-Вот это радость! - обрадовалась она встрече. - Как вы, детки мои?
-Мы, мама, нормально! - ответил Игорек. - Вот врачи говорят, что в конце июля должны быть роды.
-Кто там? - улыбаясь, тихонько спросила у невестки заговорщическим тоном и подмигнула. - Внучек или внучка?
-Мама, - перебил сын их разговор, откашлялся и начал говорить давно подготовленную речь. - У меня к тебе серьезный разговор. Когда родится ребенок нам будет очень тяжело. А у тебя большой опыт в этом вопросе, ты нас обоих вынянчила, и с Сашенькой проблем у тебя не возникает. Наша квартира больше Иркиной, тебе же всё равно где жить. Вот мы и предлагаем тебе пожить у нас.
Невестка, красная как рак, закрыла руками лицо и проговорила:
-Игорь! Не так! - и повернувшись в Лидии Николаевне, сказала ласковым голосом. - Мама, мы будем рады, если вы захотите жить у нас и вдвойне рады, если согласитесь нам помочь. Не настаиваем на помощи, но всегда ждем в гости! Живите у нас сколько захотите. - она наклонилась к свекрови и обняла и проговорила шепотом на ухо. - И Веру Львовну зовите в гости к нам.
-Ну, что, мама, ты к ним переедешь? - спросила Ирочка тоном ждущим только положительного ответа. - Или с отцом будешь мириться?
Лидия Николаевна думала, что те удары судьбы уже умертвили сердце, убили душу, настолько, что больше не сможет она почувствовать боль, что не будет страдать и стонать. Но, она ошиблась. Возможно, будь невестка не такой доброй, отнесись она с меньшей заботой её о чувствах, Лидии Николаевне этот удар от детей был бы не столь болезненным. Задохнувшись от горя, глотая обиду, она кивала головой.
-Я перееду, Ирочка! - ели выговорила она и ушла из комнаты
Придя на кухню, чтоб отдышаться и прийти в себя, она, по ставшей новой привычке, набрала телефон Веры Львовны. Но, аппарат как всегда был вне доступа. Лидия Николаевна спустя недели две после последнего разговора стала понимать, что подруга не пережила сердечного приступа, что нет больше родственной души, понимающего человека и дорогой и любимой подруги. И всё равно, в минуты боли и отчаяния, она набирала её номер, чтоб несколько долей секунд еще надеяться, ещё верить, ещё ждать.
Жить у сына оказалось и трудней и легче. Невестка, не смотря на беременность, постаралась окружить свекровь теплом и вниманием. Почти всё по хозяйству делала сама, освободив Лидию Николаевну от работы, она невольно подтолкнула её к долгим и мучительным размышлениям. Возвращаясь с работы Лидию Николаевну всегда встречал готовый ужин, семейный уют, дом светился чистотой, а невестка радостью. Сергей Петрович не беспокоил визитами, а время медленно, но верно зализывало раны.
В один июльский день Лидия Николаевна пришла домой, но обнаружила совершенно странную картину. На полу валялись вещи, разбросанные в полном беспорядке, на столе стоял недоеденный завтрак. Что-то случилось в тот миг, когда она только ушла на работу. Но что? Ни сын, ни невестка ей не позвонили. Не желая теряться в догадках она набрала Игорю. Звонок проходил, но сын не брал трубку. Тогда Лидия Николаевна набрала невестке, но она тоже не брала трубку.
“Господи, да я наверное уже второй раз бабушка! -догадалась Лидия Николаевна, и набрала номер сватьи. Пока шел звонок в трубке, тихий, но очень болезненный звоночек звякнул в душе у неё. - Почему же мне ничего не сказали?”
-Мама, - возмущенно отвечал Игорь на её вопрос. - Во-первых, у тебя лекции, а во-вторых, я занимался женой и ребёнком, мне было не до того! Ты всё равно же узнала! Часом раньше, часом позже, не суть! И не надо было звонить Виктории Андреевне, она всё равно ничего не слышала, кроме самой себя! Её дочь рожала, до тебя ли ей было?
-Сыночек! -Лидия Николаевна вздохнула, помолчала, но видимо приняв другое решение, сказала. - Поздравляю тебя с дочкой! Я уже бабушка дважды и знаю, как это замечательно, когда рождается новое счастье в семье. А у тебя впервые! Люби и заботься о жене, всегда в первую очередь думай о ней. Дети вырастут и упорхнут, а вы начали жизнь вдвоем, вдвоем и закончите. А отцом ты будешь хорошим, я же тебя знаю! -она обняла и поцеловала чуть упирающегося сына.
Спустя неделю невестку выписали. За неделю сын и Лидия Николаевна преобразили комнатку, с рождения ребёнка ставшую детской. Столик, застланный мягким, широким полотенцем, на нем ночничок, стопка пеленок. В пластиковом боксе палочки, крем, присыпки, масло и ещё много чего нужного для ухода за новорожденным. Рядом небольшой комод, в ящиках которого ждут своего часа распашонки, ползунки, носочки, чепчики, косыночки, колготочки и ещё десяток нарядов на все случаи новой жизни. Лидия Николаевна с заботой и любовью застилала первую пеленку в кроватку, ещё чуть пахнущую свежим деревом. Гладила ладонью светлые перильца и сердцем видела малютку, сладко спящую под её нежным и чутким взором.
-И буду я с тобой, моё солнышко, - тихонько говорила она кроватке, видя в ней внучку. - ночью, а иногда и днем. Маме надо будет отдыхать. Обязательно! А как же? Чтоб молочко было для тебя, мамочка должна отдыхать. А я буду тебя качать и колыбельные петь. Видишь, какие у меня большие руки! Только и ждут тебя, моя Настюшенька, голубушка моя…
-Какая Настюшенька?! - Лидия Николаевна услышала резкий голос. - Она будет Евлампия, в честь моей бабушки, царствие ей небесное. Евлампия Игоревна! Звучит!
В проеме двери стояла сватья Виктория Андреевна. Она всегда потрясала своей неординарностью и порой шокирующей оригинальностью. Огненно-рыжие волосы были уложены в высокую залакированную прическу. Желтый джинсовый сарафан оттеняли крупные бусы и длинные серьги из пластмассы изумрудного цвета. Яркая косметика и выразительные духи дополняли этот слепящий образ.
-Что вы, Лидия, нюните? В прошлом веке были модны заунывные песни колыбельных. Современные дети уже под это не уснут! Им нужен темп, ритм. Вы, дорогая моя, отстали!
-Только рождаясь, они же ещё не знают, что современные и не любят колыбельных. - робко возражала Лидия Николаевна.
-Они уже всё знают! - безапелляционно сказала Виктория Андреевна. - Они уже знают больше нас с вами! Ещё в утробе матери они начинают обучаться всему и сразу! Наша главная задача не упустить время! Чтоб ни минутка не пропала зря! Развивать, обучать, воспитывать, образовывать. Спешить, чтоб не опоздать!
-Да она ж ещё головку не держит! - пыталась защитить Настю-Евлампию. - Пусть хоть в садик пойдет!
Виктория Андреевна закатила глаза и всплеснула руками:
-Скажите, что вы шутите! К садику она должна уже знать буквы, цвета и считать до десяти! Это как минимум!
-И проситься на горшок… - тихо проговорила Лидия Николаевна.
Невестку забирали всей семьей. На пяти машинах подкатили к роддому, вывалили огромной толпой шумных родственников с шарами, цветами и распитием шампанского. Кричали “Ура!”, звонко целовали молодую маму, друг друга и медперсонал, вышедший на крылечко проводить новорожденную в большой мир. Невестка смущенно улыбалась, прижимая к груди сверточек, а глазами искала Лидию Николаевну.
-А где мама? - спросила она Игоря.
-Так вот же она! - муж ткнул пальцем в широкую спину, обтянутую алым шелком в крупных белых хризантемах.
-Твоя мама где? - уточнила невестка.
-А! Дома! Ей места в машине не хватило! И она согласилась остаться дома. И ещё тут же отец, а ты же знаешь, что у них… Ну…
-Да, поняла,-невестка вздохнула . - Могли бы потесниться, а маму взять.
-Она к кафе приедет, не волнуйся! - ободрил её Игорь.
-Какое кафе?
-Не запихивать же гостей в квартиру? Мы там все не поместимся, а потом, мать так всё начистила, хоть операционную открывай! Всё стерильно!
Невестка улыбнулась и покачала головой в знак восхищения.
- Ну, всё нормально, поехали что ли? -спросил Игорь. Они кивнула и села в машину.
Лидия Николаевна не пошла внутрь здания кафе, а ждала на лавочке в тенечке густого раскидистого тополя, который был настолько стар, что уже не пушил семенами, но ещё настолько молод, чтоб отращивать каждый год большую крону листьев. Когда подъехала кавалькада машин и люди пошли внутрь, она не спеша встала и направилась было ко входу, но чья-то рука ухватила её за локоть. Лидия Николаевна вздрогнула и, обернувшись, напоролась на глаза мужа. Тут же стали ватными ноги и уханье сердца в ушах перекрывало уличный шум. Обида новой волной накрыла Лидию Николаевну с головой, и под слоями этой горькой воды она не видела и не слышала ничего. Сергей Петрович сжал локоть сильнее и потащил её обратно к лавочке под деревом.
-Лида, мне надо с тобой поговорить, - начал он, но глядя на стремительно бледнеющее лицо жены, спросил. - Ты в состоянии соображать?
Лидия Николаевна собралась с силами и два раза кивнула.
-Такое дело, - подумав, сказал Сергей Петрович. - Ты ушла, я так понимаю, навсегда? Тем лучше. Больное надо сразу отрезать, чтоб не мучатся. Я принимаю твой выбор.
Вспыхнувшая гневом Лидия Николаевна только успела набрать воздух, как муж поднял перед собой ладонь, создавая преграду её речи:
-Дай договорить! Тем более, что примирение всё равно будет ненужным и лицемерным. Ради детей нам жить совместно уже нет смысла, у них свои семьи. - Он замолчал скорее не от трудного поиска слов, сколько от сложности их смягчить. - Лида, давай разведемся.
Набранный воздух очень пригодился Лидии Николаевне, потому что на несколько секунд остановилось всё: её дыхание, биение сердца, мир и бег звезд в мироздании, остановились люди в парке и машины на перекрестке, замерли птицы, потускнело солнце. И только Лидия Николаевна падала куда-то в густую тьму, в вязкую и липкую боль собственной трагедии под какой-то монотонно резкий звон, похожий на набат.
[justify]-Мама, отец! - послышался голос
