1
26 августа 1975 года. Из письма.
«Здравствуйте, дорогая моя, Наталья Николавна! Прошло уже больше суток с тех пор, когда мы попрощались с вами в аэропорту. И мне кажется, что прошла целая вечность между прошлым вчера и настоящим сегодня.
Утром мы с матерью ходили в школу сдавать документы. Школа находится рядом с соседним двором. Она огромная, и классов в ней много. Меня записали в 8-й «д» и сказали, что это самый маленький класс из всех восьмых. В нем всего 36 человек.
Потом мать пошла домой, а я стала бродить по двору. Ко мне подошел какой-то долговязый парень и спросил:
-Это ты вчера с юга приехала?
-Ну, я, - говорю. – А ты откуда знаешь?
-Так я, - говорит, - в одном подъезде с тобой живу. И на одном этаже. У вас 38 квартира, а у нас сороковая.
-Ну, и что? – спрашиваю я.
-Ничего, - говорит. – А я тебя помню, когда вы раньше тут жили. А ты помнишь меня? Мы вместе играли во дворе.
-Нет, - говорю, - не помню. Тебя как зовут?
-Борис. А тебя зовут Аля, я знаю.
В общем, мы познакомились. Этот Борис сказал, что он будет учиться в девятом. Окончит школу, а потом пойдет в мореходку. Ну, мы еще поболтали немного и разошлись. Я пришла домой, а мать говорит:
-Ну, я смотрю, ты себе уже и кавалера нашла.
У нее, кроме «кавалеров», видать, ничего на уме нет. Думает, небось, что я сплю и во сне их вижу. Я ничего ей не сказала. Просто пошла в нашу с Ваней комнату, закрыла за собой дверь и завалилась спать. Проснулась через час и вспомнила о тебе. Интересно, чем ты сейчас там занимаешься? Наверное, готовишься к предстоящим урокам? Или укладываешь на стеллаже книги?
А материного «мужа» зовут Витька. Это не он так представился. Он, вообще, никак не представился. Мы с ним еще ни словечком не обмолвились. Меня как-то совсем не тянет к общению с ним. И мать нас не знакомила. Это Ванечка мне сказал, что его зовут Витька. Я сказала Ванечке:
-Вань, как ты можешь так пренебрежительно называть взрослого человека?!
А Ваня засмеялся и сказал:
-Это он-то взрослый? Да он в прошлом голу только из армии пришел. А ведет себя совсем, как пацан. По телику мультики смотрит. А вообще, он ничего: мы с ним дружим.
Ничего себе, дружба, если мальчишка так называет мужа своей матери!»
2
1 сентября. Из письма.
«Здравствуйте, Наталья Николаевна! Простите, что не отправила вам предыдущее письмо! Нет, я не забыла отправить. Просто оно показалось мне каким-то пустым и скучным. И я решила вовсе не отправлять его вам, чтоб не занимать ваше время пустыми бреднями. Сегодня я постараюсь подробнее описать свою новую школу и свою безалаберную здешнюю жизнь. Господи, как тут скучно! Кроме Ванечки, здесь не с кем и поговорить по-человечески. Да и Ваня дома почти не бывает. Он либо спит, либо ест, либо мотается на своем велосипеде. Других занятий у него нет. Теперь, к его счастью, появились еще школьные дела.
Как я уже писала вам (хотя, впрочем, вы моего письма не получали), меня записали в близлежащую школу, в 8-й «д». Ванечка тоже в эту же школу будет ходить. Школа здесь огромная, классов много: по шесть-семь параллелей. Восьмых в школе «всего» пять. Но переполнены до отказа. Наш класс самый маленький, поскольку в нем только 37 человек. Класс оказался сборным. Сюда отправили всех тех, кого из других классов выперли. Ну, и новеньких подсунули. В общем, представляете себе, какой «коллектив»? Одним словом, класс дебилов. Не зря же –«д». Парней и девочек, примерно, поровну. Я не считала еще. Меня приняли так себе: никак, в общем. Просто я самостоятельно разыскала на линейке свой класс, подошла и примкнула ко всем. Никто даже не обратил внимания. Потом уже в классе я нашла глазами свободное место за первым столом, рядом с какой-то рыжеволосой девчонкой. Подошла и села. Она спросила:
-Тебя как зовут?
Я сказала: «Алевтина. А тебя как?»
Она ответила, что ее зовут Кира. На том разговор и закончился. Потом было три урока. На первом был классный час. Классной оказалась учительница физкультуры. Такая долговязая мужеподобная тетка. Она никак не представилась. Но это, вероятно, потому, что ученики ее и так знают. Весь классный час она посвятила тому, что убеждала нас записаться в различные спортивные секции, каких оказалось в школе довольно много. Мальчишки записались почти все. Ну, и некоторые девчонки. Мы с моей соседкой Кирой воздержались. Потом был русский язык. Когда мне Кира сказала на перемене, что следующим будет урок русского языка, у меня в сердце «ёкнуло». Какая-то странная боль пронзила. Я моментально вспомнила вас и ваши божественные уроки…
…Эта жирная и неповоротливая телка, Наталья Николаевна, не идет ни в какое сравнение с вами! И урок у нее оказался настолько бесцветным, что я не запомнила ни одного слова из того, что она там вещала. Хотя, впрочем, мы большую часть урока списывали первую страницу учебника в то время, пока она царственно восседала на стуле. Когда уже дома я просмотрела свои записи в тетради, то удивилась безмерно: чем же мы занимались на уроке, если в тетради всего полстраницы написано? Ну, конечно, какую-то часть урока учительница «наводила порядок». Но остальную-то мы что-то делали? Убей меня, не помню.
В общем, я поняла еще на уроке, что с русским языком здесь в школе труба. Я решила заниматься самостоятельно. Не могу же я подводить вас, в конце концов! Да, и что же получится? Вы у меня преподаватель русского языка, а я останусь неучем? Как я буду смотреть вам в глаза?
После уроков я сразу же отправилась в центральный книжный магазин. Там я спросила у продавщицы, есть ли у них какие-нибудь методические пособия по русскому языку и литературе для учителей? Она вытаращила на меня глаза и спросила:
-А тебе зачем надо?
Я сказала, что нужно сестре, которая учительница русского языка. Она опять спросила:
-А разве твоя сестра не назвала тебе авторов?
Я ответила, что не назвала. Но, в общем, мы с ней нашли кое-что из букинистической литературы. Я притащила книжки домой. Теперь буду заниматься по методике. Завтра возьму у матери деньги и отправлюсь за словарями. Во-первых, вы нам всегда настоятельно советовали почаще заглядывать в словари. Во-вторых, и у вас в библиотеке этих словарей тьма-тьмущая. А, в-третьих, книжная продавщица тоже сказала, что нужны словари».
3.
3 сентября. Из письма.
«Наталья Николаевна, я опять не отправила вам письмо! Теперь уже два, получается. Вы простите меня, солнышко! Не знаю, почему, но мне не хочется. Мне кажется, что эта бумага – это вы, некий ваш образ. И вместе с письмом к вам я опять расстанусь с вами. А мне очень понравилось так разговаривать. Вчера не удалось поговорить с вами. Просто вечером сожитель материн учинил с матерью разборки. Я не знаю, по какому поводу у них все началось. Но было противно. Ванечка улегся в кровать и уснул. Вероятно, он уже привык к подобному. А я вышла на улицу, чтоб не слышать их скандала, и пришла поздно. Они к тому времени утихомирились и завалились спать. Я тоже быстренько собрала в сумку школьные принадлежности на утро и тоже легла в постель.
Сегодня они воркуют. Наверное, у них стиль такой взаимоотношений: то ругаются, то воркуют. Впрочем, с моим отцом у матери тоже были подобные отношения. Думаю: как долго они продлятся?
Натали, мне очень плохо тут без вас! Очень тяжело! Мне все время приходится самостоятельно принимать какие-то решения, думать, как себя вести в той или иной ситуации. Конечно, я вспоминаю, как в подобных случаях ведете себя вы, и стараюсь поступить так же. Или я представляю, как вы поступили бы, будь на моем месте. Я стала теперь довольно сдержанной в поступках. Стараюсь сначала все обдумать, а потом действовать, как вы учили. Еще раньше, в Сосновке, я часто грубила матери, когда она придиралась ко мне. Или в школе могла нагрубить. А теперь я не позволяю себе грубости. Держусь без «взрывов» и не отвечаю на чьи-либо провокации. Вспоминаю ваши уроки и стараюсь уходить от взрывоопасной ситуации. А если не получается, пытаюсь отвечать в лоб какой-нибудь колкой репликой. Сегодня, к примеру, на перемене в классе ко мне подвалил один пацан. Такой омерзительный тип, но пользуется авторитетом среди одноклассников, потому что все его боятся. Так вот, подвалил и спрашивает довольно нагло:
-Эй, Витаускас! Говорят, у твоей матери с тобой дома один мужик на двоих?
-А ты, что? Ревнуешь? - спокойно спрашиваю у него.
Все заржали. А он смутился. Ничего не ответил и отошел. Потом, уже на другой перемене, он подходит ко мне в коридоре. Никого рядом не было. Говорит:
-Ну, ты молодец, оказывается! Уважаю! Ты не обижайся!
-Да чего обижаться-то? – отвечаю. – Знаешь, в таких случаях говорят, что врач на больных не имеет права обижаться.
Он чуть не грохнулся от смеха. А у меня все клокотало внутри. Совсем не от его мерзости. А от стыда за свою мать. Конечно, ее сожитель настолько молод, и это так бросается в глаза, что со стороны можно что угодно придумать. Хотя дома этот Витька и не смотрит на меня. Я подозреваю, что просто боится. Зайду утром на кухню, вежливо говорю ему: «Здравствуйте!» Он глазами на меня зыркнет, буркнет что-то себе под нос, и бегом из кухни прямо с куском во рту. Ваня от смеха давится. С матерью я не разговариваю. Не могу пересилить себя. Только «здравствуй» и «до свидания». Чувствую, что ее это очень тяготит. Но, ей-богу, не хочется говорить. Вообще, ни с кем не хочется. Ни в школе, ни дома, ни во дворе. Только с этой бумагой, которая вместо вас».
4
10 сентября.
«Здравствуй, девочка моя, Аленька! Я уже начинаю серьезно волноваться. По всем моим расчетам, письмо от тебя я уже должна получить. Если, конечно, ты его написала. Но такового я не обнаруживаю в почтовом ящике. И беспокоюсь. Пожалуйста, умоляю, напиши хоть пару строк! Как доехала, как встретили, каково сейчас твое состояние, и как начался учебный год? По-моему, это совсем не трудно: взять в руки листок бумаги и написать, а потом не забыть отправить. Для тебя пустяк, а мне очень и очень важно. Я довольно сильно скучаю по тебе, моя девочка!
У нас с Марусей сейчас все в порядке. Она вся погрузилась в хозяйство. Все время что-то закручивает, солит, варит, сушит. Говорит, что зимой мне будут нужны витамины. Очень беспокоится, как всегда, о моем самочувствии и режиме питания. Кстати, чувствую себя неплохо. Работается легко.
В школе и дети, и педколлектив встретили меня радушно. С ребятами мы нашли общий язык уже в первый же день. Кстати, мне и тут дали классное руководство. У меня теперь пятый класс. Против вас абсолютные малыши. Ходят за мной по пятам, как птенцы, и смотрят в рот. Русский язык и литературу я веду в своем пятом, в восьмом и в десятом. Короче, выпускные классы достались. Еще меня нагрузили музыкой в классах с первого по седьмой. Теперь я занята под завязку. Некогда болеть, хныкать и впадать в меланхолию. Очень советую и тебе больше загрузить себя делами, чтоб не впадать в бесполезную тоску. А то ты можешь (и даже очень) застрять в самой черной тоске. Вытаскивай тебя тогда! Больше читай! Особенно классику. Возьмись за перо! Писанина – очень хорошее лекарство от любой душевной болезни. Займись всерьез физической нагрузкой! Любое занятие спортом избавляет от лишних стрессов. Знаю по себе. У вас, наверняка, в школе имеются какие-нибудь спортивные секции для девочек. И
