обрывалась утесом. Западный холм напоминал буханку с зажаристой корочкой. Такую ничего себе буханочку для стометрового великана!
А на север от деревни тянулась взрезаемая голубыми ножами плоскость, на которой через несколько километров начинался город. На желтовато-коричневой равнине тут и там пестрели зеленые островки кучно растущих деревьев, в основном по берегам изогнутых лезвий. Экстравагантное ландшафтное блюдо подавалось под золотистым соусом солнечных лучей.
Солнце еще катилось по вершине холма, когда я достиг своей гавани и бросил якорь из пластиковых бутылок. Однако с якорем пришлось повозиться. В стареньком холодильнике не хватало места.
Традиционно я обходился двумя литрами. Изящные литровки легко укладывались в полупустую морозилку. Но в магазине меня осенило: вечер будет долгим и наверное скучным, чтобы его скоротать понадобится больше пива.
Стоя в очереди я сомневался, почти убедил себя не глупить, но оказавшись визави с продавщицей, заявил:
- Три полторашки.
Странным образом выходило, что стремясь к одиночеству, я не мог его выносить.
До этого в магазине
За прилавком стояла симпатичная блондинка с хорошей грудью, частью напоказ. Женщина охотно отвечала на мои вопросы и непринужденно улыбалась. Я был благодарен ей за то, что она увидела во мне мужчину.
Может я и ошибался, будучи для нее всего лишь клиентом. С ее стороны это был правильный маркетинговый ход, блестеть глазами на мое заигрывание. Расположившись немного боком к прилавку, опираясь на него руками, наклоняться, поднося свою грудь еще ближе и еще больше обнажая. Поворачивая голову к стенду, рассказывать про вкусовые особенности обозначенной марки так, словно говорила со мной о любви.
Пока она надевала пустые бутылки на большие сверкающие краны, а потом прохаживаясь между ними, выдавливала лишнюю пену, я мысленно раздевал ее и делал с ней всё что хотел. К сожалению, очередь напирала и, обслужив меня, женщина тут же переключилась на другого.
Снова "Любовник"
И еще одна странность в тот вечер происходила со мной, я избегал столкнуться с Ираидой и всячески вытеснял мысли о ней, кроме одной, когда же она наконец уйдет. Будь я психологом, то сразу бы заподозрил неладное…
Облегчение наступило, когда женщина ушла спать. По своему обыкновению ложилась она рано. С Солнцем вставала и с ним же отходила ко сну. А то, что она уже легла, я определял по закрытой двери.
Обычно она сообщала об этом, мол, я отдыхать, двери прикрою, а то комары налетят. Иногда ее режим давал сбой, и она являлась посидеть у костра... Еще в сумерках заглянув через забор, я увидел закрытую дверь.
Дожидаясь ее ухода я не терял времени, насобирал по округе дровишек. С дровишками тут проблема. В этот раз натаскал целую кучу. Кому ночь, а кому день. Устрою-ка я свое, индивидуальное Солнце, здесь и сейчас!
Незаметно и таинственно совершается переход из уже нетрезвого, но еще адекватного состояния, в котором ты понимаешь, что пьян и виноват, в состояние полной неадекватности, в котором тебе кажется, что ты совершенно трезв и безусловно прав.
Один ты исчезаешь и появляешься ты другой. Одного себя ты знаешь, потому что это ты изо дня в день, а тот, кто неожиданно вышел из тени это тоже ты, только незнакомец.
Затрудняюсь сказать в какой час ночи или через сколько часов, после того как я открыл первую запотевшую, мои «я» поменялись местами. Отсутствовал и провал в беспамятство. Я помню всё. Что делал, о чем думал. Просто в какой-то момент я стал другим. И ход моих мыслей кардинально изменился.
Я уже был настолько в себе другом, что не помнил про пиво и про то, что пил ледяную газированную жидкость с такой жаждой, словно заливал разбушевавшийся внутри огонь.
Несмотря на принятые меры, пламя усилилось. Оно выжгло во мне дыру как раз в том месте, которое было самым слабым и болезненным. Ну, конечно, это была мысль об Ираиде, как о женщине, которая хочет меня.
Непременно хочет и по всей видимости страдает из-за моего промедления. Воодушевленный мужской уверенностью и бог знает чем еще, кстати, ощущая себя не меньше чем богом, я ринулся в дом.
Я разбудил ее, поднимаясь на второй этаж в полной темноте по неудобной лестнице. Откинув одеяло, она сидела на кровати, спокойно ждала, пока я встану на ноги. Это я понял по темной фигуре на фоне окна.
Наконец, я водрузил себя прямо и остолбенел, силясь разглядеть, действительно ли она голая или мерещится. Откуда-то прибывал свет. В комнате посветлело достаточно, чтобы проступили детали.
Кажется, я даже различал лукавый прищур и снисходительную улыбку. Не говоря уже обо всем остальном. Женщина была обнажена и нисколько не стеснялась. В ту же секунду я протрезвел...
- Ну, и чего застыл? Почему не обнимаешь? Мне попросить? - прозвучало как шутка уверенной в себе обнаженности.
- Нет… Я просто не могу… - отступая в дверной проем я споткнулся, но раскинув руки ухватился за косяки.
Запрокидывая голову Ираида расхохоталась. Тело женщины сотрясалось, некоторые его части особенно. Успокаиваясь, она сжала обе груди, словно останавливая расходившиеся маятники. Встала с расположенной напротив двери кровати, двинулась в мою сторону. Снова потемнев до силуэта прошла середину комнаты и будто выйдя из стены остановилась так близко, что если бы я не попятился, то наткнулась бы на меня сосками.
- Правильно, а знаешь почему? - заложив руки за спину, словно профессор на лекции, вдруг спросила она.
- Почему? - переспросил я, балансируя на приподнятом от пола порожке.
- Потому что я не твоя суженая. А твоя скоро явится. Смотри не прогляди.
- Как это явится? Прямо сюда что ли? - от неожиданности я поперхнулся и разжал руки.
Ираида прихватила меня за футболку и потянула на себя. Пришлось шагнуть вперед, иначе я полетел бы кубарем. Убедившись в моей устойчивости, как ни в чем ни бывало она продолжила:
- А ты думаешь, я тут зря с тобой няньчусь! Знаешь что мы делали всё это время?
- Что?
- Усиливали твой сигнал, вот что! – и она снова рассмеялась, придержав шарообразные маятники.
- Какой сигнал?
- Какой надо. Не задавай глупых вопросов. Ты сам знаешь. Иди уже спать. Вечером страсти, а утром напасти.
Испод шока от происходящего и от полученной информации выползло раскаяние, и я взмолился:
- Ираида прости, я не хотел...
- Иди-иди, любовник! – смеялась она в лицо, а в спину крикнула. - Поосторожнее там, а то еще расшибешься! И уже прекращай со своим пивом. Потеряешься совсем, я помочь не смогу!
Утро выдалось больное похмельем. Еще бы! Горя стыдом и мучимый головной болью, я всё-таки выбрался из постели, попить кофе. Молча, Ираида принесла вина. Когда поставила литровую бутыль на стол, тогда сказала:
- Лечить тебя буду. Пей!
Вино было чудесным и быстро исцеляло. Настал момент просветления, и мне захотелось окончательно оправдаться. Повеселевший, я рассказал ей про женщину приходящую во снах очень похожую на нее:
- Думал ты это.
Еще ночью мы перешли на ты. Чуть ни поженились ведь. Считай родственники.
- Нет не я. Это она. А что похожа, так ты сам ее выдумал.
- А тени?
- Это твои сомнения. Не будет сомнений - исчезнут и тени. Для этого тебе нужен Солнечный Человек.
- А кто она? Как я ее узнаю?
- Во, дает! Кто она! Этого и я не знаю. Скажу лишь, что не здешняя. Издалека идет... Не бойся, встретишь узнаешь. И она узнает. Она тебя давно ищет. И ты ее. Потому что вы созданы друг для друга. Не пустые это слова, поверь.
В нарядных тарелках возникли на столе салат и омлет. Между разговорами Ираида приготовила еду, благо летняя кухня с электроплиткой и холодильником была рядом с беседкой.
- Я многих соединила. До сих пор благодарят. Столько лет прошло, а помнят Ираиду. Звонят. Приезжают. Такое мое призвание. Ведьма я, Крымская! - поделилась она улыбкой, а на последних словах и вовсе рассмеялась, в который раз уже.
Как-то в ее настроении стало больше смеха с этой ночи...
- Ты ешь, ешь! - подбадривала она.
Море бесстрашия
Все последующие дни, почти до самого отъезда я занимался моим Солнечным Другом. Хоть и удвоил рвение, но правильнее сказать - относительно успешно. Ведь все наши достижения относительны и не без побочки.
Побочным эффектом Солнца в себе стала возросшая водобоязнь. Я страшился заходить в море. И перестал нырять, что, кстати, всегда делал с удовольствием.
- Что на море не ходишь? - поинтересовалась Ираида.
- Боюсь. - признался я, - Не могу нырять. Даже плавать страшно. Постою по пояс в воде и на берег. Жуткое чувство. А ходить ради того, чтобы мочить трусы не вижу смысла.
Ираида вскинула на меня голубые, как море глаза, принялась сверлить сразу два отверстия, наверное, чтобы поглубже заглянуть в душу ученика.
- Так-так, а Солнечный Человек твой что? – чуток посверлив, спросила она.
- Он в воде не работает. Страх такой сильный, что я забываю про него. Раньше такого не было.
- Раньше такого не было. - отведя глаза, с тихой задумчивостью проговорила Ираида и вновь обратилась ко мне. - А что было? Что-то же было?
- Что-то было, совсем чуть-чуть. - согласился я, пытаясь устоять под ее напором, отвечая взглядом на взгляд, разбавляя серьезность наставницы джентельменской ухмылкой. - Эдакая легкая неуверенность.
- Ясно. Вечером поговорим. - сверкнули ее чистейшей воды сапфиры, и женщина удалилась, унося и сапфиры, и объемные образования типа маятников и прочее что так великолепно принадлежало ей.
Свечерело. Пришла Ираида и разговор возобновился. Присаживаясь у костра, женщина сказала:
- Я поняла, в чем дело.
Принимая расслабленную позу, она прислонилась к спинке, покрашенной в зеленый цвет лавочки. Может она прогоняла в уме то, что хотела сказать, может просто отдыхала после дневных забот. Повисла пауза.
В серых сумерках распространяя запах дыма, зацвел оранжевый цветок. Сёрфингист ветер с разгона долетевший сюда, удивляясь яркому цветению, трогал его жгучие лепестки. Обиженно отскакивал.
Вечерами сентябрьский воздух свежел, и веявшее от костра тепло ощущалось приятным. Небо торопливо темнело. К одиноко блиставшей звезде одна за другой присоединялись сияющие подруги. Незыблемо шумело море.
Ветер переменился и женщина наконец нарушила истомлявшее меня молчание:
- Тобой управляют чувства.
Вы это серьезно, захотелось спросить, с тем разумением, что и без сопливых скользко - расхожее выражение из детства, но я сказал:
- А, понимаю, их нужно контролировать. Но я не могу: всё случается раньше, чем я успеваю сообразить...
- Вот, об этом я и говорю. О, а ты сегодня без пива?
- Не хочу просто.
- И давно?
- Как попил твоего вина, так и не хочу. - ответил я, намекая на то, что ведунья колдунья или кто она там что-то подмешала в напиток или нашептала над ним.
Сквозь смех Ираида высказалась:
- Видишь теперь какое у меня чудодейственное винцо!
Я сидел у костра, ломал и подбрасывал палочки в огонь. Ее высказывание могло быть просто шуткой, однако, наложившись на моё подозрение возымело серьезный эффект. Я замер, выпучивая на нее глаза, пока качнувшийся в мою сторону дым ни заставил их прослезиться.
- Обычное вино. - поправилась она.
Я слышал только ее голос, потому что отвернувшись, усиленно втирал веки в глазницы:
- Ты сам не
