когда мы в Топильниках были на складе с оружием. Я так полагаю, ты с Коростылевыми уже давно знаком.
– Я прошел с ними определенный путь во время Гражданской войны. Егор спас меня от смерти. Михаилу я тоже доверяю. В Двадцатом, когда большевики подавили восстание крестьян, при выполнении важного задания, меня тяжело ранили красные. Кстати, я ранил в живот Романова, когда он пытался меня задержать. Потому он рвет и мечет, только бы меня арестовать и рассчитаться со мной. Кстати ты как к Михаилу Коростылеву относишься? Ответь, только откровенно.
– Очень хорошо. Миша удивительный человек, если кратко, то очень надежный и добропорядочный.
– Вот поэтому Коростылевым необходимо помочь.
– Как? Их же отправили в Томск, и вытащить их тюрьмы невозможно.
– Ошибаешься, есть один способ, а вернее человек, который поможет их освободить. Но прежде, нам с тобой нужно оказаться в Томске, где я встречусь со своими людьми.
– Значит, ты все-таки мне доверяешь?
– Илья, если бы ты оставил в живых Нестеренко, я не стал поднимать этот вопрос.
Илья тяжело вздохнул и, помрачнев, сказал:
– Эх, Матвей, если бы я мог сразу всем помочь, жизни бы своей не пожалел. По моей вине сейчас жена и дети страдают. А мать с сестрами? Их ведь чекисты тоже взяли в заложники. Погубил я их.
– Илья, не надо себя винить, их все равно бы арестовали, запомни, не только твои родственники попали в эту кровавую мясорубку, метут всех подряд, невзирая на возраст и социальное происхождение.
– Но я должен им хоть как-то помочь! Ты же ведь знаешь, как Коростылевых вызволить, а я бессилен. Понимаешь, Матвей, я ничего не могу сделать для своих…
– Понимаю. Вот теперь подумай, если бывший командир Красной армии, попав в такую ситуацию, не знает, как поступить, что же говорить о простых людях. Оцени реально обстановку, борьба продолжается, Сталин, не боясь, убирает старую гвардию, она слишком ему мешает. Вопрос только в том, сколько времени террор будет продолжаться? Илья, послушай меня, в Михеевку нам пока нельзя соваться, я понимаю, что тебе хочется узнать о родне, но нас там ждут. Скрытые дозоры еще долго не снимут. У меня возникла идея, пока Петр и Михаил устраивают в пещере жилище, мы с тобой тайно проберемся в Томск. Мне крайне необходимо встретиться со своими людьми, и попробовать отыскать твоего энкэвэдэшника.
– Романова?!
– Да, прижмем его и заставим на нас работать, в противном случае, уберем, как Нестеренко.
– У тебя на него что-то есть?
– Это неважно, если ему дорога жизнь, он будет на нас работать. Через него попробуем узнать, что с твоими родителями и сестрами.
– О! Матвей, а ты действительно соображаешь, я почему-то об этом не подумал. Мне прямо не терпится узнать, кто же ты на самом деле, хотя, я уже догадываюсь. Ладно, будь, по-твоему, поедем в Томск. А знаешь, Матвей, я рад, что мы с тобой нашли общий язык.
– Илья, сейчас время тяжелое. Нам, российским гражданам, раньше нужно было объединять свои силы и давить большевизм в зародыше. Закон был порушен, каждый жил сам по себе или примкнул к какому-нибудь движению или партии. Закон должен быть восстановлен и работать на людей, а не диктоваться сворой красных демонов. Время упущено, и большевистская идеология пошла в народ. Но и сейчас не поздно разъяснять людям, кто такие коммунисты и с какой целью они уничтожают всех подряд.
Глава 10
Возмездие
Напрасно Макар Мирошников надеялся, что его томская группа до сих пор активна. Достав из тайника письмо, он был сильно огорчен сообщением: вот уже полгода, как все ее члены были выслежены и арестованы. Семь человек приговорены к расстрелу и только двое получили тюремные сроки. Самому Макару повезло, он находился в ссылке, а так как он постоянно конспирировал свои инициалы, то остался недосягаем для органов госбезопасности.
Сняв квартирку, Макар и Илья принялись выслеживать своего общего знакомого Романова и сформировали план дальнейших действий. К середине сентября можно было проводить акцию.
Поздно вечером недалеко от коммунального дома на Коммунистическом проспекте, где проживал Романов, мстители устроили засаду. За углом дома стояла пролетка, крытая тентом, ожидая запоздалого пассажира. Романов появился поздней ночью, возвращаясь с затянувшейся вечеринки, устроенной в управлении НКВД по поводу очередного «закрытия» громкого дела. Завтра «тройка» вынесет уже известный всем приговор и несколько десятков «врагов народа» будут обвенчаны со смертью. Операция, проведенная в конце августа, закончилась, правда майору Новикову было наложено взыскание, а Романов отделался устным предупреждением за побег двух опасных преступников.
Пройдя по дорожке, ведущей через густо разросшихся кленовых деревьев, Романов, слегка пошатываясь от выпитого спиртного, направился в свой подъезд. За спиной раздались тихие шаги, Сергей не успел обернуться, как получил сильный удар по затылку. В глазах померкло, и наступила сплошная тьма. Очнулся он от тряски, его везли в пролетке со связанными руками и заткнутым ртом. Сидящий рядом мужчина, увидев, что Романов пришел в себя, поправил кляп во рту и предостерег:
– Веди себя тихо, иначе пристрелю тебя, – он ткнул офицера стволом револьвера в бок. Вскоре пролетка остановилась, «Кучер» спрыгнул с козел и, завязав Романову глаза, стащил с коляски и куда-то повел. Повязку сняли, когда усадили на стул в тускло освещенной керосиновой лампой комнате, не приспособленной для жилья. По всей вероятности его привели в подвал. Наган конечно у него забрали соответственно и документы. Он разглядывал мрачное лицо мужчины, обросшее щетиной, и охнул от неожиданности. Конечно же, Романов узнал Илью Михеева и, заерзав на стуле, что-то промычал. Ему освободили рот и приказали вести себя тихо.
– Не ожидал? А я ведь шел за тобой след в след.
– Илья, ты?! Как это возможно?
Со спины кто-то сильно хлопнул Романова по шее:
– Нам некогда с тобой душевно беседовать, отвечай на вопросы четко, будешь молчать, камень к ногам и в Томь. Время идет.
Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что можно выторговать жизнь, ответив на все вопросы бандитов.
– Спрашивайте, я отвечу. Илья, прошу, сохраните мне жизнь.
– Сложно обещать. Что с моей семьей?
– Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.
– Без суда.
– Сейчас это практикуется, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом им на подпись приносят приговор.
– Сколько?
– Чего сколько?
– Какие срока дали моим родным?
– Врать не стану, я не знаю.
– Где мой отец?
– Отца твоего отправили в Колпашево.
– Расстреляли?
– Нет…
– Врешь гадина, я знаю, что расстрелянных людей перевозят на север Нарыма. Будешь врать, убью, – Илья направил наган на Романова.
– Это было распоряжение Овчинникова, он подписал постановление, тройка приговорила его к смерти.
Илья тяжело вздохнул, и какое-то время молчал, переживая потерю отца, затем продолжил допрос.
– Что стало с моей женой и детьми?
– Они же в Новосибирске, мы ничего о них не знаем.
– Остальные мои родственники где?
Романов не нашел, что ответить, и получил увесистый удар по шее и чуть не потерял сознание.
– Их отправили в Колпашевскую тюрьму, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.
– Изверги, – грубо сказал Макар и, обойдя Романова, пристально взглянул ему в глаза, – сволочь, помнишь меня, нам довелось однажды встретиться, я еще пилюлю тебе в живот зарядил.
– Так ты Шаповалов! – удивился Романов.
– Теперь вижу, что узнал. Сейчас подпишешь одну бумагу, и мы с тобой начнем вплотную работать. Подписывай, – Мирошников протянул лист с машинописным текстом.
– Что это?
– Документ о сотрудничестве с РОВС.
– Вы спятили?! Лучше сразу умереть, чем потом это сделает трибунал. Вы ставите меня в трудное положение.
– Воля твоя, – с иронией произнес Макар и накинул мешок на голову Романову, – Встал! Иди вперед.
Испугавшийся Романов обратился к Михееву.
– Илья подожди, помилосердствуй.
– Где твое милосердие было, когда меня и Михеевских жителей арестовывал?
– Ты же знаешь, я выполнял приказ, иначе бы меня самого… Илья, пожалей, я пригожусь вам, вот увидишь, от меня живого пользы будет больше, чем от мертвого.
Макар снял мешок и развязал Романову руки.
– Илья пощадите, у меня сын недавно родился…
– А у меня их двое, и что дальше?
– Какие сведения вам нужны?
– Садись, продолжим разговор. Для начала подпишешь бумагу и запомни, это твой смертный приговор. Соберешь на Овчинникова информацию: откуда прибыл в Томск, как он подготавливает документально казни людей, как избавляется от трупов? Затем будешь способствовать продвижению дел, которые я буду тебе подбрасывать.
– Каких дел?
– Разных, в особенности на районных представителей власти: председателей, активистов и прочей нечисти.
– Они же относятся к партийной организации, нам-то НКВД зачем они нужны?
– Не морочь мне голову, нам известно, какое влияние вы оказываете на работников партаппарата и при надобности фальсифицируете дела. Заруби себе на носу, отвертеться тебе не удастся, либо ты работаешь на нас, либо отправляешься вслед за Нестеренко.
– Вы убили его?!
– Мы бы и тебя сейчас убили, да нужен ты нам. Что с Егором Коростылевым и его сыном Михаилом?
– Михаил сидит под следствием в подвале следственной тюрьмы, а вот с его отцом дело обстоит намного хуже, его управление забрало к себе, я слышал, что его отправили в Новосибирск.
– В чем обвиняют Михаила?
– Я особо не вдавался в подробности его дела, но думаю, как следователь повернет, так и выйдет.
– Для тебя будет трудно, поговорить со следователем.
– Если я представлю ему документ, что Коростылев был, к примеру, моим агентом, то возможен хороший результат, хотя многое зависит от Овчинникова, он может не освободить Коростылева.
– Нет, вариант с агентом отпадает. Придумай что-нибудь другое.
– Тогда следователь не должен найти в деле Коростылева Михаила состава преступления.
– Вот это другое дело. Действуй.
– Ладно, попробую, думаю, это будет не сложно. Илья, а вы правда, состоите в РОВСе?
– В «Черной молнии».
– Что за организация, я о такой не слышал?
– Поищи в Томских архивах Гражданской войны, обязательно найдешь сведения о казачьей сотне «Черной молния», оттуда и тянется наш след.
– Значит, я был прав, подозревая тебя, как участника контрреволюционного движения.
– Подписывай, давай, ишь разговорился, – Макар ткнул Романова стволом нагана между лопаток.
Энкэвэдэшника довезли на пролетке до проспекта и высадили, на прощание Илья предупредил:
– В твоих интересах помалкивать, мы найдем тебя, и не забудь подготовить два служебных документа, удостоверяющих нашу личность, данные и фотографии я тебе перешлю. Все, иди и моли Бога, что с тобой обошлись мягче, чем ты поступил с моей родней.
На днях состоялась встреча Мирошникова с бывшим сослуживцем Давыдовым. Он работал счетоводом на спичечной фабрике и время от времени, обменивался с конспиративным центром о состоянии дел организации. Все шло плохо, на фабрике арестовывали людей, начиная от простых рабочих и заканчивая начальниками. Нужно было срочно менять место работы, иначе и Давыдова арестуют. Передав ему важные документы, Макар условился встретиться через неопределенное время, предупредив, что обосновался в
