хотя бы начального уровня их Света и никогда никогда никогда больше не возвращаться сюда? Планета, где детей воруют, насилуют, распродают на органы, где подсаживают подростков на наркотики, где насильно меняют им пол, где людей продают в рабство ради развлечения, где каждый взрослый вынужден пахать до изнеможения, опутанный кандалами кредитов, где детей отдают в рабство, заставляя работать с малого возраста, где голодают и умирают от жажды, где женщины делают аборты просто потому что у них нет средств, чтобы вырастить детей, где нет почета старикам, они голодают, оставленные своими детьми и внуками, где за их квартиры борются наследники и все просто ждут, когда они умрут, где царствует нелюбовь и беззаконие. Разве эта планета – не чистилище? Она точно не может быть волшебным голубым шариком, который видят космонавты из Космоса. Тут творятся страшные вещи, но раз мы сюда попали, мы не имеем права унывать. Потому что уныние входит в линеечку смертных грехов, а нам это на фиг не надо. Нам не надо, мы заслуживаем большего. Мы заслуживаем лучшего. Мы победим. Это совершенно точно, на 100 %. Я узнавал. Надо просто собраться. Просто собраться, вот и все. Ну же, ты же крутой парень, я знаю. Я знаю, что ты крут. Ну же, у тебя получится. Да стопудово, получится. Лучше тебя и нет никого. Давай. Давай. Давай, парень! И я медленно начал соскребать себя с дивана. Медленно и осторожно, как после паралича. Потому что в любой момент сука прокрастинация могла засунуть свой нос в мою квартирку, и я бы понял, что это конец. А это не должно было быть концом, это должно было быть началом. От этого зависел успех всего огромного проекта. От этого зависел успех нашей битвы. От этого много чего зависело, поэтому я сползал с дивана как с минного поля. Ставки были сделаны, ставок больше нет. Почему в русском языке нет глагола «победю»? Почему есть только во множественном числе: «Мы победим?». Почему есть поговорка «Один в поле не воин?». Война – это коллективное занятие. Против нас стоят полчища темных, но и я, извините, не один, как перст. Нас много, и мы живые. Мы прекрасно управимся с этой нежитью. Веками справлялись, нешто теперь они нас одолеют? Да никогда. Да тьфу и растереть. Да два пальца об асфальт. Да где наша не пропадала. Раньше могли и теперь смогём. Русский народ – он вообще, может все. Я сползал с дивана и думал, какие же мы герои. «Fake it till you make it», - если ты не в состоянии верно жить эту жизнь, притворись. Притворись, что ты уже добился того, о чем мечтал. Притворись, что ты уже настолько крут, насколько ты только собирался стать. Притворись, что у тебя уже есть все, чего тебе так недоставало. И ты добьешься. И ты станешь. И у тебя будет. И ты сам не заметишь, как получишь это все. Небольшие хитрости заядлых прокрастинаторов, написанные кровью. Только недавно узнал, что для лени есть отдельный бес. Лень – отдельный смертный грех и у нее есть отдельный бес. То есть, лень - это не невинные ужимки 17-летних тиктокеров, которые обсуждают свои выходные, которые провели в играх, валяясь в розовых кроватках. И не их же нелепые жалобы, что они не подготовились к ЕГЭ просто потому, что им было влом. А отдельная темная сила, которая весит на людей свои цепи с кандалами так, что они не успевают ни подготовиться к экзаменам, ни сходить на собеседование, ни на тренировку, ни на репетицию, ни на свидание, и кучу, просто кучу хороших дел не сделать в своей жизни, откатиться назад по ступеням развития, прослыть неудачниками и прокрастинаторами, профукать все шансы, пропустить все главные повороты своей судьбы. Если бы лень была так же невинна, как любят нам ее презентовать, от нее бы не страдали ежедневно миллиарды людей, пытающихся достичь поставленных целей. Лень убивает устремления. Лень убивает энергию. Лень убивает яркую жизнь. Лень убивает. Я знал про это, знал, что эта тварь во мне иногда выползает на поверхность. Я был ленив. Я был ленив донельзя. Но я знал, как с этим можно было бороться. Знал и умел. Я научился подсекать моменты при первых признаках лени. Стоило мне прилечь на диван при куче несделанных дел, как и ежу сразу становилось ясно, что я сейчас засну. Это не было ни для кого новостью – я обладал способностью отрубаться где угодно в любое время суток. Я знал, что проснусь разбитым, но, тем не менее, я знал, что в принципе могу. Когда же сонливость одолевала мной, я резко раскрывал глаза и сползал с дивана. Я мог сползти на пол, на стул, на журнальный столик – куда угодно, главное условие было не останавливаться. Когда я доползал до точки опоры, я был уже практически бодр. И даже крепкий кофе не требовался. Это была моя собственная, тщательно разработанная система. Я разработал ее в моменты прокрастинации для себя, потому что лень была моя больная мозоль всю мою жизнь.
18 глава
Нельзя упускать шансы – их нам посылают ангелы. Вот и сейчас я сполз с дивана и лежал на полу, удивленно разглядывая себя в огромном зеркале с лепниной. Откуда оно здесь, в этой холостяцкой инженерской квартирке? Жизнь, определенно, становилась все чудесатее и чудесатее. От моей собранности сейчас зависело многое в мире. За моими действиями следили обе стороны конфликта, это было ясно и ежу. Немного пробултыхавшись в одеяле на полу, я встал, закутанный в простыню как Юлий Цезарь. Меня ждали великие открытия. Возможно, я сейчас насмешил и темных и светлых, зато дал разрядку и себе, знатно похихикав. Нельзя все время быть в напряжении, да это и просто невозможно. Мы все сделаны из мяса и костей, мы все не железные. Хотя и мним себя таковыми, но таковыми не являемся. Иногда нужно снисходить к себе, к своему материальному телу, спрашивать, не проголодалось ли оно и не хочет ли спать. Знаю, глупо, но я частенько забывал, что я смертен, и…как бы это выразиться? Что тело мое может изнашиваться. Что батарейка моей энергии может внезапно сесть на самом интересном месте, потому что я тупо не покормил свое тело. Или не выспался. Или вообще уже не спал сутки. Так что в моих интересах было спрашивать, чего оно хочет здесь и сейчас. Разумеется, в рамках дозволенного. Если телу дать большую власть, мы все окажемся в аду через взмах ресниц. И я это всегда знал и понимал. Поэтому старался заботиться о нем только в режиме кушать – спать. Оно всегда знало, где его место – уж точно не впереди Души. Все роли были уже расписаны, никто не мог занять чье-то место. И я был доволен этим раскладом. Ну что ж, во мне не было ни страха, ни упрека, я приступил к проекту. Прокрастинация валялась на полу в позе эмбриона и демонстративно корчилась в страшных муках. Так ей и надо, за все годы причиненных мне страданий. Она это заслужила. Мне было 17ть когда я научился раскладывать проекты на составляющие, подвешивая их в воздухе в 3D системе. Тогда я еще ничего толком не знал ни о светлых, ни о темных, мог только догадываться. Почти сразу после этого темные вышли на мой след, и я пережил несколько нападений. Что помогло мне быстрее определиться, и я пришел к Свету. Я занимался этими проектами давно, помогал, как мог. Нет, такого размера проекта мне никто еще не доверял и я даже думать не смел, что когда-нибудь доверят. Я судорожно провел рукой по лбу, рука дрожала. Я понимал, к чему все идет и чего может стоить моя ошибка. Где то в глубине души я надеялся что меня перепутали с каким-то другим светлым и я не буду отвечать за это все. Но время шло, а ничего не менялось – я так и оставался главой и единственным ответственным лицом за весь проект. Тем, кто, если что, всегда получает люлей. Что ж. Видно, судьба у меня такая. Я не верил по факту в судьбу. Я верил в замысел Божий. Это как если бы мне кто-то заранее расчертил карту моего путешествия, указав короткий путь к цели. А повороты выбирал бы я сам. Беда в том, что мы выбираем не те повороты. Маршрут построен, но мы страшно косячим. Мы вечно в какой-то жопе. Почему? Зачем? Я постоянно вижу тех, кого сбило в кювет. Тех, кто перевернулся, покалечился. Врезался в соседнюю машину, в дерево. А ведь шоссе их жизни было прямым, гладким и освобожденным от препятствий. Я смотрю на эти бесчисленные жизненные автокатастрофы и задаю в тишине вопрос: «Почему?». И нет ответа. Только бесы ехидно смеются. Ладно, что мне до судов других, меня должен волновать один – единственный суд – суд над моей душой. Страшный суд…Я еще не умер, но он уже страшен для меня. Потому что любой верующий человек знает, что он будет действительно Страшен. Тут даже не нужно ничего доказывать и ничего объяснять. Потому что безгрешных на этой планете нет. Мы все сидим в одной подводной лодке и ждем, пока она уйдет ко дну. Каяться, молиться о прощении своих грехов и сохранять бодрость духа – это единственное, что нам остается. Бывает, что ты не успел утром спустить ноги с кровати, а уже мысленно согрешил. По идее, нужно сразу каяться, но завтрак, чистка зубов, утренняя молитва, скоростные и хлопотные сборы на работу, и вот ты уже опаздываешь, и вот ты уже забыл, что хотел покаяться. Так просто и так легко. И так на руку темным. Вспомнишь ли ты за вечерней молитвой об утренних грешных мыслях, промелькнувших в твоем сонном мозгу сразу после пробуждения? Ха-ха. Трижды «ха-ха». Вспомнят разве что святые. Но святые-то как раз бы к вечеру уже 300 раз раскаялись и один раз причастились. А мы так и тащим на себе грехи, так и собираем. Скажете, помысел небольшой грех? Размером, наверное, с песчинку. Но какая разница утопленнику, с каким мешком он утонул – набитым большими камнями или песком? Главное, что не в ваших интересах тонуть, ну правда же? Поэтому даже крошки смахиваем со стола, даже крошки. Любая хозяйка скажет вам, что если их не убрать, рано или поздно за ними придут тараканы. Вы ошибаетесь, что о ваших плохих мыслях никому неизвестно. Плесень начинается с первого маленького пятнышка. Сохраняйте свою душу чистой. Берегите свою душу.
19 глава
Я закрыл глаза и начал мысленно выстраивать весь проект. Цепочки взаимосвязей, перекрестки улиц, легкие прикосновения в толпе, передача шифров, посланий и закодированных вещей. Замки, которые могут вскрыть только посвященные. Слова, которые невозможно узнать. Пароли, которые невозможно взломать. Защиту, которую нельзя уничтожить. Целая система случайно – запланированных встреч, тончайшая координация, время, заложенное в доли секунд. Если бы кто то сейчас увидел то, что я делаю со стороны, он бы решил что это целая шпионская сеть, и я готовлю для нее операцию. Это было полуправдой – я и правда готовил операцию и мы правда скрывались. Только, в отличие от шпионов, в нашей деятельности не было ничего дурного. Если хочешь что-то спрятать – положи это на самом видном месте. Мы всегда были на виду. Монахи, священники, ревностные верующие. Но каждый думал, что мы разрознены и не объединены. Мы скрывали это очень долго, даже от темных, нанося им точечные удары, чтобы они думали, что от нас работают разрозненные группировки и у нас нет Центра и мы никак не объединены. Каково же было их удивление, когда они осознали, что у нас есть Центр, Главнокомандующий и сеть филиалов и офисов по всему миру. У нас, в принципе, были достаточно длинные руки и мы были способны на многое. Одно плохо – по регламенту не имели права
