глубокая и долгоиграющая, - и, одновременно, жалость вперемешку с обидою. Их я долго потом в себе носил, страдал и мучился сильно.
Такое уже было со мной после трагической смерти моего ровесника и земляка, великого Игоря Талькова, которого я всем сердцем любил и ценил как Первого Поэта и Композитора новой России, светлого посланца Неба; а потом - после расстрела оппозиционного Верховного Совета танками Ельцина осенью 1993 года… Вот и летом 2007 года всё повторилось снова в виде ипохондрии, внутреннего жара и без-сонных ночей. И виною тому стал уже мой покойный Учитель…
«Будь они прокляты совсем, все эти наши великие революции и перестройки! - помнится, долго ходил и ярился я, когда один оставался. - Ведь они, социальные смуты и катаклизмы российские, словно поганой метлой выметают лучших людей из страны - людей-творцов, людей-гениев, людей-созидателей и производителей, оставляя взамен одних пустомель, “павлинов”, уродцев и “импотентов”. А людей-тружеников и великих совестников прочь метут, которые вынуждены бежать за рубеж в поисках лучшей доли, да ещё и с огромным багажом накопленных знаний, мыслей и планов…
Вот и Учитель мой вынужденно туда убежал, Юрий Михайлович Свирежев, тягловый владимирский мужик, талантливый русский учёный, всего добившийся своим упорством, старанием и трудом, и как никто, может быть, любивший Родину, Мать-Россию, мечтавший её облагодетельствовать и осчастливить, скорее всего, как только в силу войдёт, когда заберётся на вершину науки… Но вот, однако ж, взял и уехал, доктором и профессором став, светилом; пахал как проклятый на чужбине, и там же себя и загнал, в богатой и сытой Германии, сделав её своим трудом и знаниями немаленькими ещё сытней и богаче…
А тут у нас остаются и здравствуют, и правят бал исключительно одни лишь негодяи, бездари и ничтожества - выкормыши Горбачёва и Ельцина, Гайдара, Чубайса, Собчака и Лужкова - говоруны-пустозвоны патологические, хищники и рвачи, природные необразованные чревоугодники и дегенераты. Двуногие паразитические существа, если совсем прямо и начистоту, неучи и дебилы, от которых не будет проку - одни лишь сплошные убытки и потраты стране, разор, гниение и нервотрёпка! - которые обессиленную и обескровленную Россию в глубокую яму опять опустят, в холод, голод, мрак, нищету! Туда, откуда придётся, напрягая волю, природный талант и силы, нашим детям и внукам на зубах в очередной раз выкарабкиваться-выбираться. И опять - Боже правый! - через новые коллективизацию и индустриализацию, через вселенский трудовой подвиг и немыслимое напряжение сил!!!… За что, ну за что, интересно, нам, добропорядочным русским людям, такие кары небесные и наказания из века в век, такие дьявольские унижения, разграбления и убытки?!!!... Неужели же прав Господь-Вседержитель, утверждающий устами Святых отцов: “Кого люблю больше всех - того обличаю и наказываю”?!… Может это и так - в перспективе, как знать; может это и правильно, и разумно. Но только это очень уж больно и тягостно наблюдать ныне живущим и здравствующим пока, и очень и очень обидно…»
6
И теперь, когда особенно на меня накатывает, когда вспоминаю Учителя вновь и вновь, молодого, деятельного, живого и здорового: как хорошо мы с ним в 80-е годы по многу часов беседовали и общались в его московской лаборатории, не думая о дурном, о преходящем и тленном, как бродили потом по Москве с удовольствием, древностью, красотой и величием её наслаждаясь, - в такие минуты нервные и душещипательные я непременно подхожу к домашнему книжному шкафу и достаю оттуда небольшую книгу «Устойчивость биологических сообществ», написанную Юрием Михайловичем в 1978 году и подаренную мне весной 80-го, в день успешной защиты диплома на кафедре. Я бережно открываю её тёмно-зелёную обложку и с умилением и тихой внутренней радостью читаю на внутренней стороне посвящение, написанное каллиграфическим свирежевским почерком: «Дорогому Александру Сергеевичу Стрекалову, в память об Университете. Ю.Свирежев. 13.03.80. г. Москва». И, знаете, такое чувство в душе появляется, как будто с Учителем стою и общаюсь вновь и вновь, мысленно разговариваю с ним, чувствую всем естеством своим его святое напутствие и поддержку… «Надо же, - думаю, - человека давно уже нет, а Мысли и Дела его живут и побеждают. И долго ещё жить и побеждать будут, как представляется. В памяти учеников - и в книгах… Это ли ни эликсир Фауста, или Живая вода, дающая людям без-смертие, над созданием которой учёные мужи уже столько тысячелетий бьются…»
Мне и сладко становится от этой тайной догадки, и гордо, что у меня были когда-то такие учителя; но и больно одновременно. Больно оттого, что не могу уже встретиться с Юрием Михайловичем лично и по-мужски обняться и отблагодарить его за всё то, что он когда-то давным-давно лично для меня сделал. Не могу подарить ему на память и свои книги, которые теперь выходят, и которыми я горжусь. На любой бы из них, что ему особенно сильно понравилась, я бы с радостью написал:
«Дорогому и любимому Учителю от благодарного ученика. Спасибо Вам за всё, Юрий Михайлович, и низкий поясной поклон. Я до сих пор хорошо помню Вас, помню и ношу в голове и душе всё, чему Вы нас, студентов-мехматовцев, когда-то учили. Особенно, Ваш девиз: учёным можешь ты не быть, но Человеком быть обязан… Этот святой наказ я бережно, как иконку, в сердце со студенческих лет храню, и стараюсь, по мере сил, ему в повседневной самостоятельной жизни следовать…»
<июль-август 2018, июль 2021>
Приложения
Приложение первое: Последние годы Сталина
Это официальная версия, так сказать, которая гуляла по Москве ещё в советское время и тайною не была для тех, кто тогда увлекался политикой и историей… Но есть и неофициальная, которая появилась совсем недавно, и которую первым, насколько это известно автору, озвучил историк Юрий Жуков. А за ним и другие историки-патриоты говорили похожее. И версия их такова. В начале 1951 года Сталин якобы ослаб настолько (предельно вымотанный и истощённый войной и последовавшей за ней гонкой вооружения), что уже не мог полноценно исполнять обязанности по руководству страной, твёрдо держать руку на пульсе времени… И тогда он решает тихо, без объявления пока, уйти на покой. А свои обязанности по руководству правительством переложить на своё ближайшее окружение.
В подтверждение этого наиважнейшего факта из жизни нашей страны историки приводят и ключевую дату - 16 февраля 1951 года, - от которой все они отсчитывают начало трагедии Сталина как руководителя и человека. Потому что именно в этот день выходит удивительное Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о том, что впредь на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и Бюро Президиума Совета Министров СССР будут поочерёдно председательствовать заместители Председателя Совета Министров СССР (кем всё ещё оставался Сталин) тт. Булганин, Берия и Маленков; Постановление поручает означенной троице также рассмотрение и текущих вопросов. Заканчивается Постановление и вовсе странно, если не сказать чудно: «постановления и распоряжения Совета Министров СССР издавать за подписью Председателя Совета Министров СССР тов. Сталина И.В.».
Историк Ю.Н.Жуков утверждает, что Сталина в этот момент фактически уже отстранили от власти: он якобы ничего уже не соображал из-за тяжёлой болезни, впал в детство. Но эта его версия малоубедительна! Хотя бы уже потому, что на XIX партсъезде, проходившем в Москве в октябре следующего года, и на после-съездовском Пленуме ЦК КПСС (начал свою работу через два дня после закрытия съезда, 16 октября 1952 года) - особенно, Сталин показал своему окружению и стране, что его рано списывать со счетов, и сдаваться так просто он не собирается…
Как бы то ни было, но с 16 февраля 1951 года Сталин больше не принял участия ни в одном заседании правительства нашего государства!!! А таких заседаний только в 1951-м году было 38-мь. А в 1952-м - 43-и. В стране появился этакий «коллективный Сталин» - Булганин, Берия и Маленков, к которым довольно скоро присоединился и Хрущёв, и тройка быстро превратилась в четвёрку. Сам же Вождь с этого момента стал лишь номинальным руководителем страны, якобы не принимая участия в решении важнейших внутри-политических и внешне-политических вопросов. У него, как утверждают современные исследователи, даже появилось тогда прозвище - «дачник»… И именно в этот период Сталин, который до этого практически не отдыхал, или отдыхал недостаточно, вдруг на полгода уезжает жить на Кавказ, где на фоне гор пишет две свои последние работы - «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР» (что опровергает версию Ю.Жукова о его без-силии и безумии, как и о тяжёлой болезни, связанной с отравлением). Без-прецедентный случай сталинской безответственности (если таковая была) в условиях проходившей войны в Корее (1950-53 гг.), которая грозила перейти в новую мiровую войну…
Покажется странным, но именно в эти 2 неполных года (с февраля 1951-го по октябрь 1952-го) страну окутывает мощный всплеск культа личности Сталина, который вроде бы отошёл от дел. Появляются его еженедельные фотографии в прессе на первых страницах центральных газет и журналов; публикуются многочисленные письма трудящихся Сталину и подробные его ответы всем адресатам. У народа создавали иллюзию - четвёрка и создавала, - что Вождь-де по-прежнему на месте, работает и всё контролирует! (а сама она в это время активно готовила почву для захвата Власти - в полном неведении и тишине).
Ещё тут стоит напомнить, для пущей ясности, что и внутри самой четвёрки начинается борьба за Власть и одновременное переформатирование Власти! Каждый из выше названных деятелей тянет одеяло на себя, старается отличиться и своих людей побольше везде расставить. Слабый руководитель - рай для дельцов, прохиндеев и рвачей, манипуляторов, махинаторов и карьеристов. Вспомните Ельцина, как его активно спаивало его окружение, чтобы за его спиной проворачивать воровские делишки!...
Если же теперь перейти непосредственно к физико-техническому факультету МГУ, с рассказа про который и начался весь этот повествовательный сыр-бор, - то, в свете новой версии историков, понятно, что его закрывали и потом открывали опять летом и осенью 1951 года скорее всего уже без участия отошедшего от дел Сталина. Тот же Маленков мог закрыть, чтобы выпендриться и показать свою крутизну и силу, а попутно заработать себе политические очки среди столичной научной элиты, а иудей-Берия, под напором братьев-евреев, опять открыть. Сил и власти у него было не меньше… Да ещё и в виде нового и самостоятельного высшего учебного заведения - МФТИ… А уж так это всё происходило, или не так на самом деле? - поди теперь разбери… Дородницын и Петров, во всяком случае, карьеры на открытии Физтеха осенью 1951 года сделали головокружительные. Значит, было за что, значит внесли лепту. Это есть твёрдо-установленный факт, который отмести невозможно…
Приложение второе: Сталинская премия и евреи-лауреаты
Названные фамилии советских физиков-евреев, как думается, обывателю ничего не скажут. Наука - вещь специфическая и мало кому интересная,
