срисовали, - заявляет она, поглаживая живот изящными пальчиками, провоцирует на необдуманно-продуманные действия. – Выделялись…
- Чем же?
Даша берёт в рот указательный пальчик и посасывает, а взгляд – блядский.
- Новичков сразу видно. Стоите. Озираетесь. Присматриваетесь. Постоянные клиенты ведут себя иначе. Раскрепощены. Свободны. Двери чуть ли не ногой открывают. С охраной на ты.
***
Что правда, то правда: войдя в зал мы немного растерялись.
Не каждый день открываешь для себя нечто новое. Когда вокруг тебя море голов, тел раскачивающихся или скачущих под ритмичную музыку.
Возле барной стойки – от входа налево в глубокой нише в стене – было тише. Бармен, степенный тип с зачёсанными назад чёрными волосами и лицом прожжённого жулика сразу налил четыре стопки водки: «Прошу!» Мы выпили. Побили бабки. Финансов хватало на пиво, но катастрофически мало от души повеселиться, а уж тем более закадрить хорошеньких девочек, как желали Андрюха и Славка. Игорёк вернул рюмку последним. Он долго цедил несчастные пятьдесят миллиграммов. Затем поцеловал дно рюмки и указал взглядом. «Вон стоят прекрасные дочери Евы. Четыре скучающих сестрички, обделённые мужским вниманием». Андрюха сразу отмёл: «Нет. Не пойдут». Игорёк продолжает: «Дохлая мышка кошке не нужна. Вперёд! Серж!» быстро делаю первый шаг навстречу неизвестности. Дрюня и Славка за мной. Игорёк шепнул, вскоре присоединюсь и испарился.
Люблю импровизировать, но часто ляпаю, что ни попадя. Вот и сейчас, подойдя к девушкам, вместо «Потанцуем», спрашиваю: «Снимаемся, девчонки?» Одна из них худая, как меч правосудия, с вызовом: «Ты режиссёр, что ли!»
***
«Я положила глаз, как узнала позже, на Андрюху, ты не обижайся, ты ему проигрывал тогда, сейчас не в счёт, - откровенничала Даша-идущая сама, - но ты… забыла, напомни, как тебя… Хой… Ху…» - «Без «ху» и «хой», - улыбаюсь её непосредственности. – Войцех. Войтусь». – «Ага, как же, - фыркает, - так я и поверила». – «Дело личное. Мне моё имя нравится, почти сценический псевдоним». – «Да пофигу! – прекращает Даша диспут. – Но ты своим «снимаетесь, девчонки?» просто сразил». Даша грациозно перетекает изломанными формами с подоконника на кровать. Садится спиной к стене. Трётся о ковёр. Хлопает ладошкой рядом с собой. Приглашает сесть рядом, блядь бесстыжая…
11
На волнах медленного танца уплываем в направлении будущих развлечений.
Пока одни слова. Даша – буду именовать её в дальнейшем так – жмётся, просто вдавливается в меня.
- Что вы тут с друзьями делаете?
- То же, что и ты с подругами.
- Пришли подлечить нервишки, - она колерует мои губы своей губной помадой.
- Мы нервишки пощекотать.
- Оригинально! – выдыхает горячо в ухо Даша.
- Как есть. – Ловлю в полумраке Андрюху с его напарницей. Они ласково воркуют, как и все присутствующие – «музыка нас связала».
- Вы нас угостите? – вопрос Даши не застигает врасплох; думаю об этом во время танца и костерю Игорька. – В баре готовят классные коктейли. Меня тут угощал один извращенец… Ты не извращенец? Хорошо… Такой клёвый коктейль… Название забыла…
- Или не знала, - говорю и тут из пространства материализуется Игорёк.
- Время даром не теряете, - констатирует, - молодцы. А где моя Эвридика?
Даша кивает на скучающую у стены подружку.
- Киснет от тоски.
— Вот и ладненько, - Игорёк на оптимистичной волне. – Короче, Серж, хватай парней с дамами и дуйте в бар. Столик забронирован.
- А ты?
- Я – позже. Пока разберусь с хандрой Эвридики.
***
Ч-чёр-рт, как же нежны, мягки и теплы Дашкины ладошки!
Снова в боевой форме, - Рубикон позади! – распространяя флюиды неизрасходованного либидо. Я задыхаюсь, глотая слюни: «Тебе нравится моё копьё?» Даша лицом в моём плече: «Сейчас увидишь, копьеносец. Встань!» Встаю. Даша бросается на кровать. Лёжа на спине, разводит ноги, слегка согнув в коленях. Правой рукой берёт копьё. Левой ладошкой манит к себе. Примериваясь, устраиваюсь меж её ног. Рука Дашки всё ещё на копье. Его остриём впитываю влагу её губ. В нос шибает тонкий, сладкий аромат вагины и флёр покрытого бисером пота женского тела.
«Проткни меня им насквозь. До макушки».
11
В зале «Рондо» царит магический полумрак.
Перед глазами пляшут чёртики и тишина объёмом раздирает перепонки. Резкая перемена разит наповал: не каскад ударных и истошный рёв высоких нот, а приглушённая матерчатой драпировкой эстрадная музыка; она льётся серебряными певучими ручейками из скрытых в деталях интерьера динамиков.
Наш стол встретил нас одиночеством столовых приборов, гордым молчанием графина с водкой и малахитовым зазнайством шампанского. Графин кипел от распирающего хмельного водочного угара. Бутылка шампанского ждала освобождения от металлического плена мюзле.
- Чего ждём, уважаемое панство? – прозвучал в спину голос Игорька. – Шановные пани, почему застыли в нерешительности? Нам сюда. Прошу! Прошу сюда! – Игорёк ломал дурака. – Не побрезгуйте, будьте добры!
Пока дамы ломались вечным искушением, что, зачем, как и когда, Игорёк забалтывал неловкость – нашу неловкость, она сквозила в каждом из нас, помимо него, - и никому не давал открыть рта.
- Не хватило времени, дамы, для полного погружения в меню. Всё приходится делать на бегу! А оно здесь, уверяю, обширнейшее и замечательное. За стол, дамы! Не мешкаем!
Хватаю Игорька за локоть.
- Ты что здесь ломаешь комедию? Какое, нахрен, погружение?
- Серый! Молчок! Деньги шум не любят.
- Откуда, Хоттабыч? Из лесу вестимо?
- Пари.
- Куда парить? В небо? За баблом?
- Не горячись, Серый.
За нами следят.
- Что там у вас? – таращится на нас Дрюня. Славка рассматривает фольгу с надписями на шампанском.
- Всё в порядке, - отвечаю ему и снова к Игорьку: - Куда парить или кому впаривать?
- Пари – это спор, Серый. Видишь шестерых качков-армрестлеров? Только не пялься!
- Ну.
- Гну! Хороши жеребцы. Челюсти – акулам на зависть. И смотри… смотри какими осоловелыми глазками следят за нашими тёлочками. Вот с ними с поспорим.
- На тёлок… в смысле, на баб?
Игорёк шепчет на ухо:
- Всему своё время.
- Погоди…
Отволакиваю его в сторону к выходу из зала.
- Не беги впереди паровоза, Серый. Понюхай воздух… - он втягивает носом воздух, смешно шевеля ноздрями. – А? хорош-то как! Да-а-а… Как всё же приятно пахнет загнивающая буржуазия!.. – и резкая смена курса: - За стол.
Втягиваю воздух. Ничем особенным не пахнет. Обычный стойкий аромат непроветренного помещения с примесью перегара табака, спиртных напитков, женских духов, развращённой раскрепощённости тел и расслабленности духа. «Если так пахнет буржуазия, - решаю про себя, - то мне он не по нутру». Усевшись за стол, в паузах между музыкально-сентиментальными композициями, высказался, что амбре мусорных баков вызывает больше ассоциативных ностальгирующих эмоций. Правда, никто не понял, к чему это я сказал.
- Хотите фокус?
Игорёк берёт бутылку с шампанским. Разворачивает юбочку из фольги. Снимает мюзле. Затем ловко с хлопком и дымком из горлышка вынимает пробку.
- Увы, дамы и господа, - констатирует он, — это не фокус. Это разыгранный по тонам и полутонам аудиовизуальный натюрморт.
Мне резанул слух – больше не обратил внимания никто, громкий голос Игорька, будто он нарочно привлекает к нам постороннее внимание.
- В чём же он? – с восхищением поинтересовались наши дамы.
- В этом, - Игорь разливает девушкам шампанское в фужеры. – Эффервесенс, дамы, это… - Игорёк усмехается, - не хухры-мухры…
Помимо качков на нас таращились дамы около бальзаковского возраста в вечерних платьях, скучающие своей чисто феминисткой компанией на своей пирушке.
Одна из них, с взлохмаченной фригидно причёской спросила:
- Уточните, мол-лодой чел-ловек, про хухры-мухры. Уважьте, ради бога.
Игорёк кладёт руку на грудь.
- Сильвупле, мадам! Не галопируйте события. Это не горячие скакуны. Можно и позабыть.
- Без забыть никак? – прохрипел баском один из качков в чёрной рубашке; мне они в тот вечер исключительно все показались на одно «качковое» лицо.
Игорёк развернулся.
- Чтобы не забыть, прошу не перебивать.
В рывке, изображающем процесс извлечения звука, чёрная рубашка двинул мандибулой. Игорёк вернулся к нам.
- Вы только посмотрите на этих юрких маленьких сорванцов-пузырьков внутри напитка. Посмотрели? Одни цепочкой льнут к стенке бокала. Другие друг за дружкой прямо внутри напитка устремляются вверх. Третьи… Кстати, кто-нибудь знает, как называется эта затейливая игра?
- Пузы-пузырьков? – неуверенно произносит, пунцовея лицом одна из феминисток в сильно декольтированном до талии платье из блестяще-синего материала.
- Именно.
- Просветите же нас, немедленно, - конфузясь, просит следующая фемина. – Не то я чувствую себя облитой… облепленной пузырьками…
Чувствовал я, а уж как ощущал на себе Игорёк, обращённое на него внимание.
- Перляж, - после ферматы выдаёт Игорёк.
Все умолкли. Перестали жевать набитые пищей рты. Замерли на функции «пауза» колонки.
- Вы не ослышались, - полотно тишины тонко скрипит под острым кинжалом голоса Игорька. – Красивое, благозвучное французское слово перляж: вот эта заманчивая и увлекательная игра пузырьков в бокале.
- Ка-ак? Повторите, пожалста… - из дальнего угла послышалась просьба пьяненьким дискантом.
- Пердёж! – заржал по лошачьи качок с плохо-прооперированной заячьей губой. – П-пер-рдё-ож! Гы-гы-гы…
Глупая выходка качка не нашла поддержки даже у его друзей.
- Запомните, дамы, перляж, - говорит Игорёк, затем оборачивается к качкам: - Месье, - столько уничтожающей силы в этом слове, - выражаться при дамах моветон.
Благородная – если есть оно у качков – ярость качков не успевает закипеть. Все горячие головы остудила мелодия «Маленький цветок» и гипнотизирующая музыка саксофона.
***
Даша:
- Ты любишь музыку? Да? Разреши я поиграю твоим смычком по струнам моих губ.
12
Столько раскалённой злости вкладывали качки во взгляды, что от их ударной силы осыпалась со стен окрашенная в терракотово-коричневый цвет штукатурка.
Игорь вышел из орбиты всеобщего внимания, совершил крутой вираж и вернулся к нам.
- Эти вот пузырьки… на поверхности вина тоже имеют своё … - Игорька перебила его Эвридика. - … профессиональное название?..
Игорёк посмотрел на неё с пожирающей страстью:
- Несомненно, милое создание.
- Сознание? – переспросила Эвридика и это было в её пользу: мужчины любят глупых и немного глуховатых женщин.
- Создание, милая! Эти лёгкие шаловливые пузырьки носят свежий, как весенний ветерок термин. Желающие есть попытать счастья в угадывании? Нет? Великолепно. С радостью поделюсь эту ужасно строгую тайну, оберегаемую
