Плотность мерцающего «барьера» постепенно увеличивалась, поскольку расселины между ними сужались до расстояния в несколько сантиметров. Обилие смертельных зарослей посреди улицы вынуждало сдвигаться к Живописной набережной. Рядом с водой количество опасных ловушек заметно сократилось, что помогло отыскать новую тропинку между ними. На пустынной набережной иногда встречались разбросанные велосипеды и самокаты, кучки ржавых гильз, прострелянные лавочки и несколько сгнивших человеческих трупов. Друзьям страшно было представить, какой жуткий пейзаж готов перед ними открыться внутри Красногорска. Часть невысоких домишек, расположившихся рядом водой, оказалась изрядна потрёпана. Чёрные следы от копоти после возгораний, разбитые окна и изрешечённые заборы являли устрашающий вид. Мало чем от них отличались первые ярусы жилых многоэтажек, которые тянулись ровной линией вдоль берега. «Видимо волна хаоса быстро и грозно неслась через этот город,» - размышлял Николай. На противоположной стороне реки виднелись такие же покинутые особняки и участки. Иногда позади них выглядывали крыши жилых московских высоток.
- Знаешь, - Алексей засмотрелся на противоположный берег и остановился у стальной изгороди. – За всю свою жизнь я ещё никогда не уходил так далеко от дома.
- То ли ещё будет, - уверенно молвил Николай. – Пойдём. Чем быстрее отыщем лазейку, тем скорее спасём твоих.
- Спасибо тебе, Коль, - обернулся Алексей и глаза его наполнились слезами. – В одиночку я бы давно сгинул бы. Пропал. Или топтался на месте. Порой мне не хватает твоего рвения.
- Так, дружище. Ты чего? Прекращай. Не за что благодарить. Думаю, ты на моём месте поступил бы так же.
- Конечно. Просто иногда начинаю себя винить. Что не оказался рядом с ними в трудную минуту…
- Хватит, - и Николай приобнял своего товарища. – Сделанного не воротишь. Сейчас мы должны двигаться вперёд.
- Верно, извини, - Алексей утёр слёзы и вдохнул побольше воздуха.
- Думаю в окрестностях найдётся пара детских магазинов. Захвати сыну чего-нибудь этакого, - продолжал успокаивать Николай.
- Можно, мы с ним очень любим собирать грибы, - и Алексей вообразил у себя в руках большую корзину. – Бывало на соберём столько, что и на суп хватало, и на жаренную картошку. Ух, вкуснятина. Я помню, как с ним нашли целую поляну «лисичек». Он их у меня очень любит. Всё хотели найти самый большой белый гриб, но не успели. Ничего, найдём в следующий раз.
- Ну вот. Поэтому не надо сейчас накручивать. Лучше давай сворачивать к тому полукруглому зданию.
Пока два товарища двигались вдоль Живописной набережной, поникшего Алексея постоянно терзало жгучее чувство вины. Мысль о скорой встрече с родными отдавалась тяжёлым комом в горле и вынуждала ещё больше переживать мучительную горечь утраты. Вслед за ней сознание надолго погрузилось в состояние лютой ненависти к самому себе, поскольку пришлось оставить родных в самый неподходящий момент. Такой грязный поступок, по его мнению, не мог быть оправдан и достоин только осуждения. Ему невольно приходилось ощущать грядущий укор в глазах жены и сына за ту гадкую трусость, которой поддался Алексей. Ведь его отсутствие можно было объяснить либо этим, либо ещё более жутким злодеянием, предательством. «Я должен был быть там, с ними,» - в гневе шептал он. Гигантский груз ответственности за собственное малодушие бил по самообладанию, выжигая грустное отцовское сердце похлеще всяких аномалий. Однако, этот гнетущий «крест» глава семьи продолжал твёрдо нести дальше и стал примириться с призраками прошлого. Содеянного изменить ему было уже не под силу, поэтому нужно выполнить свой долг, чего бы это не стоило.
Стенки «барьера» снова начинали сжиматься, вгоняя путников в сети магических фантомов. Обойти полупрозрачную преграду не представлялось возможным, ибо один из её концов скрывался в толще воды, а второй пронзал насквозь заброшенную высотку. Взволнованные напарники приготовились к душераздирающим стонам и мольбам о спасении, но не смотря предыдущий опыт по-прежнему ощущалось некоторая уязвимость. Дьявольская сущность обладала настолько изощрённой фантазией, что невольно заставляла на минуту призадуматься. Обладание массами смертельных вариаций по уничтожению заблудшей жертвы вселяло леденящий ужас. Бесконечно мерцающая плоскость упиралась далеко в небосклон и представлялась неприступной, словно гигантская крепость. Рядом с ней товарищи снова почувствовали себя крохотными и беспомощными. Однако, никакие исполинские размеры и ужасающая мощь неспособны были сломить решительность Николая, готового вступить в новую схватку с погибелью.
Глядя на яркую отметку Романа Назарова в виде красного креста, оба смельчака вступили в царство жутких фантазий. Не успели они пройти и нескольких шагов, как завертелись шестерни коварного механизма. Все окружающие объекты, за исключением тонкой линии набережной и толщи мутной воды, оказались закрашены причудливыми небесными палитрами, словно неведомый маляр прошёлся по ним валиком с краской. Необъятные просторы небесной глади пленяли взоры разными скоплениями туч. Одни стелились, точно морские волны, другие больше походили дымовые цепочки, как будто гигантские великаны жгли костёр где-то за горизонтом, а третьи напоминали разводы кисти на огромном холсте. Трудно было сказать, что эти облака плывут куда-то, скорее они неслись и опаздывали. Это больше всего напоминало ускоренные кадры какого-то видео, в котором случайно очутились путники. Речная плоскость наоборот пребывала в бесконечном покое, охваченная повсеместным штилем. В этот миг она представляла собой огромное стеклянную поверхность. К сожалению, такая идиллия сменялась частым появлением из неоткуда всяких предметов и гнетущей головной болью. Из пучины воздуха, собираясь из десятков пикселей и зависая над землёй, выступали то жилые высотки, то огромные авиалайнеры, то испачканные плюшевые игрушки, то деревья. Сейчас данные объекты больше ассоциировались с какими-то низко полигональными виртуальными моделями. Их постоянное мерцание со сменой цветов и постоянная статичность давали понять жертвам, что те оказались в подобии виртуального мира. Тем не менее неподвижность вещей сохранялась недолго. Спустя несколько минут они начали проигрывать короткую анимацию. Череда закреплённых действий стала отображаться повсюду. Самолёт немного снижался и начинал заново, берёзы склонялись под натиском ветра, а потом выпрямлялись обратно. Мягкие мишки нескончаемо махали. Светофоры без остановки меняли три цвета. В окнах домов то загорался свет, то потухал. Даже движение облаков подверглось этому заклятью: стоило тучи скрыться за горизонтом, как она тут же возникала на противоположной стороне небосклона. К неодушевлённым кусочкам реальности потихоньку стали присоединяться чёрные стонущие тени.
Вереницы заблудших душ стали играть зловещий спектакль, исполняя монотонные движения. Кто-то пристально глядел в телефон, второй шёл на работу и возвращался домой, третий носился по кругу, словно по беговой дорожке, следующий читал книгу, листая её взад и вперёд, пятый стоял у плиты и варил борщ, шестой разговаривал по телефону, то поднимая трубку, по выключая. Каждый совершал определённую анимацию и не выходил за адские рамки, подобно беспомощной кукле. Все эти однообразные алгоритмы действий напоминали череду бытовых эпизодов из жизни Николая. Внезапно в воздухе зависли десятки мерцающих календарей, с которых срывались листы и превращались в песок. За этот короткий промежуток времени нудная последовательность проигрывалась нескончаемо, словно песня в проигрывателе, поставленная на повтор. Иногда скучная анимация меняла расстановку шагов: безмолвные иллюзии могли присесть за компьютер, сходить в магазин, обнять соседнего духа, проехать на любом транспорте от одной точки до другой.
Мрачная череда однообразных действий являлась неприятной отсылкой к недавнему жизненному распорядку юношу. Несколько недель назад алгоритм его существования практически ничем не отличался от увиденного. Николай, словно заведённый, посещал работу пять в дней в неделю, ложился спать, ходил в магазин и готовил пищу, иногда увлекался компьютерными онлайн-играми, в свободное время, на выходных созванивался с родными и друзьями, занимался спортом, нарезая круги на стадионе. Сопоставляя уловки жестокой конструкции и своё монотонное бытие, ему невольно становилось противно. Ведь ушедшие годы больше напоминали нескончаемую рутину, которая сводилась к формуле «от выходного до выходного, от зарплаты до зарплаты». Обыденная действительность представлялась грудой зазубренных действий, исполнявшихся по ходу течения жизни. И в такой запрограммированный штамп укладывались сотни других биографий. Сложно было вспомнить какие-то яркие моменты из личной жизни, ибо здесь юноша не отличался глубоким познанием, или что-то ещё. «От отпуска до отпуска,» - шептал незнакомый голос.
- М-да, - заговорил рядом внезапно возникший двойник Николая. – Что? Не нравится?
- Сгинь, - гневно бросил юноша.
- А ведь всё могло быть совершенно иначе. Может быть вся проблема в тебе? – и снова иллюзия перевоплотилась в фигуру Михаила Антоновича. – Может быть ты просто сам неудачник?
- Уйди.
- Ах. Ну разумеется, противно осознавать, что вся твоя жизнь прожита напрасно. Забился в свой серый мирок и ноешь о том, что другие так не делают. Чего ты добился за свои 25 лет? Того, что никто с тобой знаться не хочет? Люди зарабатывают деньги. Покупают машины, дома и всё, что захотят. Наслаждаются жизнью, берут от неё максимум. А ты? Твоя жизнь – это лист бумаги с одним и тем же почерком, текстом и шрифтом. Как и миллионы подобных копий. Ты не проживаешь свою жизнь, ты играешь навязанную роль. Даже сейчас. Отыгрываешь анимацию мученика. Героя. Но зачем? Сплошная боль и страдания – это твой выбор?
- Заработать, потом купить. Заработать, потом купить. Такая же монотонность. Порочный круг, - в мыслях парировал юноша. – От одной бессмысленной покупки до покупки. От траты до траты.
- Вот как. Тогда взгляни на себя ещё раз, - и призрак щёлкнул пальцами.
Сотни фантомов в миг рассыпались на тысячи кусочков бумаги и растворились в мерцающих текстурах. Дьявольская сущность с невероятной точностью воссоздала недавние будни юноши внутри сгинувшего Подмосковья. Его копия, словно по ту сторону экрана телевизора, просыпалась, пробиралась сквозь полчища мутантов и аномалий, вкушала пищу и воду, общалась с товарищем и ложилась спать, изредка в кого-то стреляя. Алгоритм повторялся до тех пор, пока не все монотонные действия не слились в трёхсекундное прокручивание, как будто фильм включили в ускоренном режиме. Нескончаемая последовательность действий отличалась только внешними формами от предыдущего набора деяний.
- Правила игры есть и здесь, и там, - ехидно заключила безликая тень. – Каждый твой шаг был подчинён одному. Выживанию. Ты ничего глобально для себя не изменил. Лишь сменил одну игру на другую. Там тебе был дан спектр разных возможностей…
- Вынужденный выбор, -
