Каширский р-он, июль 1941 г…
Безмятежное спокойствие людей, сидевших за завтраком теплым летним утром на террасе старого приусадебного помещичьего дома с традиционным мезонином внезапно нарушил протяжный тоскливый вой…. Люди вздрогнули и переглянулись –«Опять Вотан…что с ним делать…».
Вотан, крупная, сильная немецкая овчарка с красивой мордой и черными блестящими злыми глазами продолжал выплескивать в мир свою боль и тоску… -« За что они все ненавидят меня»? – думал Вотан. « Что я им плохого сделал: если тебя будут дразнить, кидать в тебя камнями и, самое страшное – бить длинной, твёрдой, как стальной прут, палкой, ты не выдержишь и кинешься на обидчика, станешь царапать, кусать это ненавистное существо, его злые руки. Хотел бы я посмотреть, как они в подобной ситуации вцепились бы друг в друга в страстном желании перегрызть один другому горло».
Он ненадолго успокаивался и голод напоминал ему, что сейчас придет злая трусливая женщина и будет торопясь подсовывать ему длинной толстой палкой ведро с едой. С какой радостью и торжеством он будет рваться с цепи и наслаждаться ее испугом.
Но, к его удивлению, с палкой и ведром подошла невысокая златовласая девушка с добрыми теплыми глазами. Она осторожно пододвинула к нему ведро с едой и молча стояла и ждала, когда он начнет есть. Не веря своему чутью, что это лучистое существо не сделает ему зла, Вотан стал так же рваться с цепи и лаять. Но девочка не испугалась и не ушла. Ему ничего не оставалось, как смириться с ее присутствием и начать есть.
Девочка подцепила крюком на конце палки пустое ведро и ушла. Вотан лег на солнышке около своей конуры и задремал. Проснувшись, он почувствовал, что то-то в нем изменилось. Привычные злость и ожесточение куда-то уходили и на смену им пришло желание снова увидеть девочку.
«Пусть она придет, я не стану больше лаять», - обещал сам себе Вотан – «Лишь бы она пришла». Наступило время второй кормежки…
Тут надо сделать отступление.
Недалеко от дома, где завтракали люди, потревоженные Вотаном, в просторном деревянном доме, бывшем барском имении помещался филиал научно-исследовательского института, расположенного в Москве и занимающегося какими-то опытами над животными, на попечении которого и находился Вотан. Волею случая или судьбы, та самая девочка, став свидетельницей бессмысленной жестокости в обращении с Вотаном, не могла остаться равнодушной, так как очень любила животных и собак в особенности. Все разузнав от людей, знавших его историю, она добилась разрешения его кормить в определенное время, будучи лишь предупрежденной об особой осторожности, учитывая нрав собаки. Это и сделало возможным то, что у Вотана, выжидательно смотревшего в ту сторону, где на дорожке среди кустов сирени и акации в соответствии с расписанием кормежки, должна была появиться девочка, радостно забилось сердце. Она шла в легком желтом платьице и улыбалась ему.
Подойдя, она так же, продолжая улыбаться, осторожно пододвинула палкой ведро с едой. Вотан уже для вида, не сдавая сразу своих позиций, стал лаять, но в этом лае уже не было ненависти. Девочка почувствовала это и подошла немного ближе, правда на такое расстояние, чтобы цепь не позволила достать ее. Вотан без особой охоты, для вида, еще полаял немного и стал есть, пока девочка, присев на корточки, ласково смотрела не него. Потом она опять забрала крючком пустое ведро и ушла.
И Вотан уже не думал о злых людях, об обидчике, на которого он набросился и искусал, а был весь – ожидание ее прихода…Он с удовольствием вдыхал запахи прогретой солнцем июльской земли, следил за полетом шмеля, пытался зубами схватить пролетающую муху. Его сердце открывалось добру, радости изначальному единению с окружающим его миром.
Девочка приходила теперь несколько раз в день. На третий день она не взяла с собой палку и осторожно поставила рядом с ним ведро, присев на корточки, чтобы посмотреть, как он ест. Вотан, продолжая время от времени ворчать, ел нарочито медленно, чтобы она дольше побыла около него.
На пятый день девочка медленно, осторожно поднесла руку и погладил его по голове. « Как хорошо! – подумал Вотан. – Я люблю ее и никому не дам ее обидеть». Он ласково зарычал. А когда девочка дотронулась до его морды взял ее руку зубами и тихонько и нежно сдавил ее.
С тех пор каждый день девочка приходила и гладила его, а он пытался лизнуть ее в лицо. Его злобный вой больше никого не пугал и люди слышали только радостный заливистый лай. Прошло десять дней. Однажды утром она не пришла. Вотан не мог найти себе места, но ее все не было. Он затосковал, стал ко всему безразличен, молча лежал около своей будки и часто тихонько выл… Сердце его не могло поверить в предательство друга. Но девочка не предавала своего друга... Обстоятельства заставили ее вернуться в Москву,,,
Прошло около месяца. Однажды за ним пришли, одели намордник, посадили в машину и куда-то повезли. Везли долго, но Вотан был безучастен к этому. Новизна происходящего, казалось, нисколько его не интересовала.
Когда они приехали, Вотан увидел раскидистый сад, немного напоминавший ему то место, где он жил раньше…. Это был тот самый институт в Москве, филиал которого в Кашире и был местом встречи Вотана с девочкой, доброта которой, так изменила Вотана, вернув ему веру в людей. И теперь он покорно шел за державшим поводок мужчиной. Вероятно что-то почувствовав, он поднял голову – по аллее шла «его» девочка, шла, не замечая его.
Счастье захлестнуло Вотана. Резким, неожиданным прыжком он вырвал поводок из рук поводыря и в несколько прыжков настиг девочку, пытаясь положить лапы ей на плечи, чтобы лизнуть в лицо. От неожиданности девочка вскрикнула и упала, а Вотан стал виновато и счастливо лизать ее лицо и руки, радостно взвизгивая и кружась вокруг нее. Девочка ласково отбивалась от слишком бурного выражения радости, гладила его морду, спину и говорила какие-то непонятные, но такие нужные ему слова.
Так прошло несколько минут. Подошел мужчина и стал что-то говорить девочке. Она просительно сложила руки и горячо его в чем-то убеждала. А потом заплакала, обняла Вотана и прижала его к себе. Он ничего не понимал, только чувствовал, что происходит что-то плохое, что его отрывают от нее. Он вырывался из рук мужчины, выл и ему казалось, что сердце его разрывается от горя. Его потащили в какой-то дом в глубине сада….Больше девочка его не видела….
P.S.
С тех пор прошло немногим менее 80-ти лет, но я (та самая девочка), вспоминая Вотана помню все, как, если бы это было вчера и очень хочу верить, что его жизнь не оборвалась каким-то насильственным образом и он послужил и людям и стране в то тяжелейшее для нее время…
А воспоминания о Вотане все это время согревали и будут согревать мою душу…
|