на дубовом столе, за которым сидела незнакомая молодая женщина с белокурыми распущенными волосами и в ярко-красном просторном платье с золотистой шалью поверху.
Непрошеная гостья внимательно читала раскрытую перед ней книгу и казалось не заметила, что она сейчас не одна.
— Вы кто? – То ли это Милана проронила, то ли это были её мысли.
Так или иначе незнакомка подняла голову и вопросительно посмотрела на вошедшую.
— Ещё бродите по дому в такое время? Было бы наивно полагать, что мне удастся спокойно насладиться чтением, когда в доме гости.
— А, вы простите как тут оказались? – Опять Милана то ли сказала, то ли подумала.
Вместо ответа белокурая женщина указала жестом на пустующее у стола дубовое кресло и едва Милана присела она посмотрела на неё в упор.
— Это единственное место, куда я могу прийти, дабы не мучиться от упрёков своего мужа, сына, невестки и внучек. Здесь я могу заглушить голос своей совести и почувствовать, что даже для меня где-то ещё существует рай.
Милана с изумлением посмотрела на непрошеную гостью:
— Я тут уже большую половину библиотеки прочитала, вместо хозяев, которые попросту ленятся сесть за хорошую книгу. Ирина Амнийская из Исаврийской династии………
Молодая женщина почувствовала, как ей почему-то стало недоставать дыхания от такого заявления, однако она второй за сегодняшнюю ночь раз призвала на помощь всё своё мужество и с широко раскрытыми глазами более внимательно посмотрела на некого иного, как на саму императрицу Ирину византийскую……вернее сказать её призрака.
— Я много слышала о вас. Вы восседали на престоле в восьмом веке, как единоличная правительница……. – Вся другая информация о том какой была Ирина в своё время на самом деле просто застряли в горле, однако не исчезли с лица.
— Вы хорошо воспитаны. Я знаю, что обо мне говорили, и сколько написано какой я была при жизни. Всё это было правдой. Но теперь я освобождена быть той, кем была. Только не от своих грехов… увы……у меня их много.
— Утратить при жизни власть и провести остаток жизни на Принцевых островах было чудовищно….
— Меня выкрали оттуда спустя месяц, а на моё место оставили другую, которая поклялась мне в верности. Остаток своих дней я провела тут, никуда не выходя. Здесь и нашла покой, но это было лучше, чем, в промозглых стенах монастыря.
Милана не заметила, как сорвалась с места.
— Тут это где?
— Вы прибыли сюда позавчера. Ну конечно вы не знаете этого дома. К слову сказать, его не все знают, кроме самой хозяйки. Здесь в огромном зале есть одна плита, которая поднимается, когда повернуть лапу спящего льва у фонтана. Вот тогда можно спуститься вниз по ступенях в мою гробницу. Но если вам любопытно, то вам самой придётся потревожить льва.
Не дождавшись ответа Ирина поднялась из-за стола и просочившись сквозь дверь исчезла в темноте.
Всё так и случилось.
Одна из плит сместилась под действием запушенного механизма и открыла вход и крутые ступени, ведущие вниз.
— Можете спускаться. Вход останется открытым пока мы не выйдем отсюда. Только советую быть осторожными. Тут только стены и крутые ступени глубоко вниз…
Подземелье
Здесь пахло сыростью — беспросветная темнота и никем непотревоженная давно тишина……
Неожиданно яркий свет, вспыхнувший ниоткуда заставил Милану содрогнуться и тут же оглянуться по сторонах…. Странно, но кроме неё и стоявшей рядом Ирины перед ними никто не появился.
— Откуда тут свет? – Голос молодой женщины почему-то предательски задрожал.
Императрица только пожала плечами.
— Когда хозяйка узнала об этом месте тут время от времени становиться светло.
Именно тут в глубоком подвале исчезала османская империя и возвращалась почти забытая и разрушенная когда-то Византия….
Великолепные посеревшие от времени скульптуры в арочных нишах, потолки в готическом стиле, кирпичная кладка стен и на удивление мозаичный пол.
— Это был когда-то мой дворец, один из дворцов, а потом много-много лет спустя его развалины были просто скрыты в новом дворце. Каждая его стена исчезала внутри новых стен, а вот об этом месте долго никто не мог знать. Долгое время хозяева даже не догадывались, что я обрела тут своё последнее пристанище.
Императрица указала рукой в центр зала и Милана последовала за ней. Вскоре она увидела огромную белокаменную напольную плиту с высеченными на ней буквами — императрица Исаврийской династии. Ирина великая.
Возле плиты находилась сидящая на коленях скульптура монаха, держащего в руках открытую Библию. Его застывшие черты лица показывали, что он молился. Именно за таким благим делом он и остался навечно.
— Вечная молитва за упокой твоей души. – Проронила Милана. – Кто этот человек?
— Когда он покинул Константинополь и отправился в Тунис, а потом в Алжир то сказал следующее: «Я постараюсь прийти снова, но, возможно, я и не вернусь с этого путешествия. Но если я так и не смогу быть рядом с тобой, пусть радом с могилой, в которой ты будешь покоиться навсегда останется один скромный монах, который на всегда застынет в молитвенной позе за твою душу»
Ирина подошла к каменному изваянию, положила ему на плечо свою руку и на мгновенье застыла.
— Он так и не вернулся с долгих странствий?
Ирина отрицательно покачала головой.
— Не вернулся. Когда я прихожу сюда, то всегда во мне живёт надежда, что однажды он опять появиться здесь.
— Но разве вы не встретились на небесах?
— Увы. Мы знали друг друга долгие годы, ещё тогда, когда я жила в Греции в доме своего дяди. Он был сыном близкого друга нашей семьи.
В то время мы мечтали, клялись в верности друг другу, думали с дня на день сбежать и тайно повенчаться.
Однажды он принёс мне какой-то золотой медальон на цепочке и сказал: «Я нашёл его в одной из гробниц, вернее поймал вора, который открыл её, проник вовнутрь склепа и увидел это украшение, лежащее прямо на надгробной плите». В тот момент я разозлилась на него. Сказала, как он мог разлучить с ним хозяйку, если золото принадлежало ей. На что он ответил довольно разумно. Прежняя хозяйка не сможет его защитить от вора, пусть лучше оно будет в моих руках, чтобы украшение не оказалось в недостойных руках. Мы громко разговаривали, поэтому не могли предположить, что среди оливковых деревьев привлекли внимание незнакомца. Он подъехал на коне. Прекрасный шатен, с густыми волосами, развивающимися на ветру. Его дорожный костюм покрывала ярко-красная мантия. Мимо такого как он было невозможно пройти, но не более того. Он подъехал к нам очень близко на своём коне и с дерзостью бросил: «Это ты Ирина из Исаврийской династии?» «Я.» — Ответила я с изумлением. – «Кто ты?» «Сын императора Лев. Твой дядя отдаёт тебя мне в жёны!» «Но я не хочу за тебя замуж!» — Посмела себе так сказать я, но я не врала. То, что он сделал потом повергло меня в ужас. В одно мгновенье он схватил из-за пояса плеть и что было мочи ударил ею Константина. Тот упал даже, не издав крика. В один момент я подумала, что он убит. С криками и слезами рухнула я на бездыханное тело моего возлюбленного, но меня тут же оторвали солдаты Льва и в таком жалком виде, плачущую, кричащую, всё время вырывающуюся из крепких рук воинов доставили в дом дяди и в грубой форме приказали моим родственникам готовиться к свадьбе. В тот день я стала старше на много лет. Во мне проснулась другая Ирина, которая должна была выжить при дворе, не смотря ни на что. Я играла покорность перед моим ненавистным супругом, и плела интриги за его спиной. Но однажды я привела императора в ярость – он был противник икон, а я тайно молилась им. Ему донесли о моей непокорности и в тот же день с помощью верных мне людей я отдала приказ об убийстве императора, понимая хорошо, что мой муж не простит меня…потому или победит он, или я… медлить было нельзя. Спустя десять дней после его кончины я посетила его последнее пристанище и обнаружила на нём тот самый золотой кулон, который когда- то подарил мне Константин. А ведь я считала в тот день его утерянным, а моего возлюбленного погибшим. А он каким-то чудесным образом выжил. Меня охватила дрожь, и я схватив украшение тут же стала оглядываться по сторонам, и внезапно его голос заставил меня просто застыть на месте. Он доносился где-то из-за колонны. «Я знал, что это украшение напомнит тебе обо мне»
— Где ты? Почему я не вижу тебя?
— Я хочу, чтобы ты сохранила в памяти того Константина, которого знала, Ирина. Годы, проведённые в монастыре, состарили меня и превратили в другого человека. Из–за императора я прозябал в монашеской келье, так как он решил мою судьбу, сослав на острова на многие годы. Мне удалось выжить. Теперь я отдал ему должное. Хотя его смерти желали и я и ты — не твои люди лишили его жизни, а я. Мне пора покидать Константинополь. Вечером корабль отплывает в Египет. Я уплыву на нём. Все эти дни я ожидал тут, когда ты придёшь. Теперь время уйти.»
— Почему мы должны расстаться опять?
— Я вернусь, когда ты станешь нуждаться во мне. — И он ушёл, оставив после себя тот самый медальон, который сберёг вопреки всем лишениям. Я долгие годы не слышала о нём… и только оказавшись в опале, изгнанная и постриженная в монастырь, лишившаяся короны и царской роскоши, однажды была похищена в ночи из своей убогой кельи… Меня просто кто-то взял на руки и прошёл через множество коридоров, сквозь спящую стражу и открытые для него врата. Мы сели в маленькую лодку и достигли берега Константинополя. Прибыли вот в этот дворец, где я осталась до конца своих дней. Он снова покинул меня, чтобы больше не вернуться.
— Он обязательно вернётся однажды. – Милана и сама не верила в то, что говорила, но разве можно было сказать тут что-либо другое? Кто дал право отбирать надежду?
Ирина грустно улыбнулась. По её лицу было видно, что и она больше не верила в чудо.
— Прости, но я не увидела на твоём надгробье кулона.
Императрица на минуту задумалась.
На её лице было только одно выражение – говорить или не говорить и тут же она решительно указала на огромную каменную голову какого-то античного бога, который едва помещался в арочную нишу.
— Загляни-ка вон за тот камень и достань оттуда всё, что стоит там.
Милана пошла к указанному месту и с удивлением обнаружила там… среднего размера картины, покрытые плотной пергаментной бумагой.
Молодая женщина стала вытаскивать по одной и расставлять вдоль стены. Их оказалось четыре.
— А, теперь открой их и тогда ты узнаешь о том, что скрывали стены этого дворца так же трепетно, как и мою могилу.
То что предстало перед взором гостьи заставило Милану испытать многие чувства в одно мгновенье – такого предположить было бы вряд ли возможно… – на картине изображалась молодая на то время Хатидже ханым. Она возлежала обнажённой на надгробной плите императрице, на шее которой красовался тот самый медальон.
Женщина не стыдилась наготы и смело демонстрировала своё тело перед тем, кто изображал её на холсте. Только вот кто изображал?
На другой картине её запечатлели едва прикрытой шёлком стоящей у скульптуры, застывшую позу которой она пыталась повторить.
На третьем холсте она находилась в объятьях какого-то красивого молодого человека, её распущенные
