Нелюди

были. Положил их в дырявую шляпу. Деньги ему не нужны.
  Сквер окутал туман. Локи озяб. Закутавшись в шерстяной шарф, он прошелся по аллее. С кормушки слетела испуганная птица и кормушка стала одиноко раскачиваться на ветке.
  Сердце немилосердно кровоточило. Душа терзалась, наполняясь этой зябкой мартовской прохладой и бездушием ТОГО, кто еще недавно так много значил...
  Забвением и пустотой подул на Локи мартовский ветер. Старая сосна заскрипела.
  Нелепость произошедшего начала дикое пиршество в глубине звериной души. Вслед ему каркали слетевшиеся вороны. Мальчик в оборванной одежде ушел, совсем продрогнув. Скрипка замолчала. Но она продолжала играть в голове Локи. Он слышал ее звуки. Печальные, плачущие, страдающие, теребящие нервные окончания на кончиках пальцев, убийственные. И серое небо скрывало вселенскую тоску о быстротечности счастья. О переменчивости и непостоянстве людской и нелюдской натуры.
  Локи впал в гнев и остервенение. Ему захотелось догнать мальчика со скрипкой и разорвать его, не превращаясь, прямо зубами. Почувствовать вкус свежего мяса и крови. И пусть голодные вороны выклюют ему глазницы! Локи еле сдержал себя огромным усилием воли, завернув к своему пустому, мрачному дому. Обители одиночества.


  Ромина вернулась, чтобы забрать свои вещи. Она по-прежнему любила Локи, но не могла оставить кровь семьи неотмщенной, не могла не отомстить за смерть Изольды. Убить Локи не поднималась рука, поэтому, Ромина решила просто навсегда покинуть его, отомстив зверю душевными муками.  Она надеялась, что сегодня Локи не будет дома. Эта ситуация ставила ее в неловкое положение. Ромина заглянула в комнату. Было тихо. На столе, освещаемом маленьким колеблющимся пламенем свечки, беспорядочно лежали листы бумаги, залитые вином из перевернутого бокала. Красным, как кровь... Оно растекалось по бумаге и строчки становились бесформенными. Комнату наполнял дым от еще дымящейся, торчащей в пепельнице, ароматической сигары. Клубящийся дым кольцами тумана окутывал комнату. На полу лежал пистолет.
  "Застрелился!" — подумал Артур.
  В сердце защемило, прокралась непонятная тревога.
  Бледный, с трясущимися руками, он вошел в комнату. В кресле сидел Локи. Сидел неподвижно. С закрытыми глазами. С мертвенно-бледным лицом. Его растрепавшиеся волосы казались рубиново-красными.
  — Локи... — проговорил Артур. — Локи! Зачем?
  Оборотень открыл глаза. Глаза его загорелись красным демоническим светом. Артур в страхе отпрянул в сторону.
  Локи резко привстал с кресла и приблизил к нему свое лицо. Артур отшатнулся.
  — Надеялись, что я умру? — сухо и цинично спросил Локи.
  Глаза его фосфорились и мерцали в полумраке адским огнем.
  Артур увидел, как Локи начал превращаться. Он зажмурился, потому что зрелище это было ужасно. Кости Локи с треском ломались и деформировались.
  "Не смотреть, не смотреть", — твердил Артур.
  Лицо с прекрасными чертами покрывалось шерстью.  Бледного Артура обуял страх. Он увидел Зверя. Кровожадного, ненавидящего, жаждущего насытиться плотью и кровью.
  Еще секунда и зверь накинулся на него.
  — Локи! Локи! Не нужно! — закричал Артур, но это был уже не Локи. Это был Зверь. Беспощадный. Неумолимый. Зверь, чьи зубы вонзились в его нежную плоть, разрывая ее по частям...


  — А разве Локи мог убить вампира, даже, если бы и разорвал его? — спросила девочка.
  — Кто знает, — ответил рассказчик. — Локи отомстил за свою истерзанную душу...
  — А что потом было с Локи? — снова спросила девочка.
  — Он исчез. И никто никогда больше не слышал о нем. Быть может, он даже умер...
  — Спасибо, что посидели с ребенком, — сказала женщина, подходя к лавочке в сквере. Вокруг царила золотая осень. С деревьев сыпались листья.
  — Не за что, — улыбнулся мужчина, убирая упавшую на лицо красную прядь волос. — Я рассказал вашей дочери одну старую сказку...
  Женщина взяла ребенка за руку. Уходя из сквера, девочка обернулась: мужчина смотрел на нее и по-прежнему улыбался. Его глаза светились красным демоническим светом.
  Он надел очки, достал блокнот и, немного подумав, начал писать. Под шуршание опадающих с деревьев осенних листьев приходило вдохновение:

  "Клубящийся сигаретный дым рисует мне твой образ...
  Ты повсюду...
  Ты улыбаешься мне мириадами звезд на зимнем небе...
  Ветер доносит мне шепот твоего голоса, аромат лепестков роз    — твой аромат...
  Ты искришься инеем на каждой ветви дерева, белым серебром блестят твои глаза...
  Я слышу твой голос в шуме волн...
  Я мысленно рисую твой образ в своем воображении...
  Ты живешь в каждой снежинке бушующего снежного моря...
  Ты — в каждом цветке, в каждом рассвете и в каждом закате...
  Ты — в пении струн серебряной лютни и в каждом полете  вольной птицы...
  В каждом цвете, в каждом звуке, в каждом запахе...
  Ты — целая ВСЕЛЕННАЯ...
  Но я сейчас улыбаюсь потому, что ты умер. Умер навсегда"...

                                                                                                                        2009