слушая гитару, не мог справиться с комом в горле.
Настал черед укладывать снаряжение в автобус, и Тим как ужаленный бегал из конца в конец, чтобы, не дай бог, чего не забыли, особенно медали и памятные подарки. Он никому не давал продыху, и только Кошку не трогал. Она сидела на парапете, в стороне, с отсутствующим взглядом.
Сёма был занят на погрузке лодок. Но он прекрасно видел и то, как Сонька склоняется к Катерине со своими бабским советами, и то, как Тим мимоходом пытается рассмешить Кошку, и даже то, что настырные бундесы все-таки пришли ее проводить. Ему хотелось накостылять немцам, однако Кошке наверняка было приятно их общество, и он сдерживался. К тому же Тим пару раз уже осадил его:
-Мы в чужой стране, не забывай.
Наконец-то распили последнее шампанское, прокричали на прощанье троекратное ура! и поехали. В автобусе Сёма держал Кошку за руку, но в ее глазах блестели непролитые слезы. Впрочем, девчонки тоже плакали, как и обычно после очередного похода. И только Семен не мог скрыть своей радости, ему не сиделось на месте, он готов был зацеловать Кошку до обморока, а приходилось лишь шептать ей на ухо:
-Ты помнишь, что у нас все будет хорошо?
Она кивала, но голову к нему все равно не поворачивала.
Тим, восседая на кресле начальника, обозревал команду с высоты и то и дело поглядывал на Сёму с Катериной. Много он видел послепоходных расставаний и пар видел множество, тех, что после бурных палаточных романов в обычной жизни так и не соединялись. Но ситуация с Сёмой и Кошкой особенно задевала его, ведь Сёма был его лучшим другом, а Кошка..., она всегда нравилась Тиму.
Он так и не успел переговорить с Семеном об этом. Впрочем, веселый настрой друга почти убедил Тима в том, что ничего серьезного у Сёмы к Катерине быть не может, а потому где-то глубоко в душе Тима разгорался огонек надежды на собственный успех у нее, так что он даже хотел, чтобы сейчас она посильнее обожглась.
По прилету в Москву также на автобусе их должны были развезти по домам. Сёме пришлось выйти раньше Кати. Она держалась изо всех сил, но нежный поцелуй Семена на прощанье сейчас только больнее ранил ее сердце.
Тим подсел к ней, когда она осталась одна, и взял ее за руку:
-Кошка, не грусти так сильно, пожалуйста,- сказал он, заглядывая в ее печальные глаза.
-Все нормально, Тим. Я уже взрослая девочка,- отвечала Катя.
-Помни, что на свете есть еще Тим. Это я на всякий случай тебе напоминаю. Мало ли что…
Она улыбнулась и поцеловала его в щеку:
-Спасибо Тим. Мне уже пора.
Он помог ей выйти и передал из рук в руки родителям, что встречали свою дочь с поцелуями и объятиями, а когда автобус повернул, и Кошка осталась где-то там, за углом, Тиму взгрустнулось не на шутку – даже в носу защипало.
А Сёма между тем, побросал свои вещи в прихожей, обнял бабушку, ожидавшую его дома, пока родители были на работе, и быстро поел, чтобы не обидеть старушку, после чего помчался купить газету с объявлениями. Все у него ладилось, сердце прыгало в груди как мяч, и Сёма оглядывался порой вокруг, удивляясь – то ярко оранжевому апельсину на подоконнике, то бирюзовой ленте на корзинке с бабушкиным рукодельем, то расцветшему на газоне лесному колокольчику.
Он думал о своей возлюбленной Кошке и писал ей sms-ки о том, что пока слишком занят, но очень любит ее. В ответ она послала ему смайл. И все.
После каждого похода ее посещало грызущее чувство тоски – так называемый послепоходный синдром. Кого-то он достает больше, кого-то меньше, ей помогала горячая ванна и приведение себя в порядок – от кончиков пальцев, до кончиков волос. Но сегодня на сердце Кошке давил непомерный груз, а его одной ванной излечить было трудно.
Ребята с этой напастью по обыкновению боролись разудалой вечеринкой, на которой ставилась послепоходная жирная "точка". Это частенько помогало. Вот и сейчас позвонил Тим и сказал:
-Котенок, завтра решили встретиться в клубе. Ты как, придешь?
Катерина отметила, что про Сёму он тактично не спросил. Наверное, тоже считает отношение Семена ко мне несерьезным.
Прийти в клуб она хотела, но стоило ей положить трубку, как слезы сами закапали у нее из глаз. Говорила же мне Соня: вот и ягодки. У него дела, а я по боку.
Прошло два часа, потом три. Кошка лежала, поджав ноги, и думала о том, как хорошо, наверное, уехать в деревню и забыть обо всем. Ей даже вспомнились двое рыжих близнецов, что катали ее когда-то на лодке. Они надумали увезти ее на середину реки и по очереди поцеловать. Вот тогда она и научилась опрокидывать обидчиков в воду.
Кошка опять разрыдалась, но вдруг зазвонил телефон. Сердце ее замерло. Голос Сёмы на том конце провода срывался от волнения:
-Котенок, возьми паспорт и выходи, я жду тебя у подъезда.
Мама спросила, куда это она собралась.
-Да так, с ребятами встретиться нужно,- отвечала Катя, а сама уже прятала паспорт в сумочку.
Он подъехал на своей "пятнашке", подаренной ему родителями еще в прошлом году на день рождения. Выскочил и замер, поскольку ни разу не видел ее в платье. Впрочем, тут же заявил:
-Все, надо ехать.
-Куда?- спросила Кошка удивленно.
-Заявление подавать. Принимают только до шести.
-А мама… Им же нужно сказать…- пролепетала Катя, но Сёма запротестовал:
-Прошу тебя, никому ни слова. Боюсь я, что кто-нибудь нам помешает. Распишемся, тогда всех перед фактом и поставим.
В загсе он долго приставал к сотруднице, принимавшей заявления:
-Мать, ну помоги ускорить. Очень нужно!
Та потребовала сто евро и сказала:
-Через три дня, не раньше. И то – без торжественной регистрации.
-Да нам просто расписаться.
-А девушка твоя почему плачет? Может, ты ее силой принуждаешь?- спросила тетка.
-Нет, нет. Это я… от счастья,- испуганно заверила Кошка.
На улице он закружил ее:
-Через три дня! Поняла? Ты будешь моя! А сейчас – гвоздь программы: я снял для нас квартиру на целый год! Думал, умру, пока все это состряпаю. А ведь ты мне ни разу еще про любовь не говорила.
-Разве?- удивилась Кошка,- Мне казалось, что я только этим и занимаюсь.
*** 7
Конечно, как только расписались, они сказали об этом Тиму. Родители также были извещены, и их реакцию на свершившееся пришлось пережить со всеми нюансами. Впрочем, недоумение близких длилось недолго и счастливо разрешилось в пользу новобрачных. А свадьбу заменили застольем в клубе с последующим выездом и гуляньем на турбазе. Тамадой, естественно, был Тим.
Катя долго привыкала к тому, что она теперь – жена: слишком стремительно все произошло. Назвать семейной жизнью их связь с Сёмой у нее пока язык не поворачивался, к тому же, она понять не могла, как то, что было между ними, может являться супружеским долгом. А Семен вообще не чувствовал никаких изменений и наслаждался, точно они все еще находились на реке. Для него смена декораций ничего не изменила.
Между тем Кошка теперь частенько разглядывала лицо Сёмы – с целью получше запомнить детали, ибо обнаружила, что хорошо знает его только по ощущениям рук, губ и тела, но не может с точностью сказать, какого цвета у него глаза, есть ли у него, к примеру, какие-нибудь родинки или иные отличительные особенности. Она изучала его, как топографическую карту, и с удовлетворением приходила к выводу, что по стечению обстоятельств в мужья ей достался вполне симпатичный экземпляр. Хотя, разве не сама она его выбрала – тогда, в самолете?...
Раньше, в универе, у нее бывали небольшие романы, но все это быстро кончалось. Кошка считала причиной тому свою страсть к каякингу и любовь к свободе. Фанаткой чистого спорта она никогда не являлась, тем не менее именно в клубе ощущала себя независимой и самодостаточной. Пару раз у нее, правда, случилась близость с парнями, но Кошка не нашла в этом ничего привлекательного для себя.
С Сёмой все было по-другому – до сумасшествия. Хотя стремительность его напора вынудила ее поначалу яростно сопротивляться. Впрочем, Кошка не сразу сообразила, какую линию поведения избрать в создавшейся ситуации, ведь даже себе стыдилась признаться, что Семен точно исполнил ее тайные желания. Как понять себя, если думаешь одно, а делаешь и чувствуешь совсем другое? Хорошо еще, Сёмен не слишком-то умствовал, а просто захотел и взял ее, ведь ничего могло и не случиться меж ними, и она даже не узнала бы, каким бывает счастье.
А Сёма летал на крыльях. Теперь все казалось ему каким-то совершенно не таким, как раньше: и клуб, и ребята, и даже верный друг Тим. Главной сделалась Кошка – и только она. Семен даже на тренировки ходить стал реже, поскольку без Катерины ему там было скучно, а сама она не всегда успевала – из-за лекций в универе.
Он сильно изменился и ко многому стал относиться почти равнодушно, но с какой-то радостью замечал, что основные его интересы незаметным образом подстраиваются под нее. Сёма не мог понять, как все это с ним произошло, однако точно знал, что навсегда оказался у нее под каблуком, хотя даже и не думал сопротивляться.
В этом, наверное, и была ее главная кошачья хитрость.
***
2.ПОЕЗДКА
© Copyright: Марк Шувалов, 2010г.
После обеда, еще с работы я позвонил и сказал Алисе, что завтра нас ждет интересная поездка, но моя упрямица пожелала, дабы я хоть немного поуговаривал ее. Пришлось применить все свое красноречие, однако она осталась не в восторге от предстоящего вояжа, из чего я сделал вывод, что виноват, и причиной, скорее всего, служило то, что уже два дня, в виду полной замотанности, я был просто не в силах заняться с ней любовью. Алиса делала вид, что все понимает и даже жалеет меня – бедного, но я-то знал, какие мысли роятся в ее голове по этому поводу. Наверняка она представляла меня, по меньшей мере, куском говядины, из которого хорошо бы сделать отбивную котлету.
Между тем я имел вполне определенные планы насчет Алисы в данной поездке. Мне кровь из носу требовалось посетить одного известного дизайнера и уговорить его подписать с нами контракт, без чего шеф запретил появляться в офисе. Дизайнер этот по телефону отказался обсуждать данный вопрос и пригласил встретиться у себя в загородном доме. По слухам кадр этот являлся любителем мальчиков, а Алиса всегда дружила то с одним, то с другим, геями. Я не ревновал, а сейчас и вовсе очень надеялся, что именно она поможет мне наладить контакт с дизайнером.
Сегодня вечером я собирался доказать ей в постели свою любовь, но пока ждал ее из душа, совершенно по-идиотски заснул. Утром мне пришлось варить себе кофе самому – Алиса ушла и, по всей видимости, очень рано или даже ночью, поскольку я и сам проснулся чуть не в семь часов. Завтракая, я раздумывал, поедет она со мной или нет после того, как сон сморил меня в самый ответственный момент. Наверняка обиделась и очень сильно. Это я мог заняться с ней сексом, в процессе чего она продолжала дремать и лишь мурлыканьем подтверждала, что вовсе не спит и хочет еще, но когда она ждала от меня вполне определенных действий и не получала их, надеяться на ее великодушие не приходилось.
Алиса позвонила сама и сделала вид, что не произошло ничего из ряда вон.
-Ну что? Мы едем или как?- спросила она.
-Конечно, едем!- обрадовался я и помчался прогревать машину.
В машине Алиса спала, чему я несказанно
