Истории и факты из жизни репрессированных

Эти истории посвящаются светлой памяти моих родных. Вспомним семью Гаврилиных из Саратовской области и семью Игнатущенко из Острогожского района Воронежской области.

Мои родители приехали в новый город северного Казахстана не по своей воле в 1929 году. Семью Гаврилиных привезли из деревни Александровка Сердобского района Саратовской области, По современному административному делению село Александровка относится к Пензенской области. Нашел информацию и фото села в интернете.  Жителей в настоящее время в селе не осталось, несколько полуразрушенных домов, заросшие непроходимые дороги.

Всю большую семью раскулаченного Прокофия Митрофановича в холодный дождливый ноябрьский день выгрузили из вагонов для перевозки скота. Всего в семье было по списку более 20 человек. Благодаря умелым рукам главы семейства и его старшего сына Тимофея почти все члены большой семьи выжили в холодной и голодной казахстанской степи. После массового завоза из России раскулаченных крестьян в 1929 году из общего числа спецпереселенцев остались в живых не более одной трети.

Прокофий Митрофанович и Тимофей Прокофьевич могли построить землянку практически из ничего. Основным строительным материалом были пласты дерна и запасы строительной глины из самодельного карьера, который раскопали переселенцы недалеко от их городка переселенцев, привезенных в глухие степи. Использовались также заросли тальника, в изобилии растущего вдоль степных рек. Нарезанный тальник сплетали в квадраты, обмазывали глиной и использовали для строительства.

У казахов можно было раздобыть немного навоза и соломы для изготовления саманного кирпича сырца. Глава семьи с сыном устраивали самодельные печи в землянках, помогали со строительством своим товарищам по несчастью. Ближе к зиме администрация поселения доставила некоторое количество лесных материалов и кирпичей. Стало немного полегче.  Работы было очень много. Получали в оплату труда строители продукты питания, одежду, иногда деньги.

Младшей дочери Прокофия Митрофановича было в ту пору 8 лет от роду. На родине она закончила первый класс и умела худо-бедно считать и писать. Иногда она ходила к местным жителям просить корочку хлеба на пропитание. В возрасте более восьмидесяти лет уже Евдокия Прокофьевна, плохо помнила события вчерашнего дня, но со слезами на глазах  часто рассказывала, как  в восемь лет просила у богатых людей корочку хлеба, а на нее натравили собаку.

Ее мама, Прасковья Ивановна, была неграмотной крестьянкой, но природный ум и незаурядные навыки домашней работы позволили ей выживать в тяжелых условиях. У местного населения можно было выменять шерсть или получить за работу. Прасковья Ивановна вскоре смогла напрясть нитки и связать теплые носки для детей и работников. Бабушка могла накормить все семейство, приготовить еду из скудного набора продуктов. Ее незаурядные способности хозяйки позволили сохранить жизнь почти всех членов большой семьи. Все были как-то одеты, как-то чудесным образом прокормлены и обогреты любовью большого сердца бабушки Прасковьи.

Бабушка Прасковья дожила почти до ста лет. До конца жизни без очков могла вдеть нитку в иголку. Грамоте так и не научилась, но была обучена детьми и внуками выводить свою подпись. При этом бабушка очень хорошо считала деньги, как монеты, так и бумажные купюры. В сундуке, который ей «построил» (именно построил – это был сундук, на котором мог спать человек небольшого роста, с плотной крышкой, многими отделениями и крепким запором) старший сын Тимофей, было потайное отделения для хранения денежной заначки.

Евдокия была младшей и любимой дочкой Прокофия. Когда она закончила семь классов с одними пятерками, то очень хотела продолжить образование. На семейном собрании старшие сестры решили, что нужно идти работать, помогать семье. Решающее слово было за главой семейства. В итоге Евдокия успешно получила после учебы в педучилище диплом учителя начальных классов. И, уже Евдокия Прокофьевна, пошла, учить маленьких деток и пополнять бюджет семьи.

Примерно через 30-40 лет, когда я уже устроился  работать на шахту, мой коллега вспомнил с теплом свою первую учительницу Евдокию Прокофьевну. Это была моя мама. Как ни удивительно, но она тоже вспомнила своего ученика. Учился хорошо, но вечно ходил сопливый. Делиться подробностями воспоминаний первой учительницы с коллегой я не стал. Но отметил, что учился он в начальной школе хорошо. Всем были приятны эти теплые воспоминания.

Родители познакомились в 1940 году. Отец, Андрей, приехал в Караганду в возрасте 16 лет за компанию со своим двоюродным братом. История была достаточно запутанная. Иногда в рассказах отца были определенные разночтения, но основная канва все-таки определялась более или менее стройная. Родился Андрей в зажиточной крестьянской семье в селе Хохол-Тростянка Острогожского района Воронежской области. Это было достаточно большое село, которое сохранилось и по нынешнее время.

После десятого класса меня отправили с визитом на родину папы –
«настоящих яблок  покушать после болезни». Жил я у своей родной тети – Апфии Яковлевны, по-уличному – тетя Пиюха.

Рассказы отца о своей родине дополнились некоторыми подробностями.  Село Хохол – Тростянка расположено в густом смешанном  лесу, в котором наряду с лиственными и хвойными деревьями росли дикие орехи, яблони, груши, ягодные кустарники.
Примерно в трех километрах от этого села находилась другая деревня – Русская Тростянка. Издревле эти поселения находились в состоянии легкой неприязни. Девушки из Хохол – Тростянки никогда не могла выйти замуж за парня из Русской Тростянки. По преданиям там жили бедные и ленивые работники. Крыши домов в бедном селе были крыты соломой, скотины во дворах немного, заборы кривые, огороды убогие.
Дома  Хохол – Тростянки были покрыты металлом, живности в хлевах много, на участках нередко имелись пчельники. Трудолюбивым насекомым было, где разгуляться в яблоневых и вишневых садах.

Если в редких случаях девушка из Русской Тростянки выходила замуж за парня из богатого соседнего села, то это считалось большой удачей и счастьем в жизни. Обычный разговор в обоих селах был близок к украинскому языку.
Хотя, на мой взгляд, чистый украинский говор сохранился только на Полтавщине, в хуторах «близ Диканьки». (Это по моему опыту жизни на Украине – 1969 - 1972 годы – учеба в аспирантуре Харьковского инженерно-экономического института и общение с народом). Кстати говоря, различия в уровне жизни населения этих сел сохранились и в советское время.

Для меня, жителя степей северного Казахстана,  лесная природа была просто подарком. Я бродил по лесам, питался незрелыми лесными дарами, слушал пение неведомых мне ранее птиц. В обширном и богатом совхозном саду  я подружился со сторожами и мог лакомиться любыми яблоками по своему желанию. В небольшой деревне все сразу же узнали, что приехал парубок после болезни «на витамины» из голодных степей Казахстана.

Тетя Пиюха имела среди народа в окрестностях высокий и заслуженный авторитет. Строгая женщина, умелая хозяйка слыла среди сельчан лекаркой и, немножечко, ведьмой. Она могла раскроить ткань для пошива платья соседке, обметать белье, шила коврики для дома, прекрасно готовила борщи и вареники, лечила простые хвори и избавляла сельчан от мелких неприятностей.

Летняя кухня тети была устроена недалеко от дома. Там имелся стол обеденный, лавки и пару стульев для гостей, а также небольшая печь с духовкой для выпечки. Кормили меня очень хорошо. Только гораздо позже я понял, что тетя порезала почти всех кур для угощения сына любимого младшего брата Андрея. Стол стоял под высокой вишней, обильно усыпанной крупными плодами. Я впервые увидел вишню как дерево.
В Казахстане вишня росла как кустарник. Крупных ягод не было, а кисловатый вкус степных ягод разительно отличался от сладкой и сочной вишни на участке тети Пиюхи.

Родители выдали мне некоторую сумму денег на подарки. В сельпо завезли партию дорогой ткани, и я купил для тети скромной расцветки крепдешин на пошив платья. Тетя Пиюха очень была рада подарку. Рукодельница уже на следующий день раскроила ткань. Через пару дней тетя уже щеголяла на зависть всех соседок в красивом платье.

Муж тети Пиюхи, дядя Вася, имел склонность к употреблению горячительных напитков, но у тети не забалуешь. После культурного похода в сельскую баню я предложил купить что-нибудь для здоровья. Дядя Вася посетовал на дороговизну белой крепкой, но от вина бы не отказался. Я купил бутылку московской водки, чему дядя был несказанно рад. Компанию составить я отказался.
Тетя Пиюха глубоко вздохнула и принесла из погреба пыльную бутылку вишневой наливки трехлетней выдержки. Если коснуться истории моего пития, то я должен честно признаться, что было дело – выпивал регулярно на всех домашних посиделках по рюмочке кагора … в возрасте от пяти до семи лет.

Поскольку я был единственным сыном в семье, третьим долгожданным ребенком, то отец всегда усаживал меня с гостями за любой праздничный стол. Потом меня обманом и угрозами разоблачения отучили от любимого кагора, сказали, что школьникам пить нельзя.
Помню, что примерно в десять лет я провалился в марте под лед пруда почти по горлышко. По приходу домой мама налила мне стакан кагора, растерла водкой и уложила спать. Я даже ни разу не чихнул после такого лечения.

Прошло очень много лет, я многократно пытался найти ликер похожий по вкусу на  вишневую наливку тети Пиюхи, Безрезультатно! Даже ничего похожего на этот замечательный вкус вишни, наполненный солнцем, сладостью и ароматом спелых ягод.

По деревенскому обычаю тетя Пиюха вставала очень рано. Практически с восходом солнца. Однажды сквозь сон я слышал наставления тети соседской молодице в ответ на жалобу – три года живем с мужем, а детками не обзавелись. Тетя дала простой совет - на раннюю росу выйти на луг, снять всю одежду и пройти по мокрой траве, потом обняться так крепко, чтобы между вами и иголки не просунуть, и будет вам счастье. Не знаю, помог соседской молодой семье совет мудрой ведуньи, но эта мысль запомнилась мне навсегда.

Сын тети Пиюхи - Николай,  жил на этой же улице через два дома. В его семье были дети – два крепких бутуза, близнецы. При доме были хозяйственные постройки, огород. В сарае держали корову и два подсвинка. Каждое утро жена Николая Ирина приносила тети Пиюхе два литра молока. Молоко запекалось в духовке, было это необычайно вкусно и полезно.

Тетя Пиюха была очень строгая и откровенная женщина. Своего сына она характеризовала так: «Сын он хороший, а человек плохой. Работает лесником. Что это за работа молодому здоровому мужику. Гуляй себе по лесу, ищи невесть что! Любит выпить, по хозяйству дома мало что делает»!

Мне было интересно прогуляться по лесу с настоящим лесником! В один прекрасный день мы вышли по маршруту. Николай взял ружье – видавшее виды берданка 16 калибра. В карман потертого пиджака положил штук пять патронов. Около дома бегали две собачки дворняжки. Когда увидели ружье, сразу запрыгали вокруг охотника, настроились по-боевому.

Собаки по лесу