МОЁ ТV Повесть

Октябрьской революции, принёсший счастье не только народам нашей страны, но и…». Так вот, где-то намечают провести альтернативные митинги, где-то «торжествовать», но за счет самой партии КПСС, где-то и вовсе не вспоминать об этом «празднике».
... Как-то разговорились о фильмах:
- Самый мой любимый… - усмехнулся, взглянув непривычно весело, - это греческий «Грек Зорба».
- Сергей Филипыч! – засмеялась я, - и мой тоже!
А фильм вот о чем: грек Зорба (играет обаятельнейший актер Антони Куин) случайно знакомится на вокзале с иностранцем и, разговаривая с ним в ожидании корабля, открывает в нём родственную душу, а когда узнает, что тот едет восстанавливать шахту, унаследованную от отца, предлагает вложить деньги в строительство там подвесной дороги, уверяя, что он - специалист в этом деле. И дальше – об их злоключениях в дороге и по ходу строительства… которое заканчивается полным фиаско. И вот последняя сцена фильма: они сидят на берегу моря… но вдруг неудачный        предприниматель встаёт и просит Зорбу научить его танцевать… тихо начинает звучать мелодия Теодоракиса*, и вот они уже оба пляшут на песке под прекрасную и озорную мелодию «Сиртаки».

И эта запись – последняя. Подводит меня память… И куда он потом пропал, куда его перевели? Но довольно скоро я узнала: Сергей Филиппович Афронов умер. От рака. И в той самой деревне Калужской области, в которую мечтал вернуться.

«Уничтожить, как класс!» Это - мой фильм о раскулачивании в нашей области. Вынашивала долго, много раз ходила в библиотеку, копалась в областном архиве - благо теперь разрешают это делать - переснимала документы, писала тексты, репетировала с актерами, которые читали мамины воспоминания и отрывки о раскулачивании* из романа Виктора, записывала помногу дублей ведущего.
И этот фильм - мой исполненный долг перед теми, кто был уничтожен «как класс».
...Сегодня 12 июня. Праздник. Молодой праздник - «День Российской государственности». А я - на работе, и монтирую рекламу о Ельцине*: «Подпись» называется. Девушку двенадцатую, мужчину двадцатого, генерала Лебедя* второго, аиста, Газпром, - это условные обозначения планов. Диктор делает начитку: «Выберем достойного, чтобы эти выборы не стали последними...» Аж из одиннадцати выбирать будем!
...Смонтировала свой фильм «То, что будет, есть и было». Снимать его ездили поездом до Хотынца, - туда и обратно. Моросило. Окна плакали. Мелькали мокрые кусты, влажные стволы берез, сосен, туманно-изумрудные поля озими, - фактура была отличная! Задавала людям вопросы: честнее ли мы стали?.. что для нас вера в Бога?.. что нас ждет?.. гордимся ли мы Россией? Боялась, что из всего этого ничего не получится, но люди говорили то, что хотелось услышать: честнее не стали, только вера в Бога помогает, возродится Россия, но гордиться пока можно не ее настоящим, а только прошлым.
... Осталось две недели до окончания моего договора с Компанией, но мне не предложили его продлить. Нет, не пойду к Корневу выяснять: почему, мол?.. И так все понятно: он угодил «раскрывшейся» перед ним заместительнице Тихировой, которая терпеть меня не может, а унижаться перед ней!?
... Только когда закрываюсь на ключ в кабинете, могу хоть немного побыть с собой. Ничего, что прохладно, ничего, что за дверью суетятся и покрикивают, - от этого беруши в ушах, - главное, что - одна! Вернее, не одна, а с Александром Леонидовичем Чижевским*, (был арестован в сорок втором году и сослан в лагеря на восемь лет) «пионером космической биологии, установившим зависимость между циклами активности Солнца и явлениями на Земле, в биосфере» и автором книг «Вся жизнь», «Земное эхо солнечных бурь», стихотворений, и сейчас читаю сборник его поэзии, чтобы выбрать из него для своей передачи несколько четверостиший:
                        Смотря на лучезарный хор,
                        Стараюсь пристально проникнуть в сочетанья
                        Живой мозаики, хочу понять узор
Явлений жизненных и звездного пространства...
Эту передачу, - наверное, последнюю, ибо осталось лишь две недели до окончания моего договора с Комитетом, - назову так: «Космос и мы».  И для нее почти всё уже отсняла, записала, а вот продвигается она туго, - слишком многое хочется сказать, а втиснуться в полчаса... Да и образное решение ее как-то не пришло, не выносилось. Ну, какой «экранный образ» можно дать, например, вот под эти строки:       
                          Глядим в ночной простор с поднятой головой.
                          Хотим в сияньи звезд постичь законы мира,
                          Соединив в одно их с жизнью роковой
                          И тросы протянув от нас до Альтаира...
Из коридора, даже сквозь беруши, доносится сварливый голос выпускающей… да и операторы вот-вот придут. Нет, ничего у меня сегодня не получится. И вообще, так, наверное, и не успею выносить в себе, слить воедино уже записанные размышления астрономов из планетария и свои, «картинку», музыку, стихи Чижевского… Но всё же, прикрываю ладонями уши и снова склоняюсь над строками:                 
                        Мы – дети космоса, и наш родимый дом
                        Так спаян общностью и неразрывно прочен,
                        Что чувствуем себя мы слитыми в одном,
                          Что в каждой точке мир - весь мир сосредоточен.
                          И жизнь - повсюду жизнь в материи самой,
                          В глубинах вещества - от края и до края
                          Торжественно течет в борьбе с великой тьмой,
                          Страдает и горит, нигде не умолкая.
...Сегодня заболела внучка, пожалуй, воспользуюсь этим, - возьму бюллетень по уходу за ней и больше не выйду на работу».

Помню: позвонил тогда Валентин Андреевич, стал вроде как извиняться, - банкет, мол, прощальный хотели устроить… не так бы тебе надо уйти, - а я успокоила его: всё, мол, нормально и по-другому не хочу. Только жаль было, что так и не успела собрать передачу «Мы и космос». Но в последние полтора года всё же удалось сделать несколько передач по собственным сценариям, - журналисты почему-то не справлялись с «плановым заполнением» и появилась возможность мне «заполнить» часть эфира. И то были часы счастья. После съемок, даже за несколько дней до монтажа, этого завораживающего соединения образа и звука, у меня начинало сладко сжиматься сердце. Но, к сожалению, продлилось моё авторство недолго, - закончилась «трудовая биография» и вышла я на «финишную прямую»… или кривую?»

«Просыпаюсь и сразу слышу: кот кричит благим матом на кухне! Надо вставать. Этот сиамский кот - мое наказание. Его на улице подобрала дочка и вот теперь он целыми днями крутится у меня под ногами и все ест, ест! Может, послан мне свыше, как напоминание о моих детских голодных годах?..
Готовлю завтрак, зову Бориса. Входит и тут же включает радио. Дались ему эти известия! Я-то люблю вставать в тишину, а ему обязательно надо их прослушать! Распевая что-то, ковыляет Манька, лезет к деду на колени, начинает выхватывать из рук вилку, нож. Потом приходит и дочка в синем махровом халате... Собственно, ничего вроде бы не изменилось, - каждое мое утро так же и начиналось: надо было всех быстренько-быстренько накормить, напоить, выпроводить, а потом и самой – на работу, а теперь… А теперь уже не спешу на работу, - круг сузился и остались только домашние заботы: съодить в магазин, приготовить обед, что-то помыть, отскоблить, постирать, прибрать в квартире, и т. д. и т. п. 
….Ба-а! Уже и вечер! То-то меня уже тошнит от беспрерывного мелькания кастрюль, сковородок, ножей-ложек-вилок, картошки-помидоров. А еще, между прочим, не стерилизованы шесть двухлитровых банок огурцов… И все это теперь будет каждый день? Одно и то же. В любое время года. В любое время суток. В любую погоду. Мамочка, за что?.. Но одергиваю себя: уймись, не жалуйся и не ной, а радуйся тому, что всё это есть! Но душа… Это она рвется и рвется из замкнутого круга. Это она томится и скулит! И ничем не могу ей помочь, а только прошу: ну, погоди, потерпи!.. вот только упрячу в банки огурцы, помидоры, вот только закончим с огородом… вот только дочка переедет в свою квартиру и тогда... А что тогда?
И только перед сном:
…О, как ты рвешься в путь крылатый,
безумная душа моя,
из этой солнечной палаты
в больнице светлой бытия!
И бредя о крутом полете,
как топчешься, как бьешься ты
в горячечной рубашке плоти,
в тоске телесной тесноты!..
Владимир Владимирович*, значит и с Вами – то же?
... Боль по моей любви к телевидению понемногу тает, уходит. Да, делать свои фильмы - появилась такая возможность в последний год! - для меня было почти счастьем. Даже за несколько дней до монтажа, этого завораживающего соединения образа и звука, у меня сладко трепыхало сердце, поэтому и ушла, что называется, не оглянувшись, не устраивая прощального банкета, - знала, что не выдержу и разревусь. И знаю: «ушла» меня Тахирова, новый заместитель Корнева.
Лет десять назад появилась она в Комитете на радио серенькой, незаметной журналисткой, потом, когда произошло объединение радио и телевидения, стала мелькать на экране, делая «Эстафеты». Пришлось и мне несколько раз поработать с ней, и передачи ее были такими же серенькими, как и она. Но вдруг, осведомленные во всех сплетнях сотрудницы, стали поговаривать, что, мол, председатель Комитета Корнев - с ней... И подтвердилось это довольно скоро, - сделал он ее своим заместителем по десятому каналу, который раскручивала я, и вот теперь, когда раскрутила… Пригласил меня Корнев к себе, поставил передо мной чашечку кофе и все говорил, говорил!.. а потом объявил, что на десятый Тахирова берет не меня, а режиссера Павловосвкого
- Да знаю, знаю, - улыбнулась, «она меня не любит» хотела добавить.     
Но не добавила потому, что поняла: теперь договора со мной не продлят, а просить Корнева не буду, тем паче – Тахирову».

В тот год (1997-й) на губернатора области претендовали коммунист Родкин и директор птицефабрики демократ Александр Енин. И по сложившейся традиции Комитету надо было поддерживать коммуниста, но председатель Комитета Корнев по каким-то причинам не ладил с Родкиным, поэтому не очень-то поддерживал его. Но тут вынырнула его заместитель Тахирова и начала стелиться перед будущим губернатором, а когда тот снова победил, то и назначил ее председателем Комитета. И что же Корнев? Рассказывали, как остался даже без кабинета и сидел в просмотровом зале; как шарахались от него все, чтобы не навлечь на себя гнева новой правительницы; как даже в буфете и автобусе, возившем сотрудников на обед, сидел один, потому что бывшие подчиненные боялись к нему подсаживаться; как Тахирова даже милицию вызывала, чтобы выдворить его из Комитета. Валентин Андреевич пробовал найти управу на Родкина и на свою бывшую протеже, - ездил на Российское телевидение к управляющему региональными