позволяли военным избегать проволочек, подобных тем, с которыми недавно столкнулась Селезнева. Для примера можно заметить, что с каменными истуканами и подземной комнатой для жертвоприношений обошлись самым безжалостным образом: никакие доводы Надежды Ивановны не повлияли на решение начальства снести идолов. Робкие попытки Селезневой уговорить военных хотя бы переправить находку в музей натолкнулись на стену отчуждения. Раскопки ведутся в строгой секретности, о каком музее может идти речь! Так недостаток (или отсутствие) либерализма в 80-е в кратчайшие сроки сделало то, что оказалось не под силу векам. Идолы были снесены, раздроблены на мелкие куски и закопаны в поле. Трудно судить, к лучшему или к худшему.

По мере того, как продвигалась работа, у товарища Селезневой пропадало желание плакать по утерянным археологическим реликвиям. Новая находка поглотила ее всецело. Теперь циклопический треугольник шайтанов выглядел чем-то мизерным, поверхностным. То, что обнаружилось ниже, потрясало всякое воображение.